Голод

Автор: Владимир Павлов У меня отменное чувство юмора. Я решил пошутить над порядком надоевшей мне девушкой.
– И что, ты был поваром у Оле Нидала?
– Во время одного из ретритов у него заболел повар. Он спросил у меня: ты умеешь готовить? все, ты будешь поваром. Приехавший с ним лама из Тибета, – он каждому испытуемому перед посвящением в монахи говорил о его карме, – меня сразу посвятил и сказал: вы уже воплощались в Тибете и были монахом. Сейчас у вас нет подвижнической кармы, вы должны воплощать мандалу Ченрезика, у вас карма повара и карма художника.
– Я слышала, что он проводит ретриты в Питере, но как-то не случалось туда попасть.
– Туда попасть можно, только если это твоя карма. Просто так ты туда не попадешь.
– А Оле Нидал не ест мяса?
– Ест. Но, как он сам говорит, он – воплощение Махакалы, ему можно. Махакалы, Дхармапалы – они едят мясо, это допускается по учению. А вообще, то, что ты не будешь есть мяса, это твое огромное преимущество перед всеми религиями. Кришнаиты тебе сандалии мыть будут. Кстати, в этом случае Кришна тоже защищает тебя. Просто ты оказываешься совсем в другой вселенной. Изменение нашего рациона автоматически переводит нас в другую вселенную. Христиане, они относятся к этой, мясоедческой вселенной. Бог этого мира устроил эту вселенную так, что все пожирают друг друга. Христиане молятся богу этой вселенной. А буддизм, он выводит тебя из нее. Если все существа откажутся от поедания плоти, то мир сразу преобразится. Это основная истина, которая должна быть возвещена Новым Учением. Все, что говорится всякими учениями без этой истины, это говорится марами. Если человек не отказался от пожирания плоти и считает себя праведным, он введен в заблуждение марами.
– А когда придет следующий будда?
– Скоро. Возможно, он придет в электронном формате. Ты должна решить, по какому пути ты идешь. Раз и навсегда. Прямо сейчас. Сегодня.
– Нет, ну я же должна подумать.
– Просто там – там – ждать не будут. Там законы намного суровее. Это здесь мы, люди, проявляем тепло друг к другу, а там – никто ждать не будет.
– Я понимаю. Но почему ты тогда говорил про другой путь?
– Просто сначала я не видел в тебе потенциала. Я увидел твои уникальные способности только в нашу последнюю встречу.
– Когда это было?
– В нашу последнюю встречу.
– Что ты сейчас чувствуешь?
– Я испытываю восторг. Как от прикосновения к чему-то великому. Я чувствую твой потенциал…
– Нет, ну почему ты тогда говорил про то? Да, про семью, про ребенка?
– Я говорил это, когда не видел в тебе еще этого. Поначалу я в тебе вообще этого не разглядел. Ну, я ведь тебя не знал просто.
– Я хочу услышать от тебя что-нибудь ободряющее. Почувствовать заботу. А ты… как будто ты обвиняешь меня.
– Разве я тебя обвиняю? Я просто стараюсь говорить с тобой серьезно. Мы говорим об очень серьезных вещах.
– Я понимаю. Я просто не могу так сразу сказать…
– Ты что? Не веришь мне? Считаешь, что я сумасшедший? Что то, о чем мы говорили, бред?
– Нет. Я не говорю, что это бред…
– … Что нет ничего паранормального? Ты, как все обыватели, считаешь это бредом?
– Да, нет. Зачем ты на меня кричишь?
– … Вам что, нужно, чтобы из потустороннего мира высунулось чудовище и отрубило вам руки? Ноги? Тогда вы поверите?!
– Да, нет! Я не говорю, что я не верю в этот мир. Я не уверена в тебе.
– Считаешь, что я обманываю тебя? Что я не был поваром у Оле Нидала? Что я не буддист?
– Нет. Не до такой степени. Просто в последний раз… Мне кажется, так и будет…
– Что? У меня не будет денег, как и в последнюю встречу?
– Да дело не в деньгах! Просто все, что ты обещаешь, выходит не так.
– Понимаешь, в этом Пути ты не должна зависеть от меня и от кого бы то ни было. Засунь в жопу свои личные обиды и претензии. Все человеческое несоизмеримо с тем, к чему ты готовишься прикоснуться. Я – лишь проводник, сталкер, который поможет тебе на первых порах и обеспечит все необходимые условия для твоего продвижения. Я смогу помочь тебе на первых этапах пути, потом уже ты будешь помогать мне.
– Я вот не уверена, что ты сможешь обеспечить эти условия.
– Тут не надо много денег. Ты будешь питаться очень ограниченно. Ограничить себя надо будет во всем.
– Да, понятно, что денег много не надо…
– Понимаешь, если ты твердо решишься встать на путь, то, даже если я не обеспечу тебе эти условия, – ну, мало ли, рассорюсь с тобой, не захочу, все мы люди, людям вообще верить нельзя, – тебе все равно помогут. Тебе создадут все условия – неисповедимыми путями, о которых ты и подумать не можешь.
– Расскажи еще о втором пути.
– Буду краток, потому что опаздываю. На первом этапе – ты будешь жить в затворничестве. Я выделю тебе комнату, решу вопрос с едой. Это будет твоя комната, в которой тебя никто не тронет. В еде придется ограничиться. Питаться будешь один раз в день, – я тебе буду готовить. Сначала придется поголодать. С недельку где-то, ну, может, с две, там посмотрим. По вечерам я буду приходить, мы будем гулять где-нибудь в окрестностях, беседовать. Желательно, чтобы ты вообще одна никуда не ходила. Общаться будешь только со мной. Всех родственников, друзей, весь интернет – придется обрезать. Будешь вести затворнический образ жизни. Весь день медитировать, заниматься духовными практиками, читать мантры и визуализировать образ. Этому всему я тебя научу. Я тебе буду читать лекции об устройстве мира. Это будет твое посвящение, так сказать. Я обладаю некоторыми тайными знаниями, которые буду тебе передавать…
– Откуда они у тебя?
– Это уже другой вопрос.
– Нет, ну, ответь!
– Это не важно. Я отвечу потом, сейчас у меня просто нет времени. Для тебя это абсолютно не важно.
– Ты ведь говорил, что не нужно ограничивать свои желания?
– Нет. От секса придется отказаться полностью. Это мощнейшая энергия, и она понадобится для преображения твоего организма. Не то что не делать – не трогать там ничего руками, не самоудовлетворяться, не желать этого и даже не думать!
– Ну, а почему ты тогда говорил, что можно себя не ограничивать?
– Просто тогда я не видел твоего потенциала.
– Просто совсем отказаться…
– Ты должна любить Великую Богиню. Ты – Ее храм. Ты не должна думать ни о ком, только о Ней. Ты сомневаешься? Разве ты можешь ставить кого-то рядом с Ней, мужчин, женщин? Потом, когда ты будешь готова, она будет приходить к тебе в уплотненном астрале и физически любить тебя, да. А пока – полное воздержание. Когда тебе будет можно заниматься сексом, ты уже не захочешь, тебе это уже не нужно будет.
– Я не понимаю, почему ты тогда говорил о том…
– О детях? О семье?
– Да.
–Я просто не знал твоего потенциала. Я давно искал такого человека, я думал, что уже никогда его не встречу. Понимаешь, семья, дети, богатство, карьера – это все муравьиная возня по сравнению с Этим. Просто, понимаешь, через меня сейчас действует некая сила, я говорю тебе это не от себя, не из-за своей прихоти. Ты – избранная. И, если ты отринешь эту возможность, не ухватишься, второй раз уже не предложат.
– Почему?
– В том мире не те законы, что у нас. Там все очень быстро меняется. И если ты не ухватила то звено, потом оно будет уже далеко.

