Три товарища

Автор: Артур Финч

— Володька! Володька, постой!
Володька, или как гласила табличка на его кабинете, Владимир Иванович Карпович развернулся, вглядываясь в толпу и пытаясь отыскать, кто же его звал.
— Володька! — из толпы вышел худой мужчина, одетый в серый, затасканный костюм. К груди он прижимал коричневый чемоданчик, причем держал он его так, словно в нем хранилось все самое ценное, что имелось у этого человечка. — Не узнал?
Владимир Иванович поправил дорогие, сделанные на заказ очки, присмотрелся повнимательнее и, наконец, произнес:
— Простите, но…
— Не узнаешь?
— Не узнаю. Простите, я спешу.
Он развернулся, чтобы уйти, но вдруг человечек взъерошил волосы у себя на голове и расстегнул верхние пуговицы на рубашке.
— А так? Не узнаешь?
— Простите, — раздраженно проскрипел Карпович, — не узнаю!
— Ну ты, Володька, и даешь! Гришка я! Гришка Пескаренко!
Тут Владимира Ивановича словно прошибло током.
— Не может быть! Гришка! Это действительно ты? Не может быть!
— Может, может, — улыбался Пескаренко, протягивая руки, чтобы обнять своего товарища.
Мимо двух обнимающихся мужчин мирно плыл нескончаемый поток прохожих, но тем двум, видимо, до этого не было никакого дела.
— Подумать только! Сколько ж мы не виделись? Лет пятнадцать?
— Восемнадцать. — грустно заметил Пескаренко.
— Обалдеть! Восемнадцать лет!
Друзья отошли, чтобы не мешать плывущему потоку, немного прошлись в сторону парка и сели на одинокую лавочку, где сидел бродячий пес.
— А ну пшел отсюда, псина! — прикрикнул Карпович. Пес испуганно поглядел на людей, спрыгнул с лавочки и бросился прочь.
— Садись, садись, Гриша!
— Ты вроде бы спешил куда-то, Володь. Неловко мне тебя от дел отвлекать.
— Тэ! — Владимир Иванович махнул рукой. — Не подохнут без меня! Может, в кафешку заскочим? За встречу, так сказать.
Пескаренко хотел было согласиться, но вспомнил, что денег у него практически нет. А тех, что есть, хватит только на дорогу домой.
— Нет, Володя, давай лучше здесь посидим, воздухом свежим подышим.
— Можно и подышать, — согласился Карпович. — Но скоро и дышать не чем будет.
— Это точно. Кислорода с каждым годом все меньше и меньше…
— Ты, кстати, Щукина помнишь? Из параллельного.
— Щукина?
— Который еще усы впервые только перед выпускным сбрил.
— А! — воскликнул Пескаренко. — Васька Щукин! Такого захочешь — не забудешь! А чего ты спрашиваешь?
Карпович немного помолчал, провожая взглядом одного-единственного прохожего в смешной шляпе, а затем ответил:
— В люди выбился наш Щукин. Чиновник. Занимает высокое положение, но взяточник тот еще!
— Да ты что! — удивился Пескаренко.
— Ага, говорили ему, реши проблему с кислородом. Хотя бы на нашем, региональном уровне, а он только обещает и обещает, сукин сын! И никто сдвинуть его не может, крепко держится за свое кожаное кресло. Вариться ему, простите за выражение, в ухе!
— Надо же, никогда бы не подумал…
Пескаренко вытащил пачку сигарет без фильтра, достал одну и закурил.
— Будешь? — Гриша протянул пачку Карповичу, но тот отрицательно покачал головой, вытаскивая из внутреннего кармана своего пиджака пачку Собрания.
Некоторое время они сидели молча.
— И все-таки, может, за встречу? — предложил Пескаренко, разрывая молчание треском открывающегося чемоданчика. Он вытащил полупустую бутылку водки и два пластиковых стаканчика.
Карпович заулыбался и взял один стаканчик. Разлив приятную горечь, Пескаренко поставил бутылку подле своих ног.
— Хорошо…—прошептал Владимир Иванович, морщась.
— Да уж…— подтвердил Пескаренко.
