Разгильдяй

Автор: Йети Егор Неспешный не был членом ВЛКСМ. Не то, чтобы из-за каких-то особых идейных соображений. Просто привык всегда быть самим собой. А от всей этой комсомольской возни несло таким формализмом и лицемерием, что интуитивно хотелось держаться в сторонке. Иногда, выслушав порцию штампованных высокопарных фраз, Егор испытывал чувство лёгкой тошноты. Сразу после школы он хотел поступить в «Политех», но попытка провалилась. Не по глупости или незнанию предмета. Из-за «отсутствия внутренней самодисциплины», если выражаться языком характеристик. А по-простому – он банально проспал последний вступительный экзамен, посвятив предшествующую ночь вину, картам, и девушкам.

На призывном пункте неестественно строгий капитан бесцеремонно всучил Егору комсомольский билет и какую-то «учётную карточку».
- В крррасной арррмии беспаррртийных нет! – багроволицым лаем пресекал он все возможные вопросы и возражения. Более-менее владеющая адекватным лексиконом женщина-прапорщик с комсомольским значком на бюсте, снизошла до объяснений. Оказывается он, Егор, и ещё с десяток подобных отщепенцев, уже внесены во все анналы коммунистического союза молодёжи. Членские взносы автоматически вычитаются из солдатского жалованья. А утеря комсомольского билета приравнивается к преступлению против Партии.

Армия не терпит индивидуумов. Это Егор Неспешный понял быстро. Но привычка быть самим собой превращала его в упрямо торчащую шерстинку на ровно подстриженной шкуре подразделения.
- Шаг по разделениям делай… ррраз! – отдал команду сержант Глыгало и зашёл в подсобку. Отряд новобранцев, прибывший под его командованием для помывки в бане, замер с задранной левой ногой, и соответствующей «отмашкой» рук. …Спустя минуту-полторы Егор понял, что сержант явно не преследовал цель повысить строевую подготовку бойцов, и принял обычную стойку. Товарищи – кто недовольно, а кто – с завистью косились на него. Попеременно, они теряли равновесие, опирались на обе ноги, но поспешно восстанавливали невыносимую «стоп-кадровую» позицию. Сержант появился минут через пятнадцать.
- Рядовой Неспешный! …Головка от хуя! Команда «шаг по разделениям» не ебёт?! …Думать будешь дома, на своей Нюрке! Объявляю наряд вне очереди! …По уставу отвечать! …Ррраспиздяй! Я позабочусь, чтоб тебе служба мёдом не казалась!

Первая стадия превращения личности в «винтик» — муштра. Загоняв солдата «по уставу», и приучив его к беспрекословному подчинению, можно делать с ним практически всё, что угодно.
Состав «наряда по роте» неизменен: дежурный – представитель сержантского состава, один из дневальных – старослужащий, второй дневальный – из «молодых». Как и положено, Егор целый день простоял «на тумбочке», крича во всё горло «смирно» при появлении офицеров. Время с «отбоя» до полуночи, под чётким руководством ефрейтора Сташенюка, он посвятил уборке. Уступив «салабону» место на тумбочке и отправляясь спать, Сташенюк не терпящим возражений голосом, дал последние указания:
- В умывальнике две робы замочены – постирать! Кителя, которые в бытовке – подшить! Не дай божок, проморгаешь дежурного по части! …Полшестого разбудишь.
…Наутро «деды» были очень удивлены, обнаружив свою «форму одежды» в непригодном для «утреннего развода» состоянии.
- Что это за хуйня?! – орали они на ефрейтора, который как и они, проснулся по «подъёму» – какой, на хрен, «салага»?! Сейчас спрос с тебя: не можешь заставлять – сам «шуршать» станешь, урод!
- Мало того, что раздолбай, так ты оказывается, ещё и борзый?! – шипел в глаза Егору сержант Глыгало – Сгною на полах! Загоняю как сайгака! Будешь плакать по ночам, и жалеть, что оказался годным к «строевой»!

