БАХЧИСАРАЙСКАЯ РЕЗНЯ (2 ЧАСТЬ)

Автор: Пиздоглазый спермоглот, сын пиздоглазой шалавы Всё произошло так быстро, как в лучших традициях фантастических блокбастеров. Математик внезапно исчез. Растворился в воздухе, словно облачко дыма. У меня сразу на душе полегчало.
Тишина. Лишь слышны отдаленные крики птиц и громкие звуки, издаваемые дикими животными. Я стою на тротуаре неизвестной мне улицы, неизвестного мне города. Где же я? Не знаю. Всё, что меня окружает, не имеет определённого смысла. Сложившаяся здесь атмосфера настораживает и действует угнетающе. Как-то всё слишком спокойно, и поэтому странно. Кругом тишина.
Автомобили не двигаются, стоят, как вкопанные. Трамвайные линии молчат, а стёкла витрин многих магазинов побиты. Светофоры тоже умерли. На окнах отчётливо виден толстый слой многолетней пыли, свидетельствующий о чём-то ужасающе таинственном. Поблекшие фантики и пожелтевшие обрывки газет уныло летают в воздухе, подгоняемые ветром. Лишь дикие зверьки бродят по безлюдным улицам, причём многие из них, увидев меня, угрожающе рычат в мою сторону. Сады и газоны превратились в густые заросли, там, где раньше была видна коротко и ровно постриженная трава, теперь сорняки, колючки и скривившиеся кусты. Тротуары и дороги превратились в нечто необъяснимое, сквозь твёрдый слой асфальта пробились зелёные ростки, бордюры расшатаны, и все дороги в выбоинах и колдобинах, словно после усиленной авиационной бомбардировки. Кое-где порушены оградки, везде валяются сухие обломанные ветви деревьев. Кругом ни души, как будто попал в какой-то затерянный мир, где вместо живых людей я вижу лишь скелеты – море скелетов. Видны скелеты в салонах заржавевших от многолетних дождей автомобилях, в питейных заведениях, в ресторанах, в залах кинотеатров. В некоторых местах их слишком много, и они лежат в больших кучах, скелеты везде и скелетов помногу, не говоря уже об армии скелетов, лежащих на улицах.
Этакая скелетная лихорадка в поле моего зрения. Их такое великое множество, что даже начинает рябить в глазах. Когда в их телах процветала жизнь, они двигались и умели сгибаться. Их полностью покрывала мягкая плоть, и тёплая кровь их омывала. Но, к сожалению, всё это было для них в прошлом.
Размеры скелетов бывают большими, но бывают и маленькими. Есть скелеты без ступней и без кистей, а изредка попадаются даже без черепа. Скелеты могут быть изящными, привлекательными и приятными для глаз посторонних, но есть и уродливые, скрючившиеся и ссохшиеся. В такие моменты невольно вспоминаешь историю, когда римляне и греки мололи кости в порошкообразную массу. Получалась костная мука. В древней медицине и во многих других сферах было сложно обойтись без неё. Питательна и полезна!
Только сейчас я понял, что и где происходит. Это город-склеп. Город-кладбище. Такой вот погибший Некрополис. И подобных безжизненных городов сотни, тысячи, десятки тысяч, миллионы. По всей Земле простираются мёртвые города. Города, лишённые прошлого тепла и былого уюта. Всё опустело.
В каждом живом городе существуют люди. Они дышат воздухом, фантазируют, дерутся, пьянствуют, танцуют и делают ещё много чего другого. Их действия, акты и движения являются совокупностью всего живого происходящего, что в свою очередь составляет жизненный процесс цветущего города. Вокруг города образуется энергетическое поле, а внутри него появляется положительная аура. Город пульсирует, пока люди в нём ещё живы. Когда же его население вымирает, мегаполис превращается в пыльную и покрытую паутиной зону-death. Движение в городе прекращается, и он увядает, трансформируясь в обычный запустевший пластико-кирпично-бетонный труп.
