Смешная любовь. Глава 24.

Автор: s.ermoloff Сергей Ермолов

Смешная любовь

роман о любви



24

Сначала я ни о чем конкретно не думал. Подумать надо было о слишком многом. Я просто давал чему-то созреть внутри и очень медленно начинал понимать, что со мной творится.
Я не смогу полюбить другую женщину. Уж такой я есть. Не получится.
Я понял. Я слишком хорошо все понял. Когда начинаешь думать о прошлом, значит, будущего уже нет. О любви не следует просить. Я не хочу учиться не любить.
Мы смотрели друг на друга, как люди, хорошо понимающие, о чем им следует говорить.
«Нет», подумал я. «Мне никогда не вернуть Наташу. Я не смогу стать тем человеком, кого она надеется найти во мне.»
Как будто только теперь Наташа начала существовать самостоятельно, перестала быть частью меня. Это ощущение было очень мучительно. Я старался защититься от него.
Она не любила меня. Она была от меня далеко. Любая женщина может быть счастлива и без меня.
Я наблюдал за Наташей. Моя любовь беспомощна.
- Не делай такое наивное лицо, — сказала она. – разве ты меня немного не ненавидишь? Разве ты не хочешь, чтобы я умерла – хоть ненадолго – нет?
- Я не могу быть эгоистом. Все мои беды от этого.
- Наверное, ты непонятен и самому себе.
Меня удивило не то, что она смотрела на меня, а то, как она смотрела. Взгляд ее был удивленный, как будто она увидела лицо человека, которого видела раньше, но не может вспомнить где.
Я со всей своей беззащитностью стоял перед своей любовью, стыдясь ухищрений, с помощью которых я надеялся эту любовь заглушить. Мне было удобнее молчать.
Человек становится смешон, если хочет казаться или быть не тем, кто он есть. Мне не нравится всегда быть добрым только потому, что я не умею быть злым.
- Умение быть неблагодарной естественно для любой женщины.
Я старался убедить себя, что она сказала это случайно.
Меня охватила паника и, ища поддержку, я сжал руку Наташи, забыв, что она – это она, а я – это я.
- Ты шутишь, — откуда-то издалека услышал я свой голос.
Невозможно рассказать о себе так понятно, как хочется. Я не мог сказать Наташе о самом важном. Мои объяснения были бы похожи на оправдания.
- Объясни мне, что происходит.
- Я не люблю тебя. В моих глазах ты сможешь увидеть только безразличие. Чувство к мужчине очень быстро перестает ощущаться новым и неповторимым.
- Не знаю, что тебе сказать.
- Со мной трудно разговаривать.
- Что ты делаешь со мной? Что ты делаешь с нами обоими?
Не следует верить в искренность всех женских признаний. Наверное, я что-то не понимал в ней. Кажется, что я не понимал очень многого. Мне было сложно, но я не хотел ничего менять. Легко любит лишь человек, который ничего не чувствует.
Наташа продолжала смотреть перед собой, сидела ссутулившись, руки где-то между коленями. Это меня разозлило – она насупилась, как обиженный ребенок.
- Ты совершаешь ошибку, — я не хотел говорить этого вслух.
- Я так не думаю.
«Не будь дураком», сказал я себе. «ты поступишь правильнее, если оставишь ее в покое. Ты ничем ей не поможешь».
Но я должен был попытаться. Это было самое простое решение из всех, какие мне когда-либо приходилось принимать. Если не сейчас, то когда же?
- Ты можешь любить меня так, как тебе хочется, — я делал вид, что ничего не замечал.
- Я уже ничего не хочу.
Ах, вот оно что, думал я, вот куда она клонит. И ответил:
- Я боюсь твоего равнодушия.
- Ты повторяешься. Сколько можно говорить об одном и том же?
- Я просто не выдержу этого.
- Конечно же, выдержишь. Ты очень сильный. И ты сам должен постоянно напоминать себе об этом.
Я вовсе не чувствовал себя сильным. Я чувствовал себя маленьким мальчиком. Я понимал, что смешон. Но мое положение было не только смешное, но и безвыходное. Наташа не боялась нашего расставания.
Она находилась рядом со мной, но казалась такой далекой, словно была очень далеко.
- Ты огорчаешь меня, маленький, очень огорчаешь, — женские признания умеют быть ненужными.
- Споры никогда ничего не решали.
- Кто тебе это сказал? Боишься проиграть?
Она была маленькая, некрасивая и злая. Иногда искренность любимой женщины может только огорчать.
Наташа спокойно смотрела на меня, когда мне было очень больно. Она ничем не могла мне помочь, и с этим ничего нельзя было поделать.
«Потерпи», сказал я себе.
Наташа с притворным сочувствием посмотрела на меня:
- Я должна что-то сказать?
- Да.
- Мне очень жаль.
- Нисколько тебе не жаль, сама знаешь.
Я думал, что мне снова придется испытать боль. Но на самом деле я не ощутил ничего или почти ничего. Я уже не боялся. Хуже быть не может.
Я не создан для того, чтобы обманывать и вымещать свое зло на других людях. Но весь этот день, как я не старался собой владеть, обман и злоба не раз появлялись в моих словах.
Я не хотел смотреть на Наташу. Хотел забыть о ее существовании. Но раны, наносимые любимой женщиной, никогда не забываются.
- Почему ты так со мной говоришь? Мне от этого очень одиноко, — я не мог уступать ей всегда.
Наташа посмотрела на меня, потом пожала плечами, как будто смирилась с тем, что я все равно ничего не пойму. Ее опыт не мог стать моим. Мне никогда не удастся понравиться женщине искренностью своей нежности.