Я надеялся, что Катя уже отстанет от меня после такой промывки мозгов, подумает, что я сектант, опасный человек и все такое.
Что это за тень крадется к веранде? Я невольно замираю с кружкой в руках.
– Привет! После вчерашнего разговора я просто сама не своя.
Неужели поверила?! Господи, да это какой же надо быть наивной дурой, чтобы поверить в это!
– Садись. Чаю принести?
– Давай.
– Погоди. Там печка устала. Надо дровишек подбросить.
– Налей теплый. Такой ароматный!
Она берет в нежные ладони черный от копоти чайник и смотрит на травы и старую заварку под крышкой, подставляя свое красивое, как у итальянок, лицо облаку пара, поднимающемуся к ветхой крыше и уносящемуся к вечерней холодной синеве.
– Что-то новое? Может быть, новости внутреннего характера? Ты что-то почувствовала, испытала?
– Да я много чего почувствовала!
– Да.
– Да. Ну, вот, сижу, чувствую, перевариваю, чувствую.
– Ну… Как…
– Ну-у-у! – Она рассмеялась. – Ну, как… Дух захватывает, эмоции переполняют.
– Решиться на это… Решиться пока еще трудно? С головой?
– Ну, почему?
– Решиться…
– Ну, почему? Я уже решилась. Да. Ну, вот.
– Замечательно. Когда тебя ждать с вещами?
– Когда? На следующей неделе. Подожди… Сегодня что? Воскресенье?
– Воскресенье.
– Ну, вот. На следующей неделе.
– Ближе к концу или пока не знаешь? К середине?
– Ну, не знаю. Допустим, вот такой вопрос практического плана. Пятнадцатое у нас что? Я иду к стоматологу.
– Четверг.
– Ну, вот. В четверг мне нужно к стоматологу. Мне нужно залечить зуб. Ну, вот. Я залечу и приеду. Я записалась заранее, месяц назад. Ну, как бы так…
– Во сколько у тебя прием?
– В три часа.
– Ну, значит потом ты сразу с вещами ко мне…
– Ну почему с вещами? Может, понадобиться на следующий день придти. Откуда я знаю. Ну, в конце недели, наверное.
– Ну, ладно. Хорошо.
– Ну, а как ты думаешь? Приехать, и чтобы зуб заболел?
– Как родственники отнеслись к переезду?
– Я еще не сказала… Ну, что значит родственники? Я только маме скажу.
– Давай, говори уже.
– Скажу. Ты рад?
– Да. У меня тоже дух захватывает…
– И у меня тоже. Эх… Прям так интересно. Прямо замечательно…
– Ты вся такая чистая, такая свежая. Все люди такие изверившиеся, измельчавшие… Они не способны отдаться чему-то с головой, особенно такому неземному. А у тебя это есть.
– Спасибо. Ну, учитывая, что я нечто подобное ждала уже давно. И вот оно пришло. Ну, я думаю…
– Ну, да.
– Ну, просто сомнения могли быть. Потому что… не знаешь…То ли это, чего ты ждала. Но сейчас у меня уже нет сомнений. На самом деле. Вот.
– Ну, здорово.
– Просто хочется уже начать… Просто хочется уже начать слушаться… беспрекословно!
Она засмеялась.
– Да-а…
– Да-а! А… Еще один момент есть.
– Я слушаю.
– Ну еще один момент надо решить… Опять материальный.
Она засмеялась.
– Небольшой мой долг.
– Триста рублей?
– Ну, не триста… чуть побольше.
– Решим вопрос.
– Ты не погрустнел? Приземлили…
– Зачем? Наоборот, отземляем. Отрезаем все корни. Материальные.
– Ну, в общем, вот так вот, я в четверг иду. И там станет уже понятно. Когда и что. Ну… вот. Что ты испытываешь?
– Ну… у меня дух захватывает. Словами это не выразить…
– Эх… Ну, вот я приеду… И что? Мы сразу начнем?
– Да.
– Прощального вечера не будет?
– Нет.
– Почему?
– Никаких прощальных вечеров.
– Почему?
– Дорога каждая крупица энергии. Понимаешь…вот, топливо…
– Тянет на что-то прощальное…
– Это, опять же, обман. От лукавого. Бесы. Не слушай своих врагов. Вот, заметь: путь вверх, он всегда труден. А катиться вниз – легко. Поэтому… ну, так немножко различай эти хитрые голоса: бесы, они не всегда советуют злое, они не всегда советуют плохое… Они…
– У меня видишь еще… Прости, что перебиваю… У меня вот, как бы, проблема вообще… ну, не то что этого момента, а всей жизни. Хочется сильно что-то разграничивать, какие-то важные события… что-то отодвинуть. Так получ…
– Это обман от лукавого. То есть, это дополнительная зацепка. Чтобы позволить себе какие-то вещи, которые бы ты…
– Это как, знаешь, бросаешь курить, и хочется последнюю сигарету выкурить.
– Последней сигареты не бывает.
– Да, да! И ты не можешь…
– Последней не бывает.
– Да, да. И вот сейчас тоже такое, как будто бросаешь курить. Я не бросала курить, потому что никогда не курила…
– Хотеться удовольствий тебе будет всегда. Хотеться секса. Чего-то, может быть, вкусненького. Может быть, просто расслабиться. Может быть, полениться…
– Перед смертью не надышишься.
– Не надо думать, что ты удовлетворить желание, и оно пройдет. Они будут сильнее. То есть, в дальнейшем они будут расти и расти. Если их не пресекать на корню, эта гидра тебя просто задушит. Их надо прижигать. Прижигать – значит вырывать желание на корню. То есть, не просто не делать; если ты не делаешь, но думаешь, это все равно что бы ты делала. Даже не думать. Борьба будет идти не столько за твое тело, сколько за твой дух. За твое сознание будут бороться сущности, которые им до этого обладали, пользовались, жрали его и питались его энергией. И они так просто тебе его не отдадут.
– Ну, конечно. Как бы за тебя кто-то что-то делает, тобой управляет…
– Да, с этим всем тоже… нужно будет справиться.
– Ну, я имею ввиду… Всю жизнь вот так вот жить, как будто тобой кто-то управляет. Зато вот это все, наверное, и разрешится. Все мои… У меня прям состояние прям… счастья какого-то! Вот…Не знаю… Еще как это вот это вот – воздержание…
– Да. Это самое главное. И самое трудное.
– И, самое трудное, да…
– Потом руки сами начинают туда тянуться. Как будто это не твои руки…
– Да?!
– Да.
– Ой, я вообще не представляю!
– Да. Одна рука тянется, а другая ее сдерживает; как будто это не твоя рука. Тебе будет хотеться до вытья, ты буквально будешь кататься… Настолько будет хотеться… дотронуться.
– О-ой! Я уже не могу….
– Потом будут хитрости… То есть, эта лярва будет изгаляться в хитростях. Тебе будет хотеться в ванной, провести струей в душе. Потом во сне. У тебя будут такие состояния, когда ты можешь остановить, но твое сознание будет говорить, что это ты спишь, это можно… И всячески твое сознание будет стремиться увидеть это во всем.

