Низкие полеты

Автор: Kaizer_84 — Я предупреждал, что придет и твоя очередь, — говорит Мирон и лижет мороженое, — вначале я свихнулся, потом Узи…
— Я не сходил с ума, — протестует Узи, — так, немного крыша поехала.
— Как это ни называй, — продолжает Мирон, — сейчас твоя очередь.
— Ран тоже не сумасшедший, — начинает горячиться Узи. — Зачем ты ему голову дуришь?
— Ран? — спрашиваю я, — так меня зовут?
— Ну, ладно, — уступает Узи, — может быть, он всего лишь чуть-чуть сумасшедший. Дай откусить.
Этгар Керет, «Хозяин дома сходит с ума»

1.
Бердников считался хорошим слушателем, потому что сам говорил обычно довольно мало.
Вика пользовалась его ушами регулярно, и рассказывала она как правило разные милые странности, вернее это она их таковыми считала, Бердникову же казалось, что Вика просто сумасшедшая, и он ее слегка побаивался.
Сегодня ее историей было убийство во сне.
За обедом такие речи, совершенно не стесняясь, могла толкать только она.
Попутно поедая салат из морской капусты, Вика со вкусом и подробностями сообщила, как будучи в объятиях Морфея зарезала своего очередного хахаля огромным разделочным ножом.
- Главное, я с ним рассталась всего три дня назад. Практически, ни с чего. Просто поняла, что с ним, в его доме вот ни минуты больше находиться не могу. Какой-то просто ужас. Холодный, липкий. Хотя до того вроде все нормально было. Не знаю, так вот вышло, сама себе удивляюсь. Я еще думала – вроде невежливо, нехорошо. А после этого – знаю, что правильно сделала. А то ведь и правда убила бы. Во сне у меня просто нереальная злость была. Правда не понимаю, откуда вдруг столько. Он вполне приятный мужик, разве что занудный слегка. Но это же разве недостаток, так, пустячок… Но знаешь, что смешно?
Бердников сидел сам уже где-то между жизнью и смертью и смешного ничего не видел в принципе, но то он, а то - Вика.
- Смешно то, что вот мы все говорим, офис - тюрьма, офис – тюрьма, но я честно нереально обрадовалась, когда проснулась. Думала все – будет у меня небо в клеточку и друзья в полосочку. И никакого мохито по пятницам. Ну правда же, смехота.
Бердников вежливо скривил лицо в подобие улыбки, а про себя подумал, что всему есть пределы и от общества Вики надо все же по возможности аккуратно избавляться.
2.
Он вообще-то пытался бросить, но получалось довольно плохо, особенно, почему-то, по вечерам.
Где-то час он уже думал, выкурить сигарету или все-таки держать оборону дальше.
Приходилось признать - пагубная привычка явно была сильнее его.
Бердников решил по крайней мере не курить в квартире, поэтому взял (уж заодно) пакет с мусором. Подумав, захватил еще банку пива из холодильника и вышел на лестничную площадку.
Было прохладно, и он чуть поежился.
Сигарета принесла с собой некоторое успокоение.
Ничего, это последняя, - в который раз думал слабовольный Бердников.
Около лифта какой-то мальчишка выцарапывал на стене надпись «Буду варить винт». Он хотел, чтобы слова располагались как можно выше и поэтому тянулся изо всех сил, но некоторые буквы все равно ощутимо сползли вниз.
- Что, правда, будешь? – спросил Бердников.
- Тебе какая разница, - ответил юный наркоман.
- Мне-никакой.
Равнодушие Бердникова паренек оценил положительно.
- А сигарету дашь?
- На. Так ты это.. зови в гости. На винт.
Мальчишка хмыкнул.
- А чего у тебя в пакете?
- Это мусор. Можешь пиво взять, я уже что-то расхотел.
- Клёво. Но пакет тоже оставь. А то тут у вас какие-то одни гандоны живут, я ничего путного не нашел.
Определение «гандоны» Бердникова слегка покоробило.
- Да пожалуйста, - сказал он, выбросил сигарету и пошел обратно к себе.

3.
Примерно через неделю Бердников проснулся утром и понял, что заболел. Ничего особенно ужасного, но неприятно.
Он отзвонился на работу, развел в кипятке какое-то почти уже заплесневелое терафлю, включил телевизор и стал бесцельно щелкать каналы.
Там не было ничего, кроме глупых сериалов и однообразных ток-шоу от Малахова до Малахова.
Что поделать – телепродюсеры в дневное время рассчитывали на домохозяек, а вовсе не на Бердникова.
За стенкой (а с точки зрения звукопроницаемости стенки в их доме были чисто условными) монотонно плакал ребенок. И звуки эти не прекращались почти весь день. Его явно никто не собирался успокаивать.
Бердников несколько удивился, потому что раньше такого не случалось. Впрочем, его-то в будни как раз никогда и не было дома.
Он почему-то вспомнил, как его самого вот так же оставляли одного родители, на весь день.
Но ему страшно не было, ему даже нравилось.
Единственное, что его пугало – когда посторонние звонили в дверь. Звук был настолько громкий и отвратительный, что Бердникову казалось, будто столь требовательно звонящие люди знают, что он здесь один, и однажды все плохо кончится и никто ему не поможет.
Зато Бердников очень любил, когда над их домом (а жили они в военном городке) низко летали самолеты.
Он завидовал летчикам – они были как бы между мирами, и близко к земле и к остальным людям, и все-таки на некотором расстоянии от них.
Бердников даже хотел позже пойти учиться на летчика, но его забраковали по здоровью и он пошел как все, в менеджеры.
От нахлынувших воспоминаний он едва не прослезился сам.
К счастью, у него было дома немного алкоголя, который действовал на него примерно как снотворное, даже и лучше. Он выпил все, что было и заснул.
Снилась ему почему-то Вика, но убивать он ее и не думал.