- Ты никогда не был убедителен. Ну почему ты всегда находишь, на что жаловаться? – она говорила до противного искренне. Ей редко удавалось быть сложной в своих чувствах.
- Еще вчера ты меня любила.
- Каждый мужчина может убедить себя в любви женщины.
Я смотрел на Наташу так, словно видел впервые в жизни. Когда женщина бьет, она хочет убить.
Невозможно не замечать положения, в котором я оказался. Полная безысходность. Я ненавидел свою беспомощность. Я злился. Неприятно сознавать, что злился на самого себя. Разве можно обвинять любовь?
- Почему ты уверена, что знаешь обо мне все? – я не мог согласиться с Наташей.
- Ты не хочешь понять, что уже вырос.
Я вдруг испугался. Испугался слов, которые был готов сказать.
В моем распоряжении только два чувства: отчаяние и надежда. Я боюсь думать о безвыходности моего положения. Кажется, я загнал себя в угол. Мне очень сложно найти для себя слова утешения. Не знаю, что я должен понять. Мне сложно обвинять себя. Каждый человек может гордиться недостатками, которые ему не удается исправить.
Наташа все-таки обидела меня. Я позволил ей надеть на меня маску клоуна и не сбросил ее. При воспоминании о том, что я говорил и каким тоном, я превращаюсь в ничтожество. Рядом с любимой женщиной я всегда выглядел дураком.
Я ощущал во всем теле только усталость. Я ненавидел себя больше, чем ее.
- Ты просто ребенок, — этого ей говорить не следовало. – скажи, ты меня еще любишь?
- Не знаю. Я уже не знаю, что такое любовь.
- Не мучайся.
- Легко сказать.
- Нет, сказать это не легко.
- Может быть, мне нравится унижаться перед тобой?
- Только влюбленный мужчина может забыть о своем эгоизме.
Я спросил ее почему, а она ответила мне вопросом на вопрос:
- Неужели ты действительно не понимаешь?
- Нет. Но я попытаюсь. Не знаю, смогу ли. Но попытаюсь.
Наташа посмотрела на меня так, словно я сказал глупость. Мне вдруг показалось, что я должен защищать ее от чего-то ей неизвестного, опасного. Я в самом деле чувствовал себя защитником этой жестокой женщины.
- Мужчины, которые рассчитывают на женщин, чтобы выпутаться из своих проблем, самые настоящие уроды, — она неправильно меня поняла.
- Ты сама не знаешь, что говоришь. Ведь ты меня еще любишь. Признайся в этом.
- Ничего не получится.
- Я бы хотел понять, что с тобой произошло.
- Я сама часто спрашиваю себя об этом.
Я испытал мучения, причем не столько от ее слов, сколько от тона, которым они были сказаны. Иногда мне казалось, что Наташа сама себя не понимает.
- Как ты можешь быть такой жестокой? – я знал ее ответ. Знал и спросил. Человек состоит из противоречий. Я не исключение.
- Извини.
- За что?
- За то, что разочаровала.
- Я не разочарован. Я удивлен, — иногда мне хотелось забыть о существовании любви.
- Почему ты любишь меня?
- Я только что спрашивал себя об этом. Я бы хотел не любить тебя.
- Взрослеешь.
- Тебе видней.
- Ты должен мне верить. Тебе не остается ничего другого.
- Ты уверена, что хочешь именно этого?
- Соглашаться с женщиной всегда правильнее, чем возражать ей.
- Да.
Да. Я знал, когда следует соглашаться. Наташа смотрела на меня не то улыбаясь, не то с гримасой боли. Уступить было не сложно.
Мне вдруг показалось, что я постарел. Это ощущение отчетливо запечатлелось в моей памяти.
- Любовь – обязательно трагедия, — я этого не хотел. Я к этому не стремился. – Я начинаю подозревать, что иначе быть не может.
- Мальчишка. Ты сам выдумываешь все свои проблемы.
Я не хотел думать. Не нужно осознавать свое отчаяние. Я был только мальчишкой.
Наташа замолчала, а я думал о звуке ее голоса, о том, что нам одинаково больно. Она оправдывалась. А я бы этого не делал. Я никогда не окажусь в таком положении.
- Почему ты молчишь? Твое молчание сводит меня с ума, — я не хотел верить ее равнодушию.
- Потому что нам не о чем говорить. Вспомнить о тебе было бы приятно. Но мне нечего вспоминать. Женщина помнит не того мужчину, который любил ее, а того, кого она любила сама.
- У тебя все?
- Я свое сказала.
Если бы об этом говорил кто-то другой, я бы не стал слушать. Я не люблю учиться. Мне нравится учить.
Разве я действительно был плох? Наташа смогла убедить в этом только себя. Я не хочу соглашаться с ней. Но какой-то голос убеждает меня, что я должен это сделать. Ничего более оригинального мне в голову не приходит. Я чувствую, что изменился. Или мне это только кажется?
Любовь возвращается ко мне безразличными словами. Я устаю от любви. Понять это в себе не просто.
Я хочу, чтобы правду обо мне узнала женщина, которой ее следует знать. Разве я не мог посмеяться ей в лицо? Нет. Только желание понять, что со мной происходит вынуждает меня вспоминать все. Я смотрю на свою любовь, как зритель. Все, что происходило не кажется мне странным. Я прекрасно вижу, что далеко не за все веревочки дергал я. Некоторые я упустил. Их подобрала Наташа.
Я понимаю, что от себя я никуда не денусь. Я буду по-прежнему жить день за днем. Я не сломаюсь, и никто никогда не услышит, чтобы я закричал. Наташа не сможет услышать меня, даже если я закричу.
Я не могу освободиться от Наташи. Не могу спать, не могу думать. Это моя жизнь. Я хочу смотреть на нее. Глаза в глаза. Наташу не рассмотреть иначе.