Когда она ушла, я долгое время трясся от смеха. Гуру, блин! Ну, теперь она точно испугается. Такая нимфоманка, она ведь не сможет без секса ни минуты…

– Это все? Все, что ты мне можешь сказать по практике?
– Главное для тебя сейчас – овладеть сосредоточением. Думай только о Ней, о Великой Богине. Представь серебряную нить, которая тянется из твоего сердца к Ней. И такую же нить – от Нее. Нити переплетаются, образуя мост сердца: ничем не рушимую связь. Ты должна постоянно помнить о Великой Богине, что бы ты не делала, охранять эту связь от посягательств суетного ума. Выключи его, останови вечный монолог.
– Это трудно. Я должна постоянно думать о Ней? Похоже на навязчивую идею…
– Похоже, но это не то. Это осознанная идея. Мыслеобраз, который потом будет оживать, ты будешь видеть мысленно Ее лицо, Она будет говорить с тобой… Визуализируй Ее Образ. Для начала представь его, нарисуй мысленно…
– Я не могу… А если я ошибусь, нарисую Ее неправильно…
– Это не важно. Понимаешь, это реальная сущность, Она не зависит от твоих представлений о Ней. Поэтому в этом Образе, который ты себе нарисуешь, Она будет являться только для тебя. Она будет напитывать его своей энергией, пока, наконец, ты не узришь Ее истинный облик в озарении…
Эта дура все-таки приехала. Пришлось выделить ей комнату в моем тихом домике. Сосед, хозяин коттеджа, уже успел мне подмигнуть. Мне плевать, что у него столярка и внедорожник. Пусть не подмигивает, мудила.
Пока Катя раскладывает содержимое двух сумок, я успеваю кое-что прочесть из тетушкиных книжек по оккультизму, чтобы что-то ей сказать. Гуру, блин!
– Есть ты пока, в течение месяца, не будешь. Организм должен очиститься. Пей чай, молоко. Я купил тебе сок.
– А ты? Ты будешь есть?
– Я… буду голодать с тобой.
– Ты будешь голодать со мной? Здорово!
– Да. Я когда-то был на этом пути, но потом пал. Сейчас пора вернуться на путь.
Спешу побыстрее смыться из дома. Предательская улыбка уже ползет, искривляя рот.
– Что? Я что-то делаю не так?
– Какая же ты славная! Не могу без радости смотреть на тебя!
– Ты купишь мне блокнот?
– Блокнот? Куплю. Ну, все, пока, милая.
Блин, наконец-то! Свобода, чистый воздух. Через полчаса электричка от Павловска в Питер. Можно не спешить. Блядь, «Усадьбу» воскресили после сожжения, но что-то не так. Серега божится, что точь-в-точь. Точь-в-точь не бывает. Скорблю, как о близком человеке, рано ушедшем.
Серега сам ее и сжег. Повелся на страховку. Мудак.

Катя стала вести дневник. Каждый вечер я приходил, и она великодушно разрешала мне его почитать. Чтобы не усложнять, я буду вести повествование от ее лица.

День первый.
Шаловливые ручонки так и тянутся при любом удобном случае. А всего один день прошел. Что же будет дальше…
Очень трудно сейчас сосредоточиться. С головой непонятно что происходит. Тяжело как-то… Но эта тяжесть приятная, даже сладостная…
Связь. Она… Богиня. Поддержку ощущаю. Ты Подруга. Сильная. Сексуальная.
Трудно сосредоточиться.
Я как центр чего-то. Я полна любви, и эта любовь=тело. Никогда я не была так едина с телом…
Она шлет мне волны поддержки. Я готова умереть за Нее! Ах, я хочу умереть… Быть там… с Ней!
Плохо от чая… Чуть не вытошнило.
От физических упражнений с гантелями и пистолетиков слабость…
Читаю ту книгу, которую он мне дал. Целый новый мир открывается.
Легко стало, когда милый пришел.
– Привет!
– Ты… мог бы разуваться на пороге? Я все вымыла.
– Прости. Привычка. Как дела?
– Хорошо.
– Когда ты ощущаешь голод, ты представляешь, что твое тело наливается энергией, не усыхает, а становится еще более пышным, соблазнительным?
– Да, да.
– И твое тело становится суперсоблазнительным. Таким, которого не бывает. Представляй, что это тело – это Ее тело тоже. Это тебе еще одна практика. Она дает тебе Луч. Луч воплощается в тебя. Ты становишься частью Ее.
– Что-нибудь попить… Кроме чая.
– Я привез соку и кефир.
– Давай…
Как-то отстраняешься от людей. А пить как хочется! Что угодно, только не воду.
– Прогуляемся?
– Ты хочешь гулять? Я думала, что мы не пойдем. Уже помыла голову…
– Если ты не устала сидеть дома, конечно.
– Ладно. Сейчас соберусь.
Мир начался с нуля. Как будто с теми же декорациями снимают совершенно другой фильм. Предметы истончились, стали прозрачными. От них остались только оболочки. И вдруг – импульс. Отсчет истории начался сегодня. Люди ничего не знают. Они чисты, как лист бумаги. И только мы знаем. Мы – мудрые. Хранители. Жрецы. Правители.
– Почему этот фонарь мигает?
– Лампа перегорает.
– Нет. Он погас, когда мы прошли мимо, а потом опять…
– Лампа старая. Скоро ее заменят. Как и любого из нас.
Не хочется ничего говорить. Только молчать и ощущать Ее. Богиню. Тишину. Ночь.
– Где ты вообще эти места раскопал?
– Я здесь гуляю, когда хреново…
– Тут так необычно… Эти домики. Как из сказки.
Страшно. Деревня давно уже спит. Собаки швыряют свой лай, как гранаты. Никаких огней. Что там, в тусклом окошке? Кто-то идет за нами, или кажется? За черными кустами кто-то шевелится. Никогда бы не пошла сюда одна.
– Здесь надо перепрыгивать через ручей. Дальше – поле. Никаких домов.
– Сейчас, подожди. Ой, тут вода? Тут вода, да?
– Прыгай, вот так. А теперь по камням.
Поля – бесконечные и далекие, а небо – бездонное и близкое. Мне кажется, он будет запускать меня, как змея. От того ли мы несемся налегке, спрятав часть верхней одежды в кусты?

День второй.
Он ушел. Наконец-то! Теперь я одна.
Такая значительность во всем. Должно произойти что-то великое.
Читаю книгу. Такая духовная близость с автором! Как он пишет про природу…
Потом шумели соседки. Говорливые бабы. Они сбили мои настройки.
Я пошла за водой. Очень трудно сосредоточится на Возлюбленной. У меня ничего не получается!.. Хочется лечь и просто лежать.
Когда я остановилась передохнуть, мне удалось ощутить Нить, связывающую наши сердца.
Приятное жжение на уровне сердца. В середине груди. Надо помыть пол в коридоре. Скоро придет любимый.
Смотрю на Ее изображение, которое он мне оставил. Войти в транс…
Синяя. Она в синем платье. От нее исходит синее сияние. Глаза… Очень трудно представить их. Мешает… другой образ. Он постоянно вмешивается в медитации, поэтому их трудно разделить. Мне трудно отделить Ее от той. Та, другая, она страшная. Серая. Огромная. Уродливое тело. Белые, без зрачков, глаза горят тусклым светом.
Ужас… Вдруг она отступила. Я чувствую теперь ответную любовь. Что не только я люблю Богиню, но и Она меня любит. Она… ну, не то что разрешает проникнуть в себя… Я как бы вижу Ее глазами… смотрю на мир из Нее. И мир огромен. Я над ним. Какое спокойствие!..
Тело. Я ощущаю Ее тело. Оно… прекрасное. То, что оно излучает, его энергия – такого нет у людей. Мне хочется быть с Ней. Растворяться в Ней. Все больше и больше Она занимает мое сознание.
– Привет. Я поздно сегодня. Ты устала? Расскажи, как ты себя чувствуешь.
Он заходит, внося с собой атмосферу суеты. Темный. Холодный. Строгий.
– Мне… почему-то тяжело рассказывать.
– Чаю будешь?
– Нет.
– А молока?
– Да.

