Второсортный (2)

Автор: Anton Polskiy Корни.


«Вся жизнь человека – это преодоление детского комплекса».

Сигизмунд Шломо Фрейд.


Чтобы лучше понять суть человека, мотивы и поведение в так

называемой «взрослой» жизни, необходимо заглянуть в его детство. Почему-

то родители никогда не рассказывают своим детям правду о предстоящем

взрослении. Маленькие человечки мечтают стать большими и сильными,
задерживать опасных рецидивистов, нарезать круги по скоростной трассе за

рулем красивого болида, путешествовать, открывать новые миры и

сражаться со злом во всех его проявлениях. Проходит время. Слабые

существа с человеческими лицами воруют по мелочи в супермаркетах,

ковыряются в своей разъебанной (оставшейся еще от деда «ласточке»),

отправляются на дачу как в путешествие, открывают очередную бутылку пива

перед телевизором, и сражаются со всеми окружающими людьми (начиная с

коллег по работе, заканчивая домочадцами), пока их медленно «поглощает»

система.

Детство балует нас огромным количеством свободного времени, которое

большинством ребятишек тратится на всякую хуйню (что вполне оправданно),

отсутствием забот и вследствие этого — подлинным вкусом свободы. С

годами он ощущается все слабее и слабее, к сладости примешивается

горечь, а потом и вовсе пропадает (рецепторы отказываются его

воспринимать). Все дети прямо и искренне выражают то, о чем думают, не

боясь быть собой. Знали бы они, что их ждет чуть позже…

Мои детские годы оказались самым абсурдным и зависимым периодом. Я

появился на свет в ни чем не примечательной советской семье. Поздний

ребенок. Желанный или нет? Смотря для кого. Мама точно ждала, а отец

принял все как данность. Нельзя сказать, что он не любил меня, но это

была «больная» любовь.

Я рос очень слабым мальчиком (как физически, так и морально).

Знаете, такая слабость, которая мешает жить и заставляет выплевывать,

проходящие мимо бесконечные бесполезные дни. Постоянно находился под

тотальным контролем родителей, выполнял их волю, пытался жить по

правилам, которые они навязывали. И никто не спрашивал, как хочется мне.

Подобное их не волновало. Быть зависимым – одно из самых поганых

состояний в жизни. Особенно для мальчика, отчаянно пытающегося вырасти в

надежде, что, так называемая «взрослость» решит все его проблемы. Особым

лидером не являлся, хотя очень мечтал и стремился к этому. Девчонки не

оставляли меня без внимания («покупались» на красивое личико), но их

отталкивало почти полное отсутствие характера и нескладная внешность

(кому может понравиться высокий и худой парнишка?). Потерпев поражение в

реальном мире, открыл для себя другой. Моей страстью стали книги.

Будучи еще семилетним мальчишкой, «проглатывал» огромные энциклопедии.

Учительница, преподававшая в школе русский язык и литературу,

все удивлялась, как я могу писать все диктанты без ошибок, не зная ни

одного правила? Занимательной особенностью являлась моя способность

тонко чувствовать и передавать свои и чужие эмоциональные состояния

(«читать людей сквозь строчки», если хотите). Конечно, любил говорить

правду (что прощается только в детстве), но нередко это выходило мне

боком. Уже тогда я выделялся на фоне сверстников, за что и получал свою

порцию ненависти. Дети беспредельно откровенны в проявлении «звериного».

Скорей всего, мне вполне подходило определение «ботаник». Учился до

старших классов на «4» и «5».

Помимо всего прочего, немаловажную роль играл дополнительный

фактор: на меня сильно давил своими методами воспитания мой отец.

Характер у него был взрывной. В далеком прошлом он окончил мореходное

училище, которому отдал немалую часть своей жизни. Проведенные там годы,

наложили свой отпечаток. После изрядного количества выпитого спиртного,

мой родитель становился неуправляемым, подчас бессмысленно жестоким и

злым. Уже тогда я твердо решил, что никогда не стану таким, как отец.

Он вселил в меня страх. Детский, постоянно сопровождавший всюду страх,

который парализовывал и забирал к себе в плен.

Девятилетнему мальчику довольно часто приходилось становиться

невольным свидетелем «разборок» пьяного отца. В основном страдала мама.

Случалось, что он поднимал на нее руку. Нередко я засыпал под

аккомпанемент криков и брани. Все эти события откладывались в моей

памяти и сознании, оставляя ужасные следы, которые дадут о себе знать

спустя много лет.