— Ну, — начал Владимир Иванович после короткой паузы, — как ты, Гришка, вообще живешь?
Пескаренко закурил еще одну сигарету.
— Как все, Володь. Работаю, плачу кредит, кручусь, стараясь не попасть на сковороду.
— Понимаю, Гриш, понимаю.
— А ты как, Володь?
— Честно сказать — неплохо. Бизнес у меня свой. Жаловаться не буду, все у меня…
— День добрый, уважаемые. Выпиваете?
Пескаренко поднял голову, увидев то, чего пожелал бы не видеть до конца своих дней. Он попытался затолкнуть бутылку, стоящую возле его ног, но водка упала, предательски звякнув об асфальт, и покатилась прямо к ногам незваного гостя. Тот толкнул бутылку и она закатилась под лавочку.
— Старший сержант Окуневский, — представился милиционер, небрежно отдавая честь, — на документики ваши можно взглянуть?
Пескаренко трясущимися руками открыл чемоданчик, вытаскивая оттуда мятый паспорт и, не говоря ни слова, протянул его человеку в форме.
Карпович же просто сидел, искать документы он, похоже, даже и не собирался.
— Вас это тоже касается, уважаемый. — сказал милиционер, глядя на Карповича. Тот не пошевелился. — Вы что, глухонемой?
— Слов я побольше тебя знаю, сынок, — наконец, заговорил Владимир Иванович, — Я в своей стране, зачем же мне носить с собой документы?
— Володь…— прошептал побелевший от ужаса Пескаренко, — Может…
— Да нет, Гришка, не может! — Карпович поднялся с лавочки. — Тебе заняться нечем, как тебя там, Окунев? Окуневский! Вместо того, чтобы ловить настоящих преступников, вариться тебе в ухе, ты придираешься к мирно сидящим людям? Мы пятнадцать лет не виделись с другом, ты можешь это понять, сержант?
— Восемнадцать…— тихо вставил Пескаренко.
— Да хоть пятьдесят, — совершенно спокойной ответил сержант, — эти подробности меня мало интересуют, уважаемые.
— Ах, мало интересуют! — взорвался Карпович. — Сукин ты сын! Иди сюда!
Сержант попятился, медленно вытаскивая пистолет из кобуры.
— Стой, я тебе говорю! Стой! — закричал милиционер, продолжая отступать и нацеливая пистолет на туловище Карповича. — Да стой ты!
Глаза Карповича налились кровью, Пескаренко смотрел на товарища с ужасом.
— Что здесь происходит. Вашу мать. Карпович! Карпович, ради всего святого, ты что, из ума выжил?
Только теперь Владимир Иванович обратил внимание на человека, который стоял за спиной у милиционера. Сержант тоже повернулся, спрятал пистолет обратно, снял фуражку и сказал:
— Здравья желаю, Василий Геннадиевич. Выпивают, буянят.
— Ты маленький, что ли? На пятнадцать суток этих тварей закрой, может, поймут, как вести себя нужно.
— Тварей? — возмутился Карпович. — Ты сам тварь, взяточник проклятый!
— Взяточник? — удивленно воскликнул Щукин. Потом он перевел взгляд на Гришку и снова воскликнул: — Пескаренко! Ты, что ли?
— Надо же, узнал, сука такая! — все не унимался Владимир Иванович. — Всех ментов уже купил, Щукин, всех?
— Успокойтесь, уважаемый. — холодно произнес Окуневский.
— Мы о тебе сегодня вспоминали, — немного успокоившись сказал Карпович, — правда, Гриш?
Пескаренко неуверенно кивнул.
— Сижу я, значит, задыхаюсь, и о тебе сразу вспомнил. Ты, сукин сын, только и умеешь, что обещать. Решил ты проблему с нехваткой кислорода? Решил, я тебя спрашиваю, гад ты такой?
— По-твоему, Карпович, так легко решить проблему с кислородом?
— Не легко, — согласился Владимир Иванович, — но ты сколько уже на службе? Восемь лет? За это время можно было бы решить проблему и посерьезней, уважаемый друг детства. Сколько наших вверх брюхом всплыли из-за твоего безделья? Ты считал? Куда там! Тебе некогда, ты успеваешь только лопатой бабло загребать!