День третий.
Медитация. Богиня – напротив меня. Энергия насыщенного синего цвета направляется в мою сторону, очерчивая вокруг меня и Богини круг. Цвет энергии меняется на фиолетовый. И «консистенция» пространства вне круга тоже меняется, становится более осязаемой, «тяжелой».
В круге – светло и легко. Мы полностью отгорожены от всего мира.
Вечером соседка зовет кота:
– Барсик, Барсик, Барсик!
Это ведьма притворилась соседкой. Но она меня не выманит из круга.
Телефон звонит где-то. Я оставила его на веранде. Это призрак немецкого солдата, которого закопали в саду во время Второй Мировой, выманивает меня, чтобы подпитаться моей энергией.
Я остаюсь в круге. Центр его каким-то образом связан с кухней, где я зажигаю свечку.
Я и Богиня – мы движемся навстречу друг другу. Мы в центре этого круга. Мы соединяемся. И сразу я вижу этот центр со стороны. Центр – сгусток. Синего цвета. Начинает вращаться. Траектория – как у маятника Фуко, только не в одной плоскости. Получается сфера, напоминающая объемный синий цветок.
Сознание мое резко перемещается в сердцевину. Ах, трудно описать это!
Я пошла за дровами. И вдруг, ступив с веранды, увидела Ее…
Мы стоим напротив друг друга. Впервые я вижу себя со стороны. Поразительно, но я полностью раздета!
Теперь весь сад – это круг. Обнаженная девушка движется к Богине, через центр круга. Когда она замечает в центре зеркало, я перемещаюсь в эту девушку – в себя обнаженную – и смотрю сквозь это «зеркало». Это, скорее, портал. Я вижу Богиню.
Ах, как она прекрасна! Она совершенна… И я вижу, как и мое тело начинает преображаться. На несколько мгновений я ощущаю себя обладательницей столь божественной внешности, что… слезы текут у меня по щекам…
Голод. Слабости в мышцах я не чувствую. Время от времени представляю луч энергии, направленный на меня. Но, даже когда я не представляю этот луч, я все равно уверена, что мое тело только крепнет, становится сильнее.
Наконец-то, я разожгла печку. Надо еще принести дров. Что это, за деревьями? Ах, это Она! Поток энергии – белого, голубого, а потом и синего цвета – мощной струей льются на меня. Я закрываю глаза, вот-вот упаду, получу куда-то… Но.
Но. Опять та, бледная, со светящимися глазами. Вместо Богини.
Я бегу в ужасе домой, роняю в коридоре какие-то книги и прячусь на кухне. Дверь закрываю на щеколду. Глупо, ведь для бледной нет препятствий. Но все же мне тут спокойней.
Первый раз я ее увидела, когда впервые пыталась представить Великую Богиню. Едва уловив Образ Богини, я содрогнулась: Ее заменила та. Тогда я подумала, что меня пытаются обмануть, что эта устрашающая серая сущность с леденящим душу взглядом – суть Богини. Мне тогда было очень страшно. Потом я поняла, что ошиблась, что это не Богиня, а нечто извне.
Хотелось бы, чтобы она не появлялась вовсе.
Милый звонит.
– Привет.
– Привет…
– Я тебя не отвлекаю?
– Отвлекаешь… Я сейчас как раз пытаюсь погрузиться в это состояние… в глубокую медитацию.
– А… ну, ладненько. Я через час приду.
Я представляю себе цветущее плоскогорье. На одной из возвышенностей стоит храм. Там Богиня. Молится о мире. Я иду к ней. Внезапно земля подо мной проваливается и я вижу себя на дне серого ущелья. Я ползу, и острые камни, камни-бритвы, режут мое тело. Храм по-прежнему там, но где-то рядом бледная… Боже! А-а-а!!! Я хочу выйти!

День четвертый.
Первое посещение заброшенного здания окончилось падением, второе – жутким страхом, что меня вот-вот сбросят вниз. Сегодня я уже не чувствовала того страха, он куда-то исчез. Когда я стола на том самом месте, я не ощущала опасности, будто кто-то – их несколько – стоит сзади и вот-вот набросится на меня, как это было в прошлый раз.
Вокруг меня светящаяся оболочка, внутрь которой никто не может проникнуть. Милый говорит, чтобы я сидела дома, но я не могу сдержать энергию, которая меня распирает.
Те сущности, которые преследовали меня раньше, теперь стоят вдалеке. Я не знаю, что это за оболочка: моя собственная, или таким образом меня защищает Хозяйка здания. Но я теперь знаю, что оберегает это место светлая сущность; я, наконец, почувствовала ее расположение.
Вернулась домой, затопила печку. Сижу и смотрю на картину. Невероятный прилив сил после этого путешествия.
Медитирую на Богиню. Как прекрасно Ее тело! Оно преображает мое тело…
Четыре синих цветка Она поместила в меня…
Энергии у меня было очень много. Казалось, этой энергией можно осветить целый город.
Но потом все пошло кувырком. Мелочь за мелочью. Как снежный ком, катящийся с горы. Он разрастался в лавину, которая обрушилась на меня, придавила и забрала очень много энергии.
– Что с тобой? Почему ты сидишь, накрывшись одеялом? Ты будешь со мной разговаривать?
Кто это? Это милый уже пришел и пытается говорить со мной.
– Мне тяжело. Я пыталась тебе рассказать…
– Ты должна выйти из этого состояния. Все эти капризы не в меру раздутого Эго…
– Почему ты не хочешь выслушать меня? Может, ты знаешь, как с этим справиться…
– Я знаю наперед, что ты скажешь. Мне не интересны индивидуальные особенности твоих тараканов. Рассеки себя надвое: Я и Не-Я. Не-Я – враг, с которым надо бороться за власть над сознанием. И эта борьба постоянна.
– Ну, почему ты… Это не истерика! Это не обычная истерика!
– Не кричи. И возьми себя в руки.
Он уходит. Такой же черный, как ночь за окном.
Я называю это состояние ОНО. С 5 лет ОНО постепенно превратилось в монстра, я даже представляла его в виде монстра с щупальцами.
Очень тяжело с ним бороться. Мне всегда казалось, что ОНО сильнее меня… Просто начинает нарастать дикое напряжение, и все предметы растворяются в воздухе.
Вот сейчас книга исчезла в моих руках, я никак не могу ее уловить и почувствовать в руках.
Вода из умывальника, который я закрыла,– «изображение» того, как она бежала пару минут назад, когда я мыла посуду, все еще стоит перед глазами, и мне кажется, что я ее еще не выключила.
Предметы, до которых ты дотрагиваешься, оставляют на руках нечто, похожее на грязь, – ты ее не видишь, но ощущаешь ладонями. Я иду мыть руки снова и снова, но от этого ощущения невозможно избавиться.
Все это давит и высасывает энергию. И ты ни на чем не можешь сконцентрироваться. Нужна колоссальная воля, чтобы убить этого монстра.
В общем, мое состояние сегодня утром и вечером – на разных полюсах.
Я не хочу отдавать так много энергии этой твари.
Хочу прогуляться.

День пятый.
Я себя прекрасно чувствую. Утром медитировала и полностью восстановила тот огромный запас энергии, который потеряла вчера. Разрубила себя надвое. Теперь низшее я, эго, вместе с монстром где-то вне досягаемости меня. Не знаю, когда они вновь начнут атаковать, но надо быть наготове. Они не атакуют открыто, они подкрадываются.
Пока я чувствую себя свободной.
Мне очень понравилось собирать камни для посадки цветка. Я вышла во двор. Светило солнце.
Сначала я просто бродила по саду, слушая музыку. Это восхитительно! Еще немного, и я полечу…
Медитирую на Богиню. Она льет в меня солнечные потоки. Я переполнена Тобой!
Потом я собирала камни, постепенно впадая в транс.
Я на руинах древней цивилизации.
Выкорчевывая булыжники, я видела пирамиды, и мне казалось, что я невидимая огромная сила, помогающая египтянам строить эти самые пирамиды.
Очень рада, что посадила лимон.
Ценю подарок, который преподнесла мне судьба: эта встреча с милым, то, что он предложил мне духовную помощь, поселил в комфортных условиях. (Я люблю тебя!)
Сегодня усиленно концентрируюсь на Богине. Получается все лучше и лучше. Гимнастика, собирание камней, заготовка дров, уборка и так далее – все проходит под Ее звездой, в попытках концентрироваться на Ней в движении.
Впервые за время ведения дневника я вижу Богиню во время написания данного текста. В голове – чище и яснее.
Учитывая мое прекрасное настроение и огромнейший запас энергии, буду сейчас особо внимательна. Это хороший повод для нападения монстра. Не хочу кормить этих тварей.
И мне впервые все равно, во сколько придет милый.

