Как меня будут хоронить

Автор: Психапатриев А ведь, стоит признаться, что, я, как и все порядочные долбоебы, неоднократно мечтал побывать на своих собственных похоронах. Или даже не побывать, а просто представить, как они выглядеть будут. А кто, блядь, не мечтал об этом, стирая сопли обиды и возмущения со своего, прыщавого и некрасивого еблища, когда его откровенно прямолинейно и громогласно весь свет посылал на ХУЙ!? Чтоб, блядь, поняли суки говенные, КОГО, они, блядь, потеряли, КОГО, на хуй не ценили, и об КОГО вытирали словно эякулировавшие (хуй знает, как это пишется) члены о лицо уличной проститутки, свои, блядь, поганые языки. Вот эту мечту обосранного со всех сторон идиота, я и хочу недостойно описать в нижеследующем опусе. Мне в этом не стыдно признаваться, ибо стыд и совесть, как и девственность - ежели потеряешь, будешь всю жизнь время от времени кайфовать, если не потеряешь, так и подохнешь пуританином – мозгоебом.

Помру я (а хуле делать?) охуительно красиво. Варианты – разные, но главное, что в расцвете сил, энергии и таланта. К примеру, разобьюсь в автокатастрофе. Всмятку. Изо рта будут десять хирургов в течении пяти часов подушку безопасности вынимать. А я – хуле, в коме, борьба за жизнь, все такое, у больницы, как на Мойке 12 в 1837 году, толпы народа, ждут, понимаешь, бюллетени о моем состоянии, переживают, ревут напропалую, но надеются, молебны в мое здравие на последние баблосы заказывают. А вот и хуй им. Помер Психопатриев. Хирург, такой седенький на улицу выйдет, слезы трясущимися руками по еблу размажет и выдавит тоненьким голосом: «Умер». Ну тут все, хуле делать, сразу поймут КТО, блядь, помер. Не Вася-сердечник, ни Петя-геморойщик (хотя с возрастом чую, что и меня не минует чаша сия), а ПСИХОПАТРИЕВ, на хуй. Больницу конечно, сразу же закроют, в горе таком, типа никто оперировать ни хуя не может – руки трясутся, да на место иллюстраций по гнойной хирургии медикам мое обескровленное рыло в глаза лезет. Толпы народа сразу, конечно к мэрии или к краевой администрации похуярят с моими фотографиями на палочках. Типа – «какого хуя мэр и губернатор Психопатриева ни хуя не уберегли!? Мы, вам сукам, продажным достояние народное доверили, а вы его всмятку». Тут кто-нибудь Лермонтова (хотя он, пидор, в юбке все детство ходил, но одно стихотворение все же достойное) «На смерть поэту» срывающимся голосом прочитает. Ну, выйдет мэр, или губернатор там, в рубище, как Барбаросса и с пеплом на голове – типа, да, блядь, ни хуя не уберегли, в петлю теперь самим лезть. В общем, хуй знает, как теперь им с этим жить…

Конечно, можно и в авиакатастрофе. Чтоб самолет разбился – все живые, а Психопатриев кончился. Тогда важно, что бы, все, кто кроме меня в самолете летел пидорасами оказались кончеными (фигурально, разумеется, выражаясь, а то, блядь, с обычным пидором я на одном гектаре срать не сяду, не то, что в один самолет полезу. Хотя, срать может и сяду, если сильно прижмет. Да может и в самолет полезу, не в том суть), а им все после говорили: «Вот, блядь, вы, пидорасы, живы, воздух нам портите, а ТАКОЙ человек в гробе лежит, лучше, в общем, чтоб он один жив остался, а вы все на хуй катанули, уроды». Можно и от рака легких. Быстро так, за две недели. Мучился мол, ЧЕЛОВЕЧИЩЕ, перед смертью, а ушел достойно, не пикнул. Еще, чтоб расстреляли неплохо было бы. Фашисты какие-нибудь. Они мне, блядь, дуло в лицо, а я им: «хуле, блядь, всех не перестреляете!!!», и повязку с глаз сорву. Они конечно обосрутся, зассут стрелять, но найдется подлец (его потом народ на куски разорвать по идее должен) и промеж глаз мне пулю всадит. Хот нет, не промеж глаз, в самое, блядь, сердце.

