Фестиваль падших душ (2-3)

Автор: 1spb 2
Прошла неделя с момента того разговора с Олей. Юра всячески избегал её, чтобы не попадать в неудобное положение. Но она особо и не гонялась за ним, сказать честно. Сделала пару попыток поговорить, после чего успокоилась. Юра не мог понять, что ей от него нужно, почему она его преследовала и несла всякую чушь.
Офисный центр, в котором он работал, располагался в самом центре города – на площади Александра Невского, прямо напротив Александро-Невской Лавры. Их разделяла только круглая площадь, которую охранял бронзовый всадник – Александр Невский, величаво занявший самое заметное место посреди площади. Чертовски красивое место, но одновременно и очень загруженное из-за обилия офисов, контор, магазинов и ресторанов. Особенно красива эта площадь бывала на новогодние праздники и недели, им предшествующие: множества разноцветных огней, веселые снеговики, переливающиеся всеми цветами радуги, гирлянды и елки – все это создавало праздничное настроение даже тогда, когда его вовсе не было.
Юра выключил компьютер и подошел к окну. Площадь, разделявшая их офис с Лаврой, сверкала фарами выстроившихся в ряд автомобилей. Люди едут домой. А кто-то, возможно, уже спешил в магазин, чтобы заранее купить подарки своим родным и близким. Юра стал думать о том, что именно лучше подарить своей жене Саше на этот Новый год. Украшения? Вряд ли, у неё их куча, а носит она только обручальное кольцо и скромный православный крестик на тоненькой золотой цепочке. Шубу? Тоже вряд ли, так как Саша уже три месяца не выходила из дома из-за травмы, которую она получила в тот злополучный вечер. Нет, травма была не серьезная, но голова у неё болела почти каждый день, а от визитов врача она категорически отказывалась, говорила, что ей уже лучше. Но это было не так – Юра прекрасно понимал это, но и перечить жене, пусть и ей во благо, не решался. Тогда может косметику, парфюмерию, платья, туфли, телефон или новый компьютер? Нет, все не то.
- Ну чего, ты готов, я посмотрю? – прервал его предпраздничные размышления Женя, вошедший в кабинет. – Иваныч подписал договор, так что с января можно будет пилить этот объект по полной программе – он хитро улыбнулся, а в глазах его проскочила какая-то дьявольская искорка. – По пивку, как обычно?
- Да, по пивку! – согласился Юра, отходя от окна. Его, конечно, больше волновало, что же все-таки подарить жене на грядущий праздник, но и от традиционной встречи по поводу подписания большого – и коммерчески выгодного для них с Женей – контракта он отказаться не мог.
Они вышли на забитую машинами площадь и свернули на Невский, который ещё ярче площади сверкал в полумраке декабрьского вечера. По обыкновению, они дошли до Полтавской и свернули направо, где их уже дожидалась яркая вывеска с пляшущими разноцветными буквами. На входе стоял огромный охранник с лысым, как коленка, черепом и курил какие-то чересчур вонючие сигариллы, задумчиво пуская колечки в глубину морозного неба. Увидев Женю с Юрой, он оглядел их с ног до головы и, убедившись в их адекватности и трезвости, молча кивнул на массивную дверь, ведущую в паб. Внутри громко звучала музыка, вмиг оглушив вошедших коллег. Девочка-официант проводила их до отдельной комнаты, где они всегда отмечали подобные события.
- Ты молодец, конечно, Юр, – Женя похлопал его по плечу, как только официантка убежала собирать сделанный ими заказ, – ловко же ты Иваныча вовлек в эту историю. Прочесал его так, что он реально поверил, что этот контракт будет выгодным для конторы.
- Да я-то что? Юристам спасибо нужно сказать. Такой договор – не подкопаешься, – Юра в голос засмеялся и закурил.
В отдельном зале, где они расположились, музыка играла значительно тише и спокойней, так что не приходилось перекрикивать звук из колонок, висевших под потолком. Комната была тесной, но для них двоих весьма подходящей – не было ни громкоголосой бестолковой молодежи, ни подвыпившего офисного планктона, который обивал углы подобных заведений каждую неделю, отмечая обычный день – пятницу. Столик был рассчитан где-то на пятерых, не больше, а кроме, собственно, самого стола, в комнатке был ещё и аппарат настолько хоккея, в который они обычно начинали играть после третьей-пятой кружки. Даже окон не было на этом минус первом этаже, где все это дело и располагалось, лишь под потолком были небольшие застекленные прорези, которые больше напоминали вентиляцию, нежели реальные окна. В общем, «мечта» для больных клаустрофобией. Через несколько минут, когда перед ними выросли несколько кружек темного пива, да разная нехитрая закуска, Женя поднял кружку вверх и сказал:
- За то, чтобы такие поводы появлялись как можно чаще!