Отец не трогал меня. Он просто кричал, и его бешеные глаза

«прожигали» насквозь. Я вынашивал планы убийства собственного родителя

(да, да, здесь нечему удивляться; уверен, что такая мысль крутилась не

только у меня в голове). Своими поступками он порождал в маленьком

детском сердечке огромную ненависть. Было непонятно, откуда у него

столько злобы в мою сторону, а отец называл это суровым мужским

воспитанием.

Все всегда выглядело примерно одинаково. Он приходил домой «датый».

Сначала доставалось матери, а потом очередь доходила и до меня. Повод

любой, но в основном – успеваемость в школе. Представьте, маленький

мальчик стоит перед взрослым нетрезвым мужчиной в двенадцать часов ночи

(утром нужно идти в школу), а отец орет и отчитывает его за плохие

оценки и непонимание правил. Затем следовал вопрос: «Как мы будем дальше

жить?» Мама все видит, плачет, но боится вмешаться, а мне от страха не

удается вымолвить ни слова. В те минуты меня «съедали» слабость и

беспомощность, потому, что я не мог защитить себя и ее.

Хорошо помню ночи полные слез в подушку и «черных» мыслей, ведь я

слишком рано повзрослел, сам того не желая. Разбилась моя первая

иллюзия, что семья – безопасное место, где тебя любят, а родители –

самые близкие и родные люди. Все разрушилось.

Наутро приходил отец и просил прощения. Как ни в чем ни бывало

протягивал руку в знак примирения, а я ему давал свою маленькую ладошку,

хотя искренне не понимал, как это могло исправить ситуацию. 9-летний

ребенок спрашивал сам себя: почему же отец так ко мне жесток?

Естественно, если на человека постоянно давить, он либо сломается,

либо будет противодействовать. И я начал сопротивляться. Пускай пока

неумело, по-детски смешно, несерьезно, но пытался. Старался отстаивать

себя и вступаться за маму. Детские годы сковали неуверенностью в себе,

от которой мне безумно хотелось избавиться.

Шло время. Став юношей, чаще проводил часы вне дома (на улице было

комфортней). Пробовал мир на вкус, а он не хотел пускать к себе и злобно

огрызался, приговаривая: «Куда ты лезешь? Я тебя уничтожу!» Такое бывает

почти у всех детей. Ярче проявляется у слабых. Распри в семье, проблемы

в школе, непередаваемое ощущение полной никчемности и ненужности.

Общение с ровесниками не привлекало. Они играли во «взрослую» жизнь.

Пили, курили, дрались, трахались, ходили на дискотеки, строили из себя

невозможных «крутых пацанов» и «понтовых телочек». Тратили свое время на

пустые поиски истины, смысла жизни, хотя, кроме родительского дома и

школы ничего не видели, но считали себя «пожившими» и «прохаванными».

Меня эти моменты зацепили лишь по касательной.

Зато в выпускных классах «забивал» на учебу и безнадежно запустил

пару основных предметов. Был момент, когда я балансировал на грани между

2 и 3 в четверти по алгебре в 10 классе. Начал выпивать, пробовал курить

(и не только сигареты, хотя до этого был единственным некурящим среди

своих одноклассников), участвовал в «гибельных» драках и конфликтах,

которые создавали еще больше проблем и не добавляли такой желаемой

«крутости». Это был этап умопомрачительных падений и минимальных

взлетов. Отец грозился забрать документы из школы. Лодка раскачивалась.

И неожиданно произошло событие, скорректировавшее мой жизненный

вектор: меня пленило первое серьезное увлечение девушкой. Ее звали Аня.

Когда мы познакомились, мне было 17 лет. Она на год младше. Не такая,

как все. Интеллектуалка (не по годам). Стройная фигура, красивая

«мордашка» и копна рыжих волос. Как это часто бывает, сначала мы друг

другу не нравились. Доходило до перепалок, которые я воспринимал с

улыбкой и большой долей юмора. Потом стали общаться ближе (вроде бы в

статусе друзей), а затем понеслось. Искренние, где-то наивные отношения,

пронизанные романтикой от начала и до конца, и в то же время наполненные

безудержным сексом. Я дарил ей каждый месяц цветы (на несколько штук

больше, чем в предыдущем и постоянно менял цвет букетов), писал свои

первые трогательные стихи. Мы клялись в вечной любви и верности.