Кроме Ваганьковского ни хуя не приемлю. И не пиздеть, что там места ни хуя нет! Выкапывайте, блядь, какого-нибудь там Есенина, или, кто там еще лежит, хоть, блядь, все кладбище переройте, а мне, чтоб место было. Не лох же я какой-нибудь в Киево-Печерской лавре, промеж националистов хохляцких лежать. Тем более не в Красноярске, на Бадалыке, с бомжами вперемешку. Можно, конечно и в братскую могилу подхоронить. Типа – самый известный неизвестный солдат, но это уже перебор. Или в стену Кремлевскую. Нет, не надо. Мне скромность не позволяет. Народу по моим предварительным подсчетам – тысяч двести. Хотя маловато. Миллион, так миллион. Все плачут. Даже урки злые и генералы почетные. О генералах поподробнее – они в знак траура во всем мире на минуту войны прекратят (заметили, блядь, во имя каких высоких целей я жизнь свою отдаю? То-то же).

Ну там, торжественный митинг. Путин за два часа постаревший, от избытка чувств на немецкий срываться будет. Туркмен-баши, опять же месяц моим именем назовет. «Гундабждурпсихопатрийата» В переводе – Психопатриев – отец всех отцов, блядь. С Японии премьер их, блядина кучерявый, приедет и харакири ритуальное своему кабинету министров устроит. Буш войска из Ирака выведет, да в северную или даже в южную Корею введет. И все от грусти, от невыносимости бытия без Меня. Воннегут приковыляет из литераторов, Маркес, Павич, Бегбедер с Уэлшем ну и еще там всякие. Король, этот, шведский с двумя премиями мне посмертно. Нет тремя – две Нобелевских (одна за мир, другая за литературу, можно, конечно и по физике, но как-то в падлу), и одна Букеровская. Хуй знает, откуда у шведского короля букеровская премия, но мне так приятнее. Речи, речи, речи. Траур недельный, блядь. Или двухнедельный. Внесение навечно в список состава Таманской дивизии, клятвенное обещание директора «Вагриуса» издать мое «избранное» стомиллионным тиражом, многомиллионная поминпальная туса в «Табула Раса» (поправьте если не так написал). Ну и как водится на всех контр-культурных сайтах, где я публиковался – конкретное зависалово из-за огромного числа фтыкателей, желающих добрые слова обо мне написать.

Жена – хуле, как и надо навечно в монастырь. Они, всегда, как овдовеют, в монастырь пиздуют, мне умные люди говорили. Те, у кого, нервы похуже, в петлю или с небоскреба, ибо без меня жизнь – бессмысленна. Памятник на Сенатской площади, вместо Петра, который змеюку хуярит. На доме – табличка мемориальная, а из хаты – дом музей, блядь, куда сразу же толпы туристов повалят. Улицу Ленина переименуют. Ну вот блядь. Еще и по всем храмам, мечетям и синагогам мира – типа молебнов в память. Скромненько, конечно, но если все, что будет описывать мне байтов на винте ни хуя не хватит.

Вот, блядь, самое главное забыл. Фишечка то вся в том, что на самом деле я живым останусь. И всю эту хуйню наблюдать буду со стороны. Хуй знает как. Это, бля, не мне решать, но как-то все равно перепутают. Может, блядь, у меня брат близнец неожиданно найдется и лыжи двинет. Или двойник какой. Или врачи перепутают. Ну а как все узнают, что я живой – от счастья охуеют. Салют над Невой, карнавалы в Рио и Монтевидео, дополнительный Новый год и два выходных дня в календаре навечно. А хули вы думали? Таких, как я, надо беречь. А то еще хуйни какой натворят. Наблюют в подъезде или забор обоссут. Надо же по-человечески к людям относится.

Хотя, думаю все немного по другому будет. Я пьяный под забором замерзну. Как по лету найдут – хуй опознают. Жена уже второй раз к этому времени замуж выйдет, а друзья лучшие даже мое имя забудут. Потом еще родителям будет в лом за похороны платить. Ну и в анатомичку меня, в виде препаратов спиртовых, для студентов медучилища захуярят. В общем, жить мое тело будет вечно, в 98% алкоголе, который так, когда-то любил автор.

Психопатриев. 31 января 2005 года.