День девятый.
Тяжелые сны. Заминка с деньгами… Ну, почему я должна клянчить? Ведь мы договорились… Я ведь не прошу денег на одежду, украшения, дорогую косметику… На дорогу – выпрашиваешь…
В общем, я долго мусолила эту тему.
Потом – сильное сексуальное желание. От невозможности его удовлетворить у меня дико заболела голова.
Ощущение пустоты в желудке часто отвлекает. Запахи еды дико соблазняют. Я бы хотела пасть…
В итоге, на этой нервной почве я чуть не стала добычей монстра.
Уныние…
Прочь, тварь! Уйди от меня. Что за мурашки по коже? Не бояться! Я свободна. И я очень хочу прогуляться.
Надо развесить белье, которое я постирала. Как не хочется ничего делать в этом старом саду! Вершинами старых деревьев он уходит в сон. Ветки яблонь и ржавая трава настолько пропитаны осенней сыростью, что не хочется двигаться, хочется замереть вместе с ними, чтобы не чувствовать холодное и сырое.
Но я все-таки собралась и вышла за калитку.
Бесконечные дороги, тропинки, старые дома, незнакомые дворики, собаки, вода, солнце, ветер.
Мне больше всего понравился ветер. Он живой. Вчера он был другой. А сегодня… Ну, в общем, мы с ним поладили.
Цветы. На фоне унылого леса их насыщенный сиреневый завораживает. Уйти в Сиреневое. Стать Сиреневым. Стать слезами. Чахоточной осенней радостью.
Гуляла по тем местам, которые мне приснились сегодня. Потом обязательно туда схожу еще, одна. Хочется почему-то одной там погулять.
Впечатлений от прогулки масса. Конечно, природа наполнила меня силами, и от моего утреннего настроения не осталось и следа.
Богиню ощущаю рядом почти постоянно. Что меня поразило в ней изначально, это кристальная чистота. Эта чистота сильно вдохновляет, т. к. в нашем мире вряд ли встретишь подобное.
Немного волнуюсь ехать домой. Хоть мне и кажется, что здесь, в Тярлево, я жила всю свою жизнь, все же возвращение к родным немного волнительно. Почему-то все плохое во взаимоотношениях в семье забыто (вся эта ругань, драки, пьянки), и теперь в моем сознании дом представляется чем-то светлым и уютным… В общем, посмотрим завтра.
Хотя, меня удивило, что я забыла про юбилей моей мамы. Даже не знаю, хорошо это, или плохо… С одной стороны, я уже отделилась от людей, но с другой – это же мама…
Кстати, у меня самая лучшая мама на свете…

День десятый
Ура! Долгов вроде нет.
Приехала домой – здесь никого нет. Встретила меня кошка. Она по мне очень соскучилась, сразу полезла целоваться. Я тоже соскучилась…
Кстати, о кошках. Видела сейчас на трассе мертвого котенка. Он лежал на животе, раскинув лапы по сторонам. Голова раздавлена, мозг вытек наружу… Жуткое зрелище. Увидев подобное раньше, я бы сутки еще ходила под впечатлением, представляя себя на его месте, принимая такую же мучительную смерть. Вот. А сегодня я через минуту переключилась на любование лесом.
А теперь о еде.
По дороге видела собаку, грызшую кость с кусками сырого мяса. Сразу представились люди, смакующие мясную пищу. Как звери.
Дома из еды мало что есть. На кухне – мясо недавно зарубленных кроликов… Сырое…
Батон… Так хотелось откусить хоть кусочек. Но не съела ни крошки. Только вдыхала его аромат…
Мама тут меня яблочками, тортиками угощает. Приходится выкручиваться.
Еще что удивительно. Специально для меня в комнате, наконец, сделали те вещи, которые не могли сделать почти полгода. Наконец, поставили телевизор, повесили гардину и тюль. До конца собрали стол и прикрутили полочку. Починили спинку кровати. Постелили ковер. Потрясающе! Слов нет…
Потом пришли племянники. Я очень сильно по ним соскучилась.
Пришла мама. Угостила меня яблочками. Я сделала вид, что съела их, а сама спрятала в сумку.
Мама принесла продуктов, которые она купила «специально для нас». Деликатесное мясо, ммм! Колбаса. И еще много всего. Все с такой любовью приготовлено…
У меня мама очень добрая и скромная. Денег у нее немного, она так старалась…
В общем, тягостное впечатление у меня осталось после поездки. Всю обратную дорогу я восстанавливала нарушенное равновесие.
Милый зашел незаметно, как потусторонняя тень. Я лежала на диване и не реагировала на его прикосновения.
– Как-то так паршиво…. После поездки.
– Почему?
– Мама хотела нам с собой дать картошечки с мясом. Она так готовила, старалась… А я отказалась.
– То, что ты говоришь, это сентиментальность. А сентиментальность – это жалость к себе.
– Так хотела жареной картошки. Кстати, в кроссовках очень холодно. Когда ехала, так замерзла.
– Ну, сапожки одень. Носки теплые.
– Не знаю… А почему сентиментальность – это жалость к себе?
– Ну, вот бывает, человек кошечку пожалеет, а к людям он относится, как к говну.
– Не, ну я грубо же не ответила: нет, не надо нам. Но, все равно, как-то неудобно…
– Это все ерунда. Добро не бывает сентиментальным.
Он уходит, и я остаюсь одна.
Ветер подкрадывается к форточке и рычит, встав на задние лапы, его дыхание обжигает потусторонним холодом.
Не знаю, при чем тут сентиментальность и жалость к себе. Проблема ведь в другом: я умалчиваю от мамы свои планы, обманываю ее… А самое главное – она, видимо, надеется на мое семейное счастье, а все совсем не так. Да, тяжелее всего мне решить эту ситуацию. Не могу разобраться с этим внутренним конфликтом в отношении мамы.
А друзья, родные, мясо, запах хлеба – меркнут рядом с этим…
Опять не заметила, как милый вошел. Лежу под одеялом и вся дрожу.
– Холодно. Мне холодно…
– Да, ты чего? Тепло же!
– Не знаю… Я сегодня весь день мерзла. Мне очень холодно!
Он опять ушел, а я не могу никак забыть этот день. Надо концентрироваться на Любимой. Я знаю, что справлюсь, но пока не знаю, как.