Я начинаю догадываться, что нахожусь в самом центре площади, и мне очень даже не по себе. Озираюсь по сторонам изумлённым взглядом, всё ещё до конца не веря в действительность. Эта омертвелая обстановка крайне угнетает, сердце бьётся всё чаще и чаще. По телу пробегают невидимые мурашки, а сознание не в состоянии за такой короткий срок разложить по полочкам столь огромный поток информации и догадок, протекающих в голове. Но я понял главное. Я понял то, что все эти валяющиеся скелеты и здешняя (и повсеместная) безлюдная тишина есть результат, когда-то произошедшей мировой бактериологической войны. Человечество совершило акт безумного самоубийства, что явилось точным свершением предсказаний Нострадамуса. Таким образом, люди поставили крест на своём существовании, уступив место более устойчивым видам по дарвинскому естественному отбору. Homosapiens исчезли, как когда то до них исчезли динозавры. Точка отсчёта началась – доброе утро, новая эра, эра пост-человечества.
Теперь-то я окончательно понял эту страшную истину. Мне стало жутко и одиноко, я оставался последним из человеческого рода. Я был последним подопытным кроликом инопланетных цивилизаций. Я был один, и умереть должен был в гордом одиночестве. Внезапно дикий страх обуял моё сознание. Набрал жаркий воздух в лёгкие, словно лягушонок, и широко открыл рот. Кричал, громко и остервенело. Этот крик принадлежал уже сумасшедшему…
«Именем Главного совета военного трибунала Революционной армии Вы, Мустафин Анвар Халилевич, за ваши выступления, носившие яркую античеловеческую направленность, за ваше отрицательное поведение, неподобающее человеку, а также за вашу государственную измену в виде контрпропаганды приговорены к смертной казни через повешение! Приговор обжалованью не подлежит! Приказано привести его немедленно в силу!» - закончил зачитывание вердикта судья. В зале суда было душно до невозможности, словно в парилке. Адское пекло, вот бы сейчас в бассейн с прохладной водой. Казалось, что действие данного процесса происходит в аду, кругом горят костры, кипит вода в казанах и сильно пахнет опаленным мясом, а все эти люди, и не люди вовсе, а какие-то рогатые черти из дальних уголков геенны огненной. Псих?! Нет, вы ошибаетесь. Просто в раннем детстве, меня часто били по голове.
Судья то и дело вытирает мокрым платком свою вспотевшую лысину и покрасневшее от жары лицо. На здоровой мясисто-красной, как у рака, физиономии, выступает пот. И даже платок не может справиться с теми ручьями, что непрестанно появляются на его жирном лбу и медленно стекают по его хомячьим щекам и двойному подбородку. Он немного нервничает, хотя произносит слова довольно строгим басом и решительным тоном, и даже заметно по его важному виду, что не спешит. А куда ему спешить? Ведь часом раньше он успел плотно позавтракать: горячий картофельный суп с чесноком и луком, с майонезом и томатным соусом; творожные вареники в растопленном сливочном масле, жареная курица, посыпанная ароматной зеленью; три круто сваренных яйца, парочка бутербродов с колбасой и сыром, несколько ломтиков превосходного сала; один восхитительный банан, квартет сочных яблок и трио аппетитных абрикосов; вафельный стакан клубничного мороженого, печенье с кокосовым вкусом, дюжина мятных карамелек, три четверти шоколадного торта, обсыпанного орешками, покрытыми сладкой глазурью; горячий кофе без молока, но с кусочком льда для остывания, литровая бутылка с натуральным персиковым соком, ну, и что греха таить, полстакана тёплой воды и таблетка аспирина.
Вот каким прожорливым чудом оказался судья. Ему приходилось часто сопеть носом, и при громком чтении он задыхался, так как зажиревшие лёгкие не могли набрать в себя достаточное количество воздуха. Одним словом, широкое и массивное существо, похожее на человека.
Боров. Так, наверное, люди между собой называют его с презрением. Боров-астматик. Его вечное сопение и громкий кашель с отхаркиванием раздражают даже младенца. Его усы (или усища) – пожелтевшие и здоровенные, похожие на усы рыжего таракана. Торчащие веники. Они вызовут дикий хохот даже у самого тупого туземца из африканского племени кикуйю. Этот толстяк относится к очередному поколению мастодонтов. Про таких, как он, придумали пословицу – «кто не работает, тот ест».