Рядовой Неспешный заметно отставал от своих земляков-однопризывников в прохождении первой стадии усмирения. Чувствуя исходящую от него внутреннюю независимость, старослужащие не рисковали применять к нему физические меры воспитания. В ход пошли «психологические».
- Рота, закончить приём пищи! – сержант умышленно подал эту команду пораньше, чтобы «потренировать» молодых. «Старички» спокойно заканчивали трапезу. Егор допивал свой компот. Его товарищи, побросав ложки, выскочили из-за стола.
- Неспешный! Ты что бля, самый голодный?! …У своей тёщи на поминках компоты распивать будешь! …Так, дневальный! Собрать все полные кружки! …В пизду! К Неспешному на стол составляй! Пока он будет за всю роту компоты пить, рота будет тренироваться. …Рррота, занять свои места в столовой! Рота, встать! Минута на построение… выходи стррроиться!
Задвигались скамейки, забухали сапоги по цементному полу. Паникуя под окриками сержантов и «стариков», солдаты создали нешуточный затор в дверях. С первого взгляда стало очевидно, что тренировка будет долгой.
Егор окинул взглядом батарею – в штук двадцать – кружек, медленно придвинул к себе одну из них, мысленно ища выход, начал цедить компот сквозь зубы.
- Э, воин! Залпом глотать, с ягодами! Что бля, хочешь чтоб рота до отбоя тренировалась?! – ефрейтор Сташенюк стоял у торца длинного солдатского стола, и контролировал процесс – Махом схватил второй стакан!
…Солдаты, толкая друг друга, в пятый раз столпились в дверях. На столе, перед Егором стояло четыре пустых стакана. «До отбоя – не знаю, а час-два прогоняют, с них станется» – думал он – «да и в меня больше не влезет».
Через мгновение всех заставил вздрогнуть оглушающий звон металлической посуды. Ефрейтор, опустив голову, удивлённо рассматривал свою робу, от пояса и ниже залитую компотом. К начищенным сапогам прилипли варёные сухофрукты, а вокруг них перекатывалась груда солдатских кружек с отбитой эмалью. Рядовой Неспешный, широким жестом гребца устроивший этот тарарам, скрылся через кухню.
- Разъебай! – неслось ему в след – много не набегаешь! Готовься к медленной смерти!

- Разрешите войти, товарищ капитан? Рядовой Неспешный по вашему приказанию прибыл! – Егор стоял в дверях кабинета замполита, куда был вызван «для беседы».
- Проходи, боец, сядь вот здесь. Давно хотел поговорить с тобой – капитан взял доверительный тон – о службе, о дисциплине… Что мешает тебе служить?
- Ничего не мешает, товарищ капитан. Физо – отлично, политподготовка – хорошо.
- Хорошо говоришь? А спишь почему на политзанятиях?
- Виноват. С наряда…
- То-то и оно, солдат, что служба твоя – «через день на ремень». Объясни, Егор, как ты умудрился за четыре месяца пять раз попасть на гауптвахту? – замполит сделал сочувствующий взгляд – может быть, тебя притесняют?
- Никак нет, товарищ капитан. Никто не притесняет!
- Так в чём же дело? Неужели тебе не хочется стать отличником боевой подготовки, получить очередное звание, побывать в отпуске? …Отвечай, не молчи!
- Так точно, не хочется.
- Это почему?
- Чистые погоны – чистая совесть.
- Вот как?! – маска добряка слетела с лица капитана – по твоему, мы здесь все подлецы?! Значит, пока весь личный состав с гордостью и усердием поддерживает обороноспособность Родины, рядовой Неспешный хочет постоять в сторонке? …Нет? Тогда объясни, почему сорок солдат твоего призыва не имеют нарушений, освоили специальность, и уже добиваются высоких показателей, ты показываешь такие «успехи», каких я не видел за всю свою службу? Чем ты отличаешься от своих товарищей? …Не молчать!
- Я не стадное животное… и вообще, человек сугубо штатский.
- Молчать!!! – капитан сделал паузу, чтобы подавить гнев – полагаю, для тебя не новость, что служба в армии есть почётная обязанность каждого советского гражданина. Как у нас говорят, не умеешь – научим, не хочешь – заставим! И не надейся, что на втором году службы у тебя наступит лёгкая жизнь. За тем, чтобы этого не случилось, прослежу лично я, и весь офицерский состав! Свободен! – после того, как дверь за Егором закрылась, замполит какое-то время нервно перекладывал на столе предметы, и ворчал себе под нос – В самом деле, натуральный раздолбай!