День одиннадцатый.
Утро началось с испытаний. Он испытывает меня, прочна ли я в своем устремлении.
– Все, что я тебе сказал, Катя, шутка. Можешь обижаться на меня. Но ты же видишь, какой я кретин. Со мной нельзя строить отношения. Ты найдешь себе достойного, который будет тебя любить.
– И ты думаешь, я в это поверю?
– Катя, я подшутил над тобой. Прости. Я думал, ты уйдешь в самом начале. Решишь, что я сумасшедший. Фанатик. Секту, там, создаю. Но ты поверила…
– Я знаю, что ты испытываешь меня. Я люблю тебя. Я люблю Ее. И я никогда не поверю, что Ее нет. Скорее, я поверю, что вас всех нет. Ибо, как может не быть того, кого любишь… сильнее жизни.
Он махнул рукой и ушел. Через час мне звонил. Извинялся. Говорил, какая я дура, что поверила. Что это все херня, которую он выдумал, что он меня любит, что мне пора домой. Но я не усомнюсь. Пройду испытание достойно, Любимая. Я горю тобой.
Морально готовилась уйти, видела, что обузой ему. Но все произошло внезапно. Не знаю, хватит ли у меня сил, учитывая холодную погоду и одиннадцатый день голодовки…
Пока что настроение хорошее. Концентрироваться получается все лучше и лучше.
Я вышла из Тярлево, прошла мимо парка, павловского вокзала.
Иду вдоль трассы неизвестно куда. Город пропадает где-то позади.
Безумно обрадовалась холодному дождю! Да, жаль, что нет фотоаппарата, потому что весь пейзаж такой сказочный!
Березка, склонившаяся над лужей; неожиданная просинь над соснами; палый лист, уходящий в темную глубину водоема. Природа как девушка, предчувствующая изменения.
Опять налетели свинцовые тучи, предвещая вступление во взрослую жизнь.
Резко появилось солнце. Ощущение, что я оказалась в другом мире.
Интересно, что будет дальше.
Зашла в придорожную кафешку погреться. Я взяла лишь чай. Ко мне подсел какой-то парень с всклокоченной шевелюрой. Так на меня смотрел… По виду, водитель. Предлагал мне поесть. Я сказала, что сейчас голодаю и пью только молоко и сок. Он отошел и через некоторое время вернулся с сырниками и стаканом сока. Они были политы сметаной. Сказал, что молока нет. Я отказывалась, но он убеждал, что сырники – это как молоко. Все равно, что выпить литр молока. Сказал, что я бледная, и если я не съем, то он вызовет скорую, потому что боится за меня. Какой заботливый! Мне неудобно его обидеть. Ведь, действительно, сырники, это как молоко. По крайней мере, один раз, думаю, Богиня простит мне это…
Ура, сырник! Какой он вкусный…
Было бы здорово жить в этой местности. С таким вот парнем. Родить ему детей… Но я выбрала другой путь. И я не сверну.
Иду и наполняюсь природой. Во мне ветер, солнце, утренний дождь, травы, опавшие листья, зеленая трава.
Было неприятно слышать в трубку оскорбления и призывы «выкинуть из головы этот бред». Но я понимаю, что все это испытание, и не обижаюсь.
Единственным недостатком явилась проблема с глазами. Недосыпание и ветер создали жуткий дискомфорт. Но я делала все возможное, чтобы это не особо мешало мне любоваться природой и заглядывать потихоньку внутрь себя. Надеюсь на свое прозрение.
Ночью, когда я замерзала возле какой-то деревни, меня пригласила переночевать молодая женщина. Оказалось, что муж ее уехал, и теперь она одна с ребенком. Мы выпили чаю, и Света (так ее звали) пригласила меня в комнату. В соседней комнате спал малыш, и мы говорили тихо, боясь его разбудить.
– Расскажи мне что-нибудь про свою семью.
Света смотрит на меня, не мигая, полулежа, подогнув длинные полные ноги, похожая на большую красивую кошку.
– У нас что-то семейное… Какое-то… ну, не проклятье, проклятье – громко сказано. Но что-то такое. Много несчастных случаев. Пьянство. Извращения…
– Извращения?
– Нет, я не то слово подобрала. Не извращения… Ну, вот в селе нас называют фашистами. Про наших мужчин говорят: какие-то вы фашисты. Дед… бил свою жену… бабушку. Ну, не то что прям бил… Издевался. Привязывал ее к кровати. Всячески измывался. Потом ее парализовало.
– Парализовало?
– Да. Потому что он ее постоянно привязывал и бил. Она потом не могла двигаться. У нее были пролежни. Он и потом над ней издевался. Дед… не помню, кем он работал… очень много получал. И все пропивал. Если бы не пропивал, там можно было жить по-сказочному…
– А дети? Как они на все это смотрели?
– Мой отец, – его сын, – братья – они впитывали все это.
– И отец бил твою маму?
– Да… Потом дед уснул на морозе. И ему ампутировали все пальцы на обеих руках. Говорили, что это расплата такая слабая… У него потом были эти культяпки. Взять ничего не может. Ну, так… Приспособиться.
– А тебя он бил?
– Нет.
– Любил?
– Ну… да. Помню, когда он умер, я его во сне видела несколько раз… Жуть… Я еще оглядывалась потом целый год… Казалось, что он стоит где-то за дверью…. У него такой взгляд был… Бррр… Я не могу…
– Ну, успокойся, милая. Я с тобой. Не надо. Я, вот, не понимаю… А почему она не ушла? Если бы меня муж привязывал… Да пусть только попробует. Я, вот, уважаю верных женщин. Сама не такая, но…
– Нет, это не верность…
– А что? Любовь?
– Да какая тут любовь. Нет… Сложнее… Беспомощность какая-то… Ну, и пусть он меня бьет. Доля моя такая…
– И твоя мама тоже это терпит?
– Да…
– А отец не работает?
– Нет. Мама в молодости была очень красивой. Если бы она следила за собой, она бы и сейчас была очень хорошенькой. За ней, когда она училась в школе, целыми толпами парни ходили…
– А почему она живет с мужем? Зачем она его тянет, все терпит?
– Не знаю…
– Может, любит?
– Да какая тут любовь! Нет… Это сложно объяснить… Мы уже и говорили с ней на эту тему. Она все понимает. И все равно. Не знаю. Ну, понимаешь ты, что ты от этого страдаешь, дети твои страдают. Тупость какая-то деревенская. Роль жертвы…
– Ты живешь с родителями?
– Да. С нами еще брат живет. Сестра с мужем и племянниками. У сестры тоже самое…

Тяжело было рассказывать про свою семью… Света принесла мне стакан молока и поцеловала в лоб.
Мне снилось, что я на вершине огромной конструкции высотой со стоэтажный дом. Одна. Здесь много интересных вещей. Но немного шатко, поэтому страшно. Появились сомнения, что надо спуститься. Внизу ведь все привычно, родные люди. Но, опять же, конструкция эта была очень неустойчива, и даже спускаться было опасно. Вот так я и сидела там в больших сомнениях…

День двенадцатый.
Шум и свист мощного ветра за окном. Что же будет сегодня?
Света постучалась и сказала, что муж приедет вечером и отвезет меня домой. Значит, к вечеру надо собраться силами, отдохнуть и идти дальше.
Я с трудом отказалась от завтрака, сказав, что у меня молочная диета. Света тут же налила мне молока.
Да, почерк у меня на самом деле ровнее, это все кольца. Вообще, моя писанина долго не живет: ошибки и помарки в тексте создают впечатление, что это черновик и от него нужно избавиться, переписав все грамотно, красиво, ровно. Так что даже с этим тяжело. Потому что переписывать можно бесконечно, так и не достигнув идеала.
Ну, вот. У меня сегодня месячные. Помимо слабости и раздражительности, этот период сопровождается потребностью в полноценном питании, снижении физических нагрузок. Так что сложно мне придется. Голодная, холодная, шагающая пешком километры… Еще опасно спать на холодной земле, так как застудить себе нечто в подобных условиях женщине очень просто. И, конечно, отсутствие условий для соблюдения полноценной гигиены смущает… Но что-нибудь придумаю.
Помогала Свете купать малыша. Девочка любопытно смотрит на мир, с абсолютным доверием, ведь ей всего два месяца.
Очень рада кефиру, который я давненько не пила. Но, в общем, голод переношу достаточно легко. Слабости нет. Ощущение легкости, некоторой невесомости и даже чистоты. Есть силы. Хорошее настроение. Пока спокойна. Хотя скоро предстоит нелегкое испытание. В голове стало яснее.
По поводу полового воздержания намного сложнее. Во время полового возбуждения я ощущаю в себе огромный шар энергии, который я направляю на Богиню. Эта энергия помещается в Нее, но и продолжает оставаться во мне. Трудно описать, но становится легче. Я ощущаю это желание, но как бы отстраненно.
Вчера вечером и сегодня в течение дня я видела, как Света смотрела на меня. Меня тоже к ней потянула. Но я сдержалась.
Умиротворение. От ощущения, что на правильном пути. Словно я поняла свое предназначение и нашла себя. И все это мне знакомо, будто все это уже было.
Скоро мне будет холодно и страшно… Бррр…