Казалось, что я нашел своего человечка, и никто не сможет его заменить.

Строили совместные планы; открывали себя, ничего не страшась; радовались

неожиданно свалившемуся на нас счастью; полностью отдавались во власть

чувств и эмоций; плакали и смеялись; жили в своем придуманном мирке, и

не знали, сколько нам предстоит впереди испытаний…

Я окончил школу. Поступать в институт и учиться дальше не хотелось.

Себя не обманешь. Во мне продолжал жить тот самый униженный мальчик из

детства, и с этим надо было срочно что-то делать. Присутствовало

огромное желание освободиться от родительского контроля и отцовской

тирании, сменить обстановку, окружающих людей и полностью изменить себя.

По-другому жить невозможно. У меня давно зрела мысль о службе в армии.

Но служить хотелось только в элитных войсках. Я грезил морской пехотой.

Черные береты. Мужественно, опасно, трудно и притягательно. Появился

шанс сделать себя сильным. Его надо было использовать. Другие пути меня

не интересовали. После принятия этого решения на душе стало свободно и

легко. Никогда раньше я так себя не чувствовал. Как будто все мои

проблемы решились одним махом.

Впервые в жизни довелось сделать выбор самому, причем настолько

важный, что от него будет зависеть вся моя дальнейшая жизнь: или

переделаю себя и стану сильнее, или сломаюсь, и поединок под названием

жизнь будет проигран. Все по-мужски. Шаг в неизвестность.

Знакомые тут же принялись отговаривать меня от этой безумной идеи,

называли ненормальным. Мама плакала. Чувствовала, что грядущее событие

перевернет не только мою жизнь. Отец же поддержал. Наши с ним отношения

приобретали совсем иной оттенок. Появилось ощущение, что он

разговаривает со мной на равных (как я всегда хотел) и, несомненно,

уважает мой выбор. Несмотря на это, отец попросил меня попробовать

«учебу на вкус». Ради спокойствия мамы. Понравится – буду учиться, если

нет – пойду в армию. Никуда она не денется. Он говорил, что иногда нужно

принимать решения, которые тебе не по нутру, ради другого человека. Его

совет возымел действие, но моя внутренняя установка оставалась прежней.

По прошествии лет я уяснил для себя: прислушивайся, но не слушай,

крайнее слово за тобой.

Зачисление в институт состоялось. Я выбрал специальность, которую

так хотели мои родители: оценка недвижимости. Они посчитали это

направление одним из наиболее «прибыльных» среди представленных в вузе.

Были готовы выкладывать по 70 «косарей» в год, лишь бы учился и никуда

не «залетел». К тому времени мы жили не очень богато (мягко говоря).

Наличных часто не хватало и приходилось годами носить одну и ту же

одежду, отказывать себе в каких-то развлечениях, не иметь ничего

лишнего. Откуда они собирались ежегодно доставать такие деньги,

оставалось загадкой. Скорей всего в ход пошли бы накопления и кредиты.

Меня не радовала перспектива сидеть у них на шее и как-то «стеснять»,

поэтому дальнейшее развитие событий представлялось закономерным.

Учеба не задалась: не было ни малейшего желания получать знания (а,

откуда оно появится, если меня не привлекала «выбранная» профессия?)

Раздражали сокурсники примерявшие на себя маски «серьезных» и «взрослых»

людей, «определившихся» в жизни. Я снова оказался «не в своей тарелке».

Пошли пропуски занятий, которые мной особо и не скрывались. Тянул время.

Ждал отчисления. Готовился к армии. Физически. Морально вообще не был

готов, но вопреки всему, настрой — позитивный. Этому способствовало

погружение в мир, пока еще «не убитой» любви… Анька не хотела никуда

меня отпускать, но, тем не менее приняла мою позицию. Она верила, что

все будет хорошо и обещала ждать. Я только начинал расти… Во всех

смыслах…

В жизни надо уметь делать выбор, брать на себя ответственность,

отвечать за свои слова и поступки. Всегда, когда ты захочешь разорвать

свои оковы, окружающие люди примутся отчаянно противодействовать,

потому, что нарушаются границы принятого ими существования. Проявляя

индивидуальность, пытаясь отстоять свою независимость и показать, что со

мной необходимо считаться, я развязал «войну», которой уже не будет

конца…