Яма, 9

Автор: Послемрак С каждым преодолеваемым метром подросток все более ясно различал, что перед ним было: по мере приближения Нарцисса к препятствию, перед его взором разрасталась полость хранящей в себе остатки ночной темноты ямы.
Это был капкан. Как уходящий последний автобус, как врывающийся в ванную родитель, как падающая на ботинок слюна, как звонок после длительного молчания, эта яма стала олицетворением суда и безысходности. Как вкопанный, штыком остановившись прежде своего движения (чуть ли не мультяшно затормозив раньше инерции тела), подросток хотел тут же рухнуть на землю, но вместо этого пошатнулся. Еще не зная, что будет дальше и, как в страшном сне, боясь обернуться назад, он припал ладонями к трясущимся коленям и принялся отхаркивать лягушек… Выполнив свою миссию, мертвые, подтаявшие и все такие же точечные земноводные уже не сопротивлялись. Беглец отдышался. Слюна прозрачной патокой повисла на нижней губе и заболталась маятником. Холодный ветер резал глотку, удары сердца болезненным эхом отдавались по всей груди. Во рту стоял вкус крови, как будто в глотку запихнули мокрую половую тряпку, а на висках застыл холодный пот. Поясница так затекла, что позвоночник, казалось, провалился в живот. Собравшись с последними силами, подросток обернулся через левое плечо.
Легко, словно летя по воздуху, измазанный утренней темнотой, абстрактный Корытин подбежал к подростку и положил руку на его плечо.
- Не думай, что мне это в удовольствие – начал он в лоб и совсем без одышки, – Не думай, что мне нравится гоняться за тобой. Моя миссия – во что бы то ни стало не пустить тебя в эту яму. Исправить свою же ошибку – осклабился он, – Вот моя задача. А играть с тобой в казаки-разбойники – не в моих планах.
Но подросток не слушал издевки преследователя.
- Что я забыл в этой яме?! Почему меня нужно спасать от нее?! Что это за бред! – бился в обессиленной истерике он.
- Ты оставил в ней свою жизнь.
- Как? – бессильно промычал подросток.
Но теперь уже Корытин не слушал его.
- Я тебя спасаю, понимаешь? Но мне нужно твое содействие – иначе тебе не помочь! Своей рукой ты должен засыпать эту яму. Вот и все, что от тебя нужно! – доносили до подростка обезумевший голос дьявола обрывки ветра.
Он попытался что-то ответить, но язык заплетался и тяжелел, как под анестезией.
- Слушай, – положив вторую руку на его плечо, сказал Корытин, – Ты чудом не попал в нее, я кричал тебе… Чертов ветер!.. Я кричал тебе, чтобы ты не прыгал в яму. Теперь я спас себя. Давай вместе засыплем ее и разойдемся навечно.