День тринадцатый.
Ну, вот, это, можно сказать, свершилось. Сегодня ночью я продолжила путь, прерванный вчера.
Света уговаривала меня ехать с ее мужем, но я, собрав все мужество, отказалась. Как-то обожгло меня то, что я выставилась странной и не скрыла это. Ведь я люблю Богиню, зачем мне стесняться проявлений этой любви.
В конце концов, почему нельзя просто прогуляться? Одной путешествовать – это ненормально? Почему люди не стесняются пить пиво и развратничать, а убрать мусор вот на той полянке, мимо которой я сейчас прохожу, это что-то постыдное?
Мне очень нравиться идти вдоль дороги часами напролет. Голые деревья, коряги, болотистая местность… Ночью эти места выглядят жутковато. Но мне не страшно. Ведь без воли Богини ни один волос не упадет с моей головы.
Спасибо еще Природе (в особенности, моей природе) за то, что мои «дела» начались крайне легко и особых хлопот мне не доставили. Такое бывает очень редко.
Надо сделать привал. Непрерывный ветер уносит мою жизненную силу, и я теряю связь с миром живых.
Перепрыгнуть через эту канаву вдоль трассы… Вот. Главное, не замочить ноги. Что-то кошмарное есть в этих трухлявых деревьях, словно за каждым прячется могила.
Руки отделились от меня и превратились в стальные лапы, которые ломают ветки, собирают сухие коряги и зажигают спичками бумагу.
Удивительно, но со второй спички у меня получилось разжечь костер на таком ветру!
Жутко, когда отходишь дальше десяти шагов от огня. Кажется, за мной кто-то наблюдает. Да, нет же, это треск веток под ногами и шум от разлетающихся угольков. Но я невольно оглянулась, подтаскивая к костру увесистую корягу.
Я с благоговением и молитвой приношу огню каждую веточку. Ведь это – жертвенный огонь, я жрица Богини в Вавилоне, сейчас – начало времен. Вот это правда. А остальное сон, который я все не могу прогнать…
Сказывается недосыпание: хочется прилечь у костра во что бы то ни стало.
Нагребаю опавшей листвы, сделав подобие перины. Все равно, земля ощущается телом сквозь джинсы, и холодный ветер пробирает до костей.
Головой опираюсь на березку. Она такая тоненькая, и в то же время очень крепкая и гибкая. Прислонившись головой к стволу, я слышу ее голос, который создается не ветром, а исходит из ее души. Она говорит: возьми мои силы. И мне становится легче.
Глубокое ночное небо, обрамленное ветками деревьев, напоминает портал в иное измерение. Голос из портала спрашивает: окончательно ли ты решилась прозреть? Мой ответ все тверже звучит: да!
Кто это там подходит со стороны болот? Но это явно фигура, она двигается…
Что бы там ни было, нельзя терять связь с Ней. Лучше умереть, но не потерять ее, чем наоборот.
Оно приближается. От потустороннего холода, который исходит от него, сердце болит. Но ведь потусторонние существа не нанесут вред физическому телу?
Как странно оно меня касается… Меня будто парализует, я не могу пошевелить ни рукой, ни ногой. Холодные козырьки остановок, холодные своды вокзала, холодные дождливые дороги смыкаются надо мной и засасывают меня в режущую пустоту. Холодно, и не хочется дышать… Богиня… Ты со мной. Я не боюсь.
Ноготь отскочил от пальца, и теперь хлещет кровь. Ощущаю себя яйцом, которое шелушат.
– АААААААААААААААААААААА!!! Я жить хочу!!! – ору, будто не я.
Бегу сквозь кусты на дорогу, но все бесполезно. Как кошка запрыгиваю на бампер трейлера, который стоял невдалеке с выключенными фарами. Не успевший еще проснуться дальнобойщик матерится:
– Чо те надо?
– На меня напали…
– Напали… Кто напал? Ты иди отсюда, давай.
– Я… я не могу… это… там. Там, посмотрите, сходите туда!..
– Залезай.
– Оно… Там… Оно там было, там…
– Отдышись. Ты откуда здесь? Чего здесь забыла?
Михаил – так звали водителя – пообещал довезти меня утром до Павловска и дал мне очень горячий чай.
До сих пор не могу отчетливо вспомнить, что же произошло там, у костра. Оно вырвало ноготь? Или ноготь я потеряла, когда бежала? Когда я бежала, на мне не было ботинка… Но почему-то ступня не оцарапана и не болит…
Все это мучает и не дает ответа на вопросы. Я то и дело смотрю в окно, и мне кажется, оно рядом. Черный силуэт мелькнул в кустах. Оно ждет, когда я выйду. А выйти мне скоро придется…
Я не заметила, как уснула.
Кстати, мне приснилась некая женщина. На вид она была самая обыкновенная. Мне с ней было очень интересно. А потом оказалось, что она набирает группу для обучения магии. Она предложила мне придти в ее группу. Я, конечно, согласилась, но произошла заминка с назначением точной даты.
Солнце… Как я ему рада! Ни в каких других условиях душа так не ликует на восходе.

Михаил приносит мне кофе из придорожной столовой. От еды я категорически отказываюсь.
–Тебя словно околдовали, ты сама не своя… Родители хоть знают, что ты здесь? Позвонить твоей маме?
– Со мной все в порядке. Спасибо.
– У меня дочь почти твоя ровесница, третий курс заканчивает. Если бы она куда пропала, я бы тут всю округу на уши поднял. Ты, как околдованная, я знаю, что такое порча, сам испытывал. Ты веришь в ведьм?
– Ну… верю, да.
– Меня… это самое… однажды прокляли. В молодости встречался с девушкой, мы пожениться хотели. И я… я еще был тогда пацан, ничего не понимал. Я ее очень обидел. Она ко мне уже переехала, а я сказал, свадьбы не будет, мне жениться рано… И она как разбитая… Как треснуло что-то в душе. А ее мать меня прокляла. Я как сам не свой был: за сердце хватался, за почки. То посидеть мне не сидится, то не дышится, то сердце прихватит. Я пошел к врачу – у меня знакомая врачиха была – и она мне сказала: Михаил, ты самый здоровый мужик из всех, кого я видела. А я не могу. Мне кажется, что я умираю. И когда меня сестра подолом умыла, только тогда прошло…
– У меня маме ведьма навредила. Она вышла замуж за офицера-подводника. Тот был высокий, красивый, хороший такой парень. Она уехала потом к себе, к родителям. Встречается ей по дороге эта ведьма. Она, по глупости, говорит про мужа, какой у меня муж хороший, правильный. Ну, ведьма, естественно, что-то это… И, это… Ну, и все, тут же полоса пошла. То есть, в нее будто кто-то вселился. Она…
– Полоса несчастья?
– Нет, она сначала психует, и все, и уходит, оставляет… И они… А, они короче, вещи собирались… Мама говорила, они переезжать собирались куда-то, чтобы там жить, и он все ее вещи он куда-то отправил. И она психует. И все. Они уже не видятся…
– Вот вы, бабы, даете, от хороших мужиков уходите, а с подонками живете. В чем секрет?
– Ну, вот. А он потом прорвался, сейчас начальником работает…
– Нет, в чем секрет?
– Не знаю, честное слово! Я говорю, два шанса упустила! А он потом после этого… Он потом, после этого… Он приехал в поселок, все через родственников пытался с ней встретиться. Постоянно родственники это обсуждали, что он ее любит. Звал ее замуж. То есть, сколько уже лет прошло. Даже с детьми хотел ее взять. Она рассказывала все про этого подводника, и мы, когда были детьми, думали, когда же они, наконец, встретятся! Переживает, что она уже не так хорошо выглядит…
– Ну, это факт.
– Нет, не то что старость, а, вот, именно, какая-то неухоженность… Мне кажется, сделать прическу, и она вообще будет красавица.