Впрочем, громадные габариты, его уже нисколько не волнуют и даже не смущают. Он к ним просто привык. Его больше волнуют слишком маленькие (на его взгляд) порции борща и пельменей, которыми он питается в ближайшей столовой; его очень волнует повышение цен на мясо, как на говядину, так и на свинину; его волнует начинающийся гастрит, который, вскоре запретит ему употреблять жареные и печёные изделия. Но его нисколько не беспокоят те факты, что жена от него ушла, забрав свои вещи и демонстративно хлопнув дверью; что собственные дети стесняются показываться с ним в общественных местах; что в последнее время он стал дискомфортно чувствовать себя в туалетных кабинках. Так и хочется соскочить со скамьи подсудимых и злобно крикнуть ему в харю: «Да пошёл ты к такой-то матери, жирный урод!».
Его шея похожа на бычью, а жабьи глаза зелёного цвета, пугающе выпученные навыкат, являются естественным последствием аномальных процессов в его организме из-за чрезмерного чревоугодия. Такие, как он, вызывают чувство жалости не только у людей с нормальным телосложением, но и даже у дистрофиков. Таким, как он, дают прикольные клички и кликухи, например: мешок с дерьмом, нечто неприятное и необъятное, ошибка природы в виде мясной супербомбы, беременный самец, неуклюжий жирдяй, сисястая и одновременно жопастая тварь, бочонок, цистерна, бублик, пузырь и т. д. и т. п. Бросая камнем в это пузатое чудо, даже очкастый ботаник уверен на все 100%, что не промажет.
Справа от толстяка сидит сухонький старец, он тоже в чёрной мантии. Ему на вид далеко за шестьдесят, а может и того больше. Сгорбленный, маленького роста и весь в старческих морщинах. Седые волосы торчат из под колпака, должно быть, у него вставная челюсть, так как иногда слышится его раздражающее шамканье. Некрасивые очки с двойными линзами (в них он выглядит совсем убогим) стыдливо свидетельствуют о его слабом зрении. Похоже, что в течение всего сегодняшнего судебного разбирательства он находился в обыденной для его возраста непроизвольной спячке, и лишь по окончании судилища надо мной он вздрогнул и внезапно проснулся, так как воцарилась гробовая тишина после вынесенного толстяком вердикта. Старичок обвёл всех окружающих своим невинно-испуганным взглядом и глупо улыбнулся, как бы прося у всех прощения за свою сонливость. Он по-детски поджал обветренные губы и скромно опустил длинные ресницы, принявшись сосредоточенно разглядывать свои чёрные ботинки из искусственной кожи.
Слева от толстяка сидит молодой мужчина лет тридцати. Он симпатичен, и заметно, что парень гордится своей привлекательностью. Блондин, тёмные глаза, густые брови, прямые черты лица, презрительный взгляд. Он коротко пострижен, весь благоухает елью, а может быть, пихтой (короче, какими-то хвойными ароматами, но признаться, слушать этот запах доставляет неописуемое удовольствие). У него небольшая бородка, похожая на ту, что когда-то носил Троцкий. У него скучающий вид, и он лениво изучает белый потолок зала суда. Ему явно наплевать на всё то, что здесь происходит. Он мечтает. Он совсем в другом измерении. Временами торопливо поглядывает на наручные часы и, наверное, уже разгорелся в предвкушении вечернего тантрического секса со своей деткой на диване.
Интересно, что объединяет этих отличных друг от друга людей, кроме чёрных колпаков и мантий? А я вам отвечу. И он, и «худышка», и старичок являются активными сторонниками Революционной армии, то есть, попросту говоря фанатиками. Они ненавидят тех, кто отличается от них социальным статусом или мировоззрением. Два черных молота на красном фоне флага, висящего на стене, тому зловещее подтверждение.
Позади меня смирно стоит конвой из двух прыщавеньких солдафонов. Им нет и двадцати, так что молоко у них ещё на губах не обсохло. По их общему взгляду видно, что они мне сочувствуют. Им глубоко жаль меня, но помочь мне не в силах. Что с них взять, если они сами невольные заложники проклятой тоталитарной системы. Эти двое юнцов в серой хлопчатобумажной форме – всего лишь заложники.
- Мустафин Анвар Халилевич, у Вас есть право на последнее слово, – не без усталости пропыхтел толстяк в мантии и, саркастически улыбаясь, спросил меня:
- Воспользуетесь ли Вы своим правом?
