К своим (репост)

Автор: Шева …обалдеть!…охренеть!…не может быть!…меньше надо пить!…глюк!...что за чертовщина!
Но в конце этого словесного пелетона появилось единственно верное слово, отражающее явление более-менее точно.
А-ху-еть!
Двухметровый швейцар в ливрее и белых перчатках, уважительно открывающий дверцу шестисотого мерса, главный зал конференций Президент-отеля с отблескивающими всеми цветами радуги подвесками хрустальных люстр, его доклады по двум вопросам повестки дня, - все это, бывшее явью каких-то пару часов назад, теперь казалось далеко-далеко.
И будто происходило не с ним.
Иван Мефодиевич потряс головой.
Открыл-закрыл глаза.
Ничего не поменялось.
Вдруг его осенило. Он выскочил из своего четыреста второго и, не закрывая номер, в несколько прыжков по коридору очутился перед четыреста шестым. Громко нетерпеливопостучал.
ТатьВанна, их главный бухгалтер, открыла практически сразу. По незастегнутой на кофточке пуговичке сразу стало понятно, что переодевалась. Все верно, - до отъезда из гостиницы на вокзал оставалось двадцать минут.
- Иван Мефодиевич, что случилось? На вас лица нет!
- ТатьВанна! Бегом - ко мне в номер!
- Что?! Что случилось? - на бегу начала его спрашивать ТатьВанна, что там?! Крыса?
- Милейшая ТатьВанна, намного интереснее! - заинтриговал ее по ходу Иван Мефодиевич.
Он пропустил ее в свой номер, затем широко распахнул дверь в душ-туалет, - Посмотрите на это чудо!
ТатьВанна, кряхтя, нагнулась и прищурилась. Увидев своими подслеповатыми глазами то, что ее директор назвал чудом, ТатьВанна с визгом, как настоящий тать, рванула в направлении своего номера.
Иван Мефодиевич почему-то вспомнил фильм «Праздник святого Йоргена».
- Чудо, блядь! - огорошено подумал.
- И как же теперь поссать?!
А приспичило уже не по-детски. Достал таки испод пивного живота член, и тугой, - «нетерплячэй», как говорят на Украине, струей ударил в белоснежный фаянс.
Слил воду. Ни хрена.
Как говорится, - за роялем - то же самое!
- А дай-ка я его сфотографирую! - решил повеселевший после отлива Иван Мефодиевич. Он быстро достал мыльную «лейку» фирмы Panasonic, и как заправский папарацци, опустившись на одно колено, начал зумом приближать картинку.
…Мукаде не хотел уезжать.
Но вся семья, - многочисленные тетки и дядья, а особенно отец, - настаивали.
- Сынок! Как ты не понимаешь?! Это же Москва! Это же не наша забытая богом Гвинея!
А Мукаде, наоборот, все здесь нравилось. И друзья, и двор их с хрустящей на зубах красной пылью, и океан, на берег которого они бегали пацанами тайком от родителей, пытаясь в часы отлива по торчащим со дна камням зайти от берега как можно дальше.
И даже жара нравилась.
Просто надо было правильно ее переживать. У Мукаде был для этого с детства облюбованный уголок возле колонки в их дворе. Там всегда, даже в самые палящие полуденные часы было прохладно. А в луже под колонкой так кайфово было шевелить пальцами босых ног.
Но, но, но…
Обо всем этом в Москве пришлось забыть.
Да, помыкался он будь здоров, пока нашел это место. Зато теперь доволен. Как говорится, - в тепле и не в обиде. Коллектив пацанов и девчонок неплохой подобрался. Грех жаловаться. А благодаря своим физическим данным он быстро даже кой-кого из аборигенов на место поставил.
Обзавелся Мукаде даже персональным небольшим искусственным водопадом, напоминающий ему чем-то родной двор. Часто пересыхает, правда. Вот и сегодня Мукаде долго сидел на смотровой площадке перед водопадом, с грустью вспоминая лица родных.
Пробегавший мимо Федор, - шустрый парнишка, недавно перебравшийся в столицу из Урюпинска, как обычно, подъебнул, - Хай, Мудаке! - это он так всегда специально перевирал его имя, - Чего приуныл? Откуда у парня испанская грусть?
- Пашолвхуй! - лениво огрызнулся Мукаде.
- Ну, ты прям как в том анекдоте, - сколько стою, а пароль не меняется! – беззлобно бросил Федька и побежал дальше по своим делам.
Вдруг возле его пересохшего водопада появился какой-то здоровой мужик. Он чего-то посуетился возле водопада, и - чудо! - водопад заработал!
Но затем мужик достал какой-то дивайс и направил его в сторону Мукаде. Это Мукаде насторожило. Он незаметно напряг мышцы, - мало ли!
И когда дивайс ослепил его яркой вспышкой и клацаньем затвора, Мукаде в доли секунды был уже в воздухе.
- Бля-я-я-я! - заорал в прыжке Мукаде.
- Бля-я-я-я! - заорал Иван Мефодиевич, когда сидевший на бачке унитаза огромный черный тараканище с длиной туловища сантиметров в шесть и усищами той же длины прыгнул ему на голову.
И попытался отпрыгнуть назад.
Но было поздно…
Допрыгнув, Мукаде тут же ухватился передними лапами за кустик редких волосинок на темечке, и прижавшись мягким и нежным мохом нижней части панциря к блестящей розовой коже лысины вдруг с чувством странного облегчения почувствовал, - попал!
Но попал правильно.
К своим!