— Что ты себе позволяешь…Да как…
Щукин не успел договорить. Карпович кинулся на него, повалил на землю и принялся бить кулаками по лицу. Владимир Иванович успел ударить три раза, разбив Щукину бровь и подбив глаз, затем сержант схватил его и оттащил.
— Взяточник, проклятый! Подавишься своими деньгами, Щукин, ответишь ты за свои грехи! — кричал Карпович, когда сержант защелкивал наручники на его руках.
— Тронулся, видимо, конкретно. — прошептал Щукин, прижимая белоснежный платочек к ране на лбу.
Ткань пропитывалась кровью.
Пескаренко просто сидел, не веря своим глазам. Вдруг сержант повернулся к нему и сказал:
— Вы бы прошли с нами. Вы, я вижу, человек нормальный, поэтому не хочется применять к вам силу. Идете?

— Иду. — ответил Пескаренко, прижимая чемоданчик к груди.






Сидя в обезьяннике, который пах нищетой и отчаянием, ни у Владимира Ивановича, ни у Гриши не находилось слов.
— Ты извини, Гриш, что так получилось. — наконец, произнес Карпович. — Не знаю, что на меня нашло…Ну действительно, просто сидели себе, да, немного выпивали, да, было. Но не буянили! Никого не трогали! Просто разговаривали, а тут еще этот, чиновничек, чтоб ему! И ты знаешь, взбесил он меня так, как не бесил никогда.
— Понимаю…
— Что деньги с человеком делают, мамочка родная. Взяток набрал, сукин сын, и лиц друзей вспомнить не может! Мы с тобой пятнадцать лет не виделись, тьфу, восемнадцать, а ты подошел — я тебя практически сразу узнал, Гриша.
Пескаренко смотрел под ноги, не желая встречаться взглядом с Карповичем.
— Ты прости, что так вышло, Гриш, — снова начал Владимир Иванович, — так уж вышло.
— Я не злюсь, Володь. Курить охота.
— Держи, держи! — Карпович протянул ему пачку своих сигарет. Пескаренко выбрал одну, достал зажигалку и закурил.
— Кто-то идет. — тихо произнес Пескаренко, выдыхая дым. Он посмотрел на Карповича, тот отвернулся к стене и храпел, хотя еще минуту назад болтал, как заведенный.
— Вы Пескаренко, так? — спросил Окуневский, протягивая паспорт через решетку. — Эй! Уважаемый!
Карпович перевернулся, глянул на сержанта и закрыл глаза, словно демонстрируя такой выходкой глубочайшее презрение.
— К тебе пришли, глаза открывать будешь?
Карпович открыл глаза и как раз в этот момент к решетке подошел Щукин. Под глазом у того был фиолетовый фингал.
— Открывай. — произнес тот, обращаясь к милиционеру.
Карпович вскочил и выбрался из обезьянника, как только клетка открылась. Пескаренко вышел следом, держа в правой руке паспорт, а в левой — чемоданчик.
— Совесть загрызла? — спросил Карпович, когда они вышли на улицу.
— Да нет, не загрызла.
Они шагали по аллее, ведущей к парку. Прошли метров сорок, а затем сели на ту же лавочку, где сегодня встретились.
— Проблему с кислородом, — начал Щукин, — проблему-то мы уже решили, брюхом вверх никто не всплывал уже года три. Эх ты, Володька, а ты все взяточник, да взяточник.
Карпович достал три последние сигареты, выкинул пачку и протянул одну Щукину, а вторую Пескаренку.
— Ну и денек, — засмеялся Пескаренко, — что за день!
Следом расхохотался Карпович, глядя на фингал Щукина:
— Прямо в репу, надо ж такое!
Щукин не смог удержаться и тоже засмеялся.
— Ну и денек…— повторил Пескаренко, задыхаясь от смеха. Потом пошарил рукой под лавочкой, нащупал почти пустую бутылку водки. Затем он щелкнул чемоданчиком, достал пластмассовые стаканчики, разлив жидкость, добавил: — что за день!