- И за новую бэху пятерку, – засмеялся Юра.
- Тогда уж за Икс-пять, – подхватил его радостный смех довольный коллега, после чего они звонко ударились массивными кружками и сделали по большому жадному глотку пенного. Женя закинул в рот подгоревшую гренку из черного хлеба, обильно посыпанную тертым сыром и облитую, кажется, маслом. Дожевав, он сказал с нескрываемым удовольствием и даже неким блаженством на лице:
- А давно мы уже с тобой, Юрец, ничего такого не проворачивали. Я уж было подумал, что ты так и не вернешься в дело после того случая. Ан нет – ошибся. Ты показал, что всё это, конечно, больно и неприятно, но жизнь продолжается. Ты мой кумир, вот реально! – он показал поднятый вверх большой палец правой руки, улыбаясь во все тридцать два зуба с остатками хлеба на них.
Юра сделал ещё один большой глоток из кружки. Ему явно не льстили слова коллеги, поэтому он никак не отреагировал на его заявление. Тот же заметил тревожное выражение лица Юры и сам перестал веселиться.
- Извини, пожалуйста. Иногда не думаю, что несу. Извини ещё раз, друг, – он похлопал его по плечу, – я было подумал, что ты уже полностью отошел…
- Да от чего отошел-то? – вдруг закипел Юра. – Что вы все до меня докопались? Ну, да, была авария, повалялся в больничке неделю и все-го-то! – он развел руки в стороны, практически перейдя на крик, – а вы делаете теперь из меня какого-то неполноценного! Ну, скажи, теперь нужно всех жалеть вокруг, кто даже коленом об угол стола ударится? Бред, ей-Богу!
- Ну ладно, дружище, не кипи, – Женя явно поменялся в лице, но всячески пытался приободрить заведенного товарища. Юра успокоился и сел снова за стол, закурив.
- Я каждый раз закрываю глаза и пытаюсь вспомнить, что же все-таки произошло в тот вечер. Помню, как мы с Сашкой собираемся в гости к её родителям, она долго-долго не может укротить свои непослушные волосы. Затем мы садимся в машину и едем. Затем ругаемся из-за какой-то глупости – даже не вспомнить, а потом я выхожу из себя и разгоняю машину до сотни… а потом… потом всё – я уже ничего не помню. Помню только, что очнулся уже в больнице, с перевязанной головой и носом, поломанным от вылетевшей подушки безопасности. Вот, собственно, и вся история – один поломанный нос, месяц головной боли, разбитая в хлопья Хонда, да пара синяков.
Женя смотрел на него удивленно, будто хотел что-то сказать, но не сказал ничего.
- Давай, может, на вискарь уже перейдем, друган? - лишь вымолвил он. Юра кивнул.

3
- Просыпайся, Юрочка.., - раздался нежный тихий голос над ухом. Он потянулся, затем перевернулся на бок и медленно стал разлеплять глаза, которые поддавались с большим трудом. И тут его взору открылось до боли знакомое окно, с длинными до пола занавесками и смешными узорами по краям. У окна стоял большой письменный стол с какими-то папками, большим монитором и прочей дрянью, явно не его. А меж тем по его плечу нежно скользнула белоснежная тонкая женская кисть с аккуратным сдержанным маникюром на ровных красивых ногтях. Он онемел, боясь повернуться лицом к той, что его ласкала и обнимала. Это продолжалось несколько томительных секунд, пока он нашел в себе силы и поборол неприятный паралич, вдруг охвативший все его нутро. Медленно повернул голову и обомлел – рядом лежала Оля. Та самая, что ещё неделю назад говорила что-то невнятное про их связь. Он смотрел ей в глаза и не верил своим. Она же грациозно нежилась в большом пуховом одеяле, блаженная улыбка завладела её личиком, придав необычайной красоты – такой свежей и чистой.
- Я ща, – он вскочил с кровати, избавившись от ладони, устремившейся уже к его голому торсу. Найдя на полу у кровати свои брюки и рубашку, он схватил их и бросился прямиком в ванную, успев поймать недоумевающий взгляд Оли.
- Что ж это происходит? – голос его дрожал. Он оперся ладонями о край раковины и стал смотреть на себя в зеркало, будто хотел услышать ответ от своего же отражения. – Как так вышло? Что за бред, в конце-то концов?!
Вопросов было больше, чем очевидных ответов на них. Он достал из кармана брюк телефон и уставился на экран. Исходящее сообщение за весь вечер только одно: «Я с Женей Соловьевым отмечаю подписанный контракт, так что буду поздно, Сашуля. Ложись спать. Люблю тебя до чертиков» (адресовано абоненту «Сашенька»), а звонков вообще не было никаких.