Смертная казнь через повешение. Приговор к смертной казни – есть заочное лишение жизни. Перед глазами всё сияет в нереальных серо-фиолетовых цветах. Создаётся такое ощущение, что это всего лишь шутка, что сейчас всё закончится, все расцелуются, поздравят друг друга с 1-м апрелем и, весело взявшись за руки, пойдут пить чай с пряниками. Но…но всё совсем по-другому, и это уж точно не шутка. Либо петля, либо свистящие пули, либо электрический стул. Очень хочется жить, но судьба решена.
Сознание помутнело, переправляя меня в молчаливое туманное пространство. Появляется желание зарыдать, но слёзы приказали долго жить. Хочется в ужасе закричать, но не хватает усилий набрать воздуха, душного воздуха. Морально готовлюсь к своему концу, но моё второе «я» клокочет и ворчит в негодовании. Оно обвиняет меня в генетической трусости, в упадническом поведении, в нытье кастрированного без анестезии самца. Оно поливает меня словесной грязью и помоями, настырно ругает и бранит. Но дух обречённого побеждает, и я хладнокровно убиваю своё второе «я». Теперь же оно в моей истории. Смиряюсь и включаю механизм героя-смертника, готового на всё и вся.
Правая рука пригладила непослушные волосы на голове. Дико улыбаясь, на порядочном расстоянии впиваюсь взглядом в выпученные глаза толстяка. Тот в удивлённом непонимании почёсывает затылок. Все в ожидании.
- Ну, что ж, засранцы, мать вашу. У меня нет особого желания вам что-либо говорить, ибо это бессмысленно. Это всё равно, что объяснять шакалу о вреде употребления гниющего мяса. Так что ничего прощального и умоляющего вы от меня не услышите. Я гордый мерзавец. Одно у вас прошу напоследок. Всё равно ведь пришёл конец. Обрадуйте «без пяти минут трупа», дайте сигаретку, смерть как хочется курить. Даже дышать тяжело, – таковой была моя последняя речь.
Через несколько секунд у меня изо рта уже торчала сигарета. Один из солдатов услужливо её прикурил. Жадно затянулся – табачный дым густой струёй пересёк мои дыхательные пути (цвета рук шахтёра) и стремительно ворвался в зону лёгких. На душе сразу всё отлегло. Сердце запело, нервозность спала, дрожь исчезла.
Судьи гордо поднялись и победоносно вышли из зала суда. Складывается восхитительная картина: немного утомлённый, но неописуемо довольный молодой блондинчик с зелёными глазами, вальяжно развалился на скамье и безжалостно дымит сигаретой. Он не думает о том, что его жизнь отсчитывается минутами, казалось, он позабыл об этом. Он счастлив. Храбр. Безумен.
Еле улавливается весёлый птичий щебет, за окнами пернатые твари, не теряя зря времени, наслаждаются короткою жизнью. Мое безысходное положение незаметно приводит к последним в жизни наблюдениям за зигзагообразными полётами мух, разносчиков заразы. Настенные часы остановились в ядовитой ухмылке, ведь им ещё можно висеть и тикать; двое солдатиков, разморенные от жары, в унынии еле держатся на ногах.
Скоро за мной пришлют какого-нибудь подонка по приказанию других подонков. Меня поведут по оранжевой дорожке из мягкого ворса в сторону гибели. Выведут в холодный от сырости, тёмный коридор с бетонными стенами, потолком и полом. По коридору проведут к решетчатой железной двери, которую сразу же откроют надзиратели, и там я окажусь у следующей железной двери, но уже без решёток. Я брошу небрежный взгляд на рыжеволосого надзирателя с веснушками, усыпанными по всему лицу. Он резко раскроет дверь, и, наконец, мы окажемся на свежем воздухе. Буду медленно идти по деревянной платформе до моей виселицы в сопровождении подонка и тех же мальчишек в серой форме. Там зачитают приговор уже в последний раз, и там же будет так называемый палач. Перед смертью всех их буду громко проклинать, обзову революционеров моральными уродами с комплексом неполноценности и человеконенавистничества. Затем в сердцах плюну в толпу и начну безумно хохотать назло всей этой публике, что будет, яростно бранясь, кидать в меня огрызки и всякую дрянь.
- Мустафин Анвар Халилевич, я прибыл сюда по приказанию…
Передо мной стоял высокий седовласый подонок. Я уже догадываюсь, для чего он прибыл. Он поведёт меня по оранжевой дорожке. Значит, буду умирать в расцвете сил.