Михаил высадил меня в Тярлево, возле почты.
Все сильнее концентрируясь на Богине, я понимаю, насколько неидеален этот мир и люди, живущие в нем. И насколько совершенна она. Наконец, я до конца это почувствовала. Никто и ничто не сравниться с Богиней.
Когда я пришла домой, милый сидел за столом и что-то чертил. Он не обрадовался моему приходу, даже не поднял голову. Лишь показал в сторону пакета с продуктами, распорядившись приготовить борщ и котлеты. Я сказала, что есть не буду, но он не ответил. Меня удивило присутствие котлет на столе, но я промолчала.
Хочется поддаться слабости и написать про котлеты и прочее, чтобы больше не возвращаться (даже в мыслях) к тем бытовым проблемам, которые пытаются меня отвлечь. Не понимаю такого раздражения в мой адрес со стороны наставника. По-моему, вопрос о моих кулинарных способностях давно решен и обговорен. Да, я не умею готовить. Моя основная пища – кашки-пятиминутки, хлопья, яичница и бутерброды. Плюс перекусы в столовых и кафешках. Конечно, я часто ела то, что готовила мама. Но я никогда не мчалась на кухню с горящими глазами: еда!!! Когда я жила одна, я, опять же, жила перекусами. Не потому что лень научиться готовить, просто находилось много других интересных занятий. А к тому, что я слабая и хиленькая (была), я давно привыкла. Возможно, что с самого рождения еде я не придавала особого значения, я так легко переношу голод. Сейчас, конечно, загорелась желанием научиться готовить. Просто интересно, да и кухня свободная есть (где никто не мельтешит).
Кстати, вот еще один момент. Это стремление сделать все идеально. Готовя для себя, можно ошибаться, экспериментировать, рисковать. Например, я уже жарила котлеты, только не такие, а с начинкой. И они тогда хорошо получились. Но все же, когда готовишь не только для себя, начинается паника. Конечно, это слабость, так как я перестаю контролировать себя, из головы улетучиваются все мысли и ты впадаешь в ступор. Поэтому мне нужны были полные подробные инструкции вплоть до граммов, минут и так далее.
Неприятно было опять слышать про то, какая я белоручка. Любила выполнять функцию, так сказать, помощника шеф-повара (мамы) – почистить, нашинковать, помыть, порезать. До учебы в университете летом торчала на огороде под палящим солнцем. Подобная муторная и ювелирная работа мне не по душе. Так же, как и копать картошку, и прочее. Зато моей отдушиной является вспахивание грядок. Вот это я очень люблю.
Петя затеял неприятный разговор, припомнив мне мое отсутствие.
– Кать, ты в своем уме?! Я что, должен тебя искать?
– Успокойся. Почему ты на меня кричишь?
– Да я, блядь, не то что кричать, я тут должен дверь кулаком проломить. Поешь…
– Успокойся. Что ты как девка?
– Ты когда к нам вернешься? В мир нормальных людей… Я пошутил, а она всерьез это все воспринимает. На, поешь…
– Нет. Я не буду есть.

В последнее время (года два) во мне появилось желание иметь свой сад и огород. Небольшой, но мой. Хотелось бы с любовью выращивать овощи и фрукты. И чтобы все в моем огородике было аккуратно и чисто. Никогда не думала, что захочу подобного.
Что-то меня понесло. Просто не дает покоя такое непонимание со стороны столь близкого по духу человека. Возможно, мне нужно научиться грамотно выражать свои мысли, прежде чем что-то рассказывать.
Да уж: хочется как лучше – сделать все идеально, но в итоге из-за напряжения все идет через ж… Надо что-то с этим делать. Стать проще, что ли.

День четырнадцатый.
Петр уходит, хлопает дверью. Кажется, довольный, что я уеду. Так бы сразу и сказал. Зачем говорить, что все это бред, шутка, что он пошутил со мной? Что оккультизм – это бред, что он не верит в эту средневековую хрень? Я пойду, как Ксения Петербуржская, нести людям свет и любовь. Мне не нужны этот дом и забота Петра. Мне уже ничего не нужно. Только Ты горишь в моем сердце, Любимая!

* * * * * * * *
Катя оставила свой дневник и исчезла. Я не знаю, где она, уже пятый день. Словно горячий пар скопился в моих легких. Я бегаю по дому, ищу всякий повод, чтобы за чем-нибудь сходить. Этот пар двигает поршни психики, которые заставляют крутиться колеса мыслей и чувств. Если я сейчас не съезжу в Питер, я сойду с ума.
В 21:30 идет Новолисинская электричка. Я ведь успею…
Я несусь в холодных осенних сумерках, чувствуя, наконец, облегчение. Она написала, что хочет быть, как Ксения Петербуржская, поэтому, может быть, я найду ее в Петербурге.
Странная уверенность, учитывая, что она может быть где угодно. Она ведь свихнулась с этой голодовкой, и это ты, Петр Строганов, в этом виноват!
Сначала я думал, что на ее телефон, который она оставила, будут звонить родственники. Но до сих пор нет ни одного звонка. Это обстоятельство особенно повлияло на мое душевное состояние. Какая-то ее беззащитность, если хотите, беспомощность поразила меня, ранила в сердце. И эта рана не заживает.
Электричка уже стоит. Какой-то инстинкт заставил меня бежать, пролезть под оградой и запрыгнуть на перрон, виртуозно закинув папку и подтянувшись на руках. Через минуту после того, как я зашел, двери захлопнулись, и электричка набрала скорость.
Поразительно, но вот эта страшила напротив посмеивается с подружкой, глядя на мой прикид. Я знаю, что не чистил ботинки и пообтрепал брюки, но зато я сам каков! Далась вам эта одежда, чистые туфли… Да. Надо заняться одеждой. Это просто: пришел, купил. Одномоментно. А вот тело выстроить требует труда.
Мелькание огней за окном вызывает чувство какой-то прощальной праздничности. Мне кажется, что вот так вот ехать, с умным видом переводя глаза с окна на салон, это смысл моей жизни. Все, каждое движение наполнено торжественностью. Словно, приближаясь к этому чертову городу, ты тяжелеешь, каждая твоя мысль становится свинцовой и порождает тысячи микрособытий в предвечном вакууме.
Поезд прибыл. Все неторопливо выходят. Ах, да. У меня же нет билета. А я уже пристроился идти за соблазнительной мадам. Мне – с маргиналами. В другую сторону. Сейчас пройду забор и вылезу через дырку прям на Обводном. В итоге, наши пути с дамочкой все равно встречаются. Хотя мы шли к этой встрече разными путями.
Но я сейчас не могу сосредоточиться. Надо просто выпить кефиру, зайти в магазин по пути.
Поразительно! Время так замедлилось… Воздух так уплотнился. Что же заставляет машины продираться через этот адский континуум?
Что-то оживляет этот мрак. Что-то заставляет дом быть домом, а лампу – лампой.
Что-то толкает меня идти по следу вчерашнего дня и верить свято, что этот день еще жив и что туда можно попасть.
И это голод. Голод заставляет их бежать, думать, переживать, искать, достигать. Голод заставил того парня ухаживать за девушкой, с которой он сейчас идет. Голод заставил того мужчину в очках зайти в «Буквоед» и купить себе книгу. Голод заставил ту девушку купить себе Apple 4 и названивать подругам. Голод заставляет меня искать Катю, хотя я чувствую, что не найду ее никогда. Голод сделал человека человеком. Мы сильнее испытываем голод, чем другие твари. И он приведет нас когда-нибудь в такие дали и выси, о которых сейчас мы не можем и помыслить.