- Так как же я тут, черт возьми, очутился? – он снова заговорил с отражением в зеркале, убрав телефон обратно в брюки. Отражение почему-то не торопилось с ответом.
Тогда он открыл холодную воду и, набрав полные ладони, стал окунать в ледяную гладь лицо, пытаясь прийти в чувства. Когда вытер лицо насухо и надел рубашку, огляделся по сторонам. Было неловкое ощущение того, что он бывал тут уже не раз. Это ощущение пугало и одновременно расслабляло – значит, он знает, как отсюда выбраться. Застегнувшись на все пуговицы и надев брюки, он пригладил непослушные волосы, как мог, затем тихонько приоткрыл дверь, прислушиваясь. Где-то из глубины комнат доносился шум закипающего чайника и шипения масла на сковороде. Понятно, Оля на кухне. Он тихонько вышел, стараясь создавать как можно меньше шума, и направился прямиком в спальню. Найдя пиджак и папку с документами, он взял все это в руки, а носки рассовал по карманам, чтобы не терять времени. До дверей оставалось всего несколько метров, когда Оля вышла в коридор.
- Юрочка, милый, ты куда это собрался? – ласково спросила, поправив легкий шелковый халат, соскользнувший с её острого плеча.
- Ааа.., - он застыл в неестественной позе, – на работу нужно.
- Ну, что ты выдумываешь, дурачок, – она засмеялась, халат снова соскользнул, оголив её весьма симпатичную, но болезненную худобу, – какая работа, ведь сегодня суббота.
- Ээээ, – он так и не смог ничего придумать, а Оля уже обвивалась вокруг него, целуя в шею и небритую щеку.
- Позавтракай, а потом езжай, милый, – сказала она таким томным голосом, что он понял – лучше согласиться, – я как раз твои любимые сырники нажарила. И кофе сварила тот, что мы покупали.
Он ничего не понимал, но покорно проследовал за ней в кухню, где по-домашнему вкусно пахло жареным маслом, а на столе уже ожидал кофе, от которого поднималась ароматная дымка свежемолотого наслаждения. Он сел, от растерянности приткнув папку и пиджак себе на колени. Оля же что-то рассказывала, расправляясь с последними сырниками на сковородке. Но он её, конечно, не слушал. Он не мог понять, как он смог изменить жене. А больше всего его беспокоило то, что он знал в Олиной квартире каждый уголок, каждую деталь - пусть они и пугали его своим враждебным холодом. Он пытался вспомнить, когда был тут прежде, но не смог. И найти объяснений тому, как попал сюда накануне, тоже был не в состоянии. А спрашивать об этом хозяйку было как-то неудобно.
Пока он пытался справиться с одним-единственным сырником, который предательски не хотел быть съеденным, Ольга что-то говорила, рассказывала. Она была не такой, как он обычно привык её видеть – сейчас она выглядела абсолютно счастливой женщиной, а не той уставшей копией человека под названием офисный работник – рыцарь будних дней. Эта перемена шла ей, но Юру она удивляла и пугала одновременно. Его разрывало от амбивалентности, которая прошивала его тело насквозь – с одной стороны, он начал даже испытывать нечто вроде симпатии к этой свежей обновленной женщине, с другой, она его до чертиков пугала своим очарованием, и тем, что он не знал, как именно ей удалось затащить его к себе в дом накануне. Колдовство, подумал вдруг он, она наверняка обладает колдовскими навыками! А Оля продолжала что-то с упоением рассказывать, так радуясь его присутствию, как дети радуются встрече с любимыми родителями после долгой разлуки.
- Мне пора, – вскочил вдруг Юра, посмотрев на часы, которые упорно указывали на приближающийся полдень, – опаздываю.
- Ты же не доел ещё, милый, – она вскочила следом, слегка изменившись в лице.
Он направился в прихожую, на ходу натягивая пиджак и дожевывая сырник, который все никак не желал проваливаться в горло. Оля стояла в арке коридора и наблюдала за тем, как Юра торопливо надевает ботинки на босу ногу.
- Может, хоть носки бы надел? – спросила она уже без тени иронии, глядя на Юру, у которого из каждого кармана брюк торчало по носку.
- А я без них, – буркнул он, забыв о том, куда их дел, – так прохладнее. Убежал. - Сказал он, и хотел было выбежать на лестничную площадку, но не смог справиться с входной дверью. Оля помогла и поцеловала его в щеку на прощание, так как он увернулся от прямого поцелуя в губы.
Оказавшись, наконец, на свободе, Юра прибавил шагу, проскакивая лестничные пролеты один за одним.