Все без исключения действия Егора Неспешного стали предметом придирчивого надзора. Получалось, что ничего он не мог сделать «как положено». Не так быстро вставал по «подъёму», не так аккуратно заправлял кровать, не так чётко чеканил шаг, и не с таким подобострастием отдавал рапорт. Младшие командиры и офицеры, теряя самообладание, муштровали «разгильдяя». Егор спокойно выполнял приказы, удовлетворённый хотя бы тем, что никому уже не приходит в голову заставить его «состирнуть портянки».
- Харе курить, через пять минут построение – группа солдат, побросав окурки, направилась к входу в казарму. Неспешный двинулся последним.
- А ну, стоять, вояки! Какая свинья устроила этот бардак?! – возникший неизвестно откуда сержант Глыгало заметил бычок, дымящийся возле урны – твоя работа, Неспешный? Так! Всем присутствующим! Получить шансовый инструмент. Будем хоронить окурок!
- Да всё, товарищ сержант. Убрал уже – Егор подобрал бычок и бросил его в урну.
- Марш за лопатами, кому сказал?! А ты, рраспиздяй, произнесёшь трраурную речь над могилой!
- Да брось, сержант, сейчас и «покойника» уже не опознать!
- Охуенный шутник?! Сейчас я тебе устрою клоунаду! – с этими словами сержант схватил мусорную урну, и взмахами сеятеля разбросал её содержимое по плацу.
На сей раз в воспитательном процессе участвовала вся рота, за исключением «дембелей». Колонна маршировала, отрабатывая повороты в движении. Старослужащие, из задних рядов подгоняли «молодых» пинками и окриками. Окурки и жжёные спички растаскивались сапогами по всему плацу. Согласно приказу сержанта Глыгало, это должно было продолжаться до тех пор, пока рядовой Неспешный не наведёт «зеркальную чистоту» при помощи половой щётки. Дежуривший в тот день по роте ефрейтор Сташенюк тоже вышел на плац. Он «стоял над душой» у Егора, понукая его страшным голосом:
- Неспешный, быстрей работать! …Не пропускать! В шары долбишься?! …В кучу заметай, … твою мать!!!
Если б он не применил последний словесный оборот, Егор мог бы терпеть очень долго. В следующую секунду черенок швабры с треском переломился на голове ефрейтора. Бляха солдатского ремня вязко врезалась в лицо первому из спешивших на подмогу…

- Товарищи военнослужащие, комсомольцы! – открыл собрание комсорг, прапорщик Зозуля – настоящее комсомольское собрание является внеочередным. Все вы в курсе происшедшего в воскресенье чепэ. Сейчас мы вместе должны дать однозначную оценку поведению, несовместимому с высоким званием комсомольца и воина советской армии. Рядовой Неспешный, встаньте лицом к собранию! …Слово имеет заместитель командира части по политподготовке капитан Суханов.
- Поскольку собрание у нас внеплановое, буду краток. О моральном облике этого отъявленного нарушителя воинской дисциплины вы знаете лучше меня – замполит указал взглядом на Егора – и, думаю, каждый из вас прочувствовал соль солдатского девиза «один за всех, все за одного». Это значит, что тяготы и лишения воинской службы равным грузом ложатся на плечи всех бойцов. И если твой товарищ разгильдяй – тут капитан вновь многозначительно скосил взгляд – то это значит, что тебе придётся трудно вдвойне. Я полгода наблюдал за рядовым Неспешным, вёл с ним воспитательные беседы. Могу сказать с твёрдой уверенностью, что мы имеем дело с настоящим вредительством. Впервые за все годы своей службы я столкнулся со случаем, когда солдат сознательно и целенаправленно разлагает дисциплину подразделения изнутри. В воскресенье многие из вас были свидетелями вопиющего примера неуставных взаимоотношений между военнослужащими – капитан круто повернулся к Егору – Что вас побудило покалечить двух лучших бойцов, отличников боевой и политической подготовки? …Отвечайте перед собранием, уважайте своих товарищей! …Вот именно, ничего! Вы просто из хулиганских побуждений взяли, и подорвали боевую мощь подразделения советской армии! – замполит вновь обратился к собранью – этот поступок, товарищи комсомольцы, следует расценивать как открытую диверсию! Должен поставить вас в известность, что командование части приняло решение передать дело Неспешного на суд воинского трибунала. Поэтому, сейчас мы с вами должны однозначно решить вопрос о присутствии рядового Неспешного Егора Васильевича в рядах всесоюзного коммунистического союза молодёжи. А так как комсомольцев у нас не судят, то последнее слово всё же, остаётся за вами. Итак, ставлю вопрос на голосование. Кто «за» исключение Неспешного из комсомола, прошу поднять руки!

«Никогда бы не подумал, что буду так волноваться при своём исключении из комсомола» — мысленно усмехнулся Егор – «господа офицера, конечно, хорошо продумали сценарий. Не сомневаюсь, что всё пойдёт по их плану. «Наших» конечно меньшинство, но всё же, это поддержка…». Солдаты сидели в зале «по призывам». Слева, у окон – «деды» с «черпаками», в среднем ряду – «фазаны». Крайний ряд, у дверей, занимали «салабоны», которых Егор про себя называл «наши». В таком же порядке, «волной», пошло голосование. «Ну, от «дедушек» ничего иного я и не ожидал» — констатировал про себя Егор – «эти подссывалы тоже не удивили… что «наши»? Заоглядывались… во, и эти потянули грабки… давай, давай, Паша! Потом ведь могут спросить… конечно, Завьял, от тебя уже ничего не зависит. Задирай свою заготовку! Да-да, Карпуха, ты тут не при чём. Ты «как все»… да что вы как щенки побитые? Делайте как знаете! Не ожидал. Все «за». Хотя нет! Вовчик Бибин! Вот уж от кого не ожидал! Видать и правда, в тихом омуте черти водятся! Единственный воздержался. …Спасибо, брат».