Колючий утренний ветер усиливался, громыхая, тужась и проглатывая слова.
- Кто вырыл эту яму? – промямлил подросток и ветер тут же потушил его вопрос, но Корытин, видимо, прочел все по губам. Он посмотрел на визави со снисходительным презрением и всезнающе улыбнулся.
- Ты! - как нечто безоговорочное, как ответ на дважды два, выкрикнул он. И тут же, как будто забыв о подростке и обо всем свете, как актер, оказавшийся на сцене, Корытин порывисто ступил вперед.
- Вот она – повел он указательным пальцем в сторону ямы, – вот компромат на нашу жизнь, вот реверс всех наших радостей и надежд, вот главный изъян нашей жизни. Вот - сущий ад! Посмотри, как яркие образы выцветают со временем. Гляди!
С этими словами, как возлюбленный, окольцевав своими пальцами запястье подростка, он подвел его к яме.
Из мерзкой, полной зловоний полости раздавались хрипы, то ли помехи. Подойдя к самому краю, подросток увидел в яме живых людей. Они делали что угодно – каждый, что хотел. Большинство впивались отвратительными ногтями, а точнее уже когтями, в рыхлый грунт. Но никто не смотрел на Нарцисса, как будто ни его, ни дьявола не существовало для них.
- Смотри, они одеты, а некоторые и накрашены, точь-в-точь так же, как в последний раз, когда ты видел их. Знаешь почему? – испытывая явное и ничуть нескрываемое удовольствие, спросил Корытин.
- Почему? – давя внутренним пальцем ненависть, переспросил подросток.
- Подумай, – улыбнулся бес, – Почему человек, валяющийся в яме, одет точно так же, как при последней встрече с тобой?
Его губы еле удерживали жестокую ухмылку.
- На что ты намекаешь! – чуть не кинувшись на Корытина, заорал Нарцисс.
Тот, испуганно рассмеявшись, резко и жеманно, по кит-ричардовски, отпрянул назад.
- Теперь ты понял, как они здесь оказались?
Нервы подростка надорвались.
- Но что?! Что это за яма?! – Нарцисс плакал.
Представив, как все это выглядит со стороны (он мог просто развернуться и уйти, ведь это и требовалось дьяволу), он рассмеялся. Но он был уже посажен на крючок: Нарцисс был обвинен в убийстве. Обвинен перед своей же совестью. Он не мог уйти, не выяснив всего до конца. И он снова заплакал – сквозь истерику.
- Тысячи людей ты намеренно отправил сюда, многие из них были преданны тебе – укоризненным наставлением, как бы взывая к совести подростка, говорил дьявол, – Большинство из них ты с особым удовольствием посыпал грунтом и притоптал подошвой. Ха-ха-ха-ха! – вдруг разразился хохотом Корытин.
Подросток не сводил затопленных глаз с мучителя. Тот безжалостно продолжал.
– Сотни людей были похоронены заживо, моля тебя до последнего о пощаде! – прогремел дьявол после смеха так серьезно, как будто не выдержал напора какой-то внутренней пружины, – Но однажды произошло непредвиденное – скептически-умиленным, подтрунивающим тоном произнес легко переключаемый дьявол.
Он презрительно оглядел подростка с ног до головы.
- Наш беспощадный и бесчувственный волнорез услышал тоненький писк из ямы... – совсем фальшивым голосом пропищал Корытин, – Он долго прислушивался, просто не решался сразу бросить все и кинуться на спасение опрометчиво замурованной жертве, но... – Корытин чпокнул ртом, – но было уже поздно. Он постепенно зарывал ее, горсть за горстью, уже не из собственной силы, а из-за навязанной слабости, из одной гордости!
Басенно-наставительным перечислением, с едва уловимой, эндрю-скоттовской ноткой иронии, Корытин наводил подростка на мысль, которую тот пока не мог трактовать. Дьявол продолжал.
- И, наконец, когда наш чувствительный мальчик проникся сочувствием к своей последней жертве, он захотел спасти всю яму... Или же спасением последней жертвы искупить вину перед всеми зарытыми…
Ветер пулей просвистел между дьяволом и Нарциссом...
После слов негодяя о последней жертве, подростка осенило: он понял, что за яма распростерлась перед ним.

Корытин обладал парадоксальным для дьявола благородством. Он не соврал – перед глазами подростка зияла влажными комьями яма, вырытая им самим же. Это была могила живых людей, которые ему встречались в жизни, большинство из них были случайные прохожие, но которых подросток со временем забыл. Здесь были все забытые им люди. Ни на одного из них он не поднимал руки, но каждая жертва, прозябавшая в этой яме, была убита подростокм: всех этих людей он вычеркнул из своей памяти.
Многих подросток не помнил и теперь.
- Я не успел договорить, – вмешался Корытин в ход мыслей подростка, – все-таки, главное, что тревожит тебя, ты успел спасти. Ее здесь нету.
При этих словах, нутро подростка опрокинула необъяснимая дрожь.
- Помнишь светлый дом, впервые выдравший тебя из ямы? Это был дом твоей памяти! – пытаясь перекрикивать нараставший ветер, декламировал Корытин. Он менял интонации так, как будто комментировал финал важного спортивного события.
Вот она и появилась там – ты спас ее, ты не дал сожрать времени память. Хоть раз ты не сдался, хоть раз в жизни! Какие две непримиримые силы, а? Время и память. Ты чувствуешь? – орал на ветер дьявол.
- Странно... - впервые заговорил начавший что-то соображать подросток, впрочем, обращался он, скорее, к самому себе, – В том доме не было ни матери, ни отца, ни брата, которых я должен пом...
- Глупец! – нетерпеливо перебил Корытин, - Они – это ты! Ты и себя не видел в доме “своей памяти”, хотя ты там был. И они тоже там были, но ты их не видел. Они там были вторыми лицами, как топливо для твоего внутреннего диалога. Те, кого ты видел третьими лицами, были твои потенциальные запчасти. И ты вышел из дома, не взяв ни одной. Хотя одну потом еще долго выслеживал. А чего примерялся-то? Ты же сам знал, что она подходит тебе. Хотя, тут я уже плохой советчик! – как будто издалека, вопил сквозь ветер Корытин, хотя стоял совсем рядом.
- Погляди на них, - бросил Корытин презрительный взор в сторону ямы, - Зачем они жили, если теперь пропадают заживо в яме нашей памяти? Если они были нужны нашей жизни, а теперь исчезли и превратились в хлам и мусор, значит, и наша жизнь - та, когда мы пересекались с каждым из этих трупов - превратилась в никчемный мусор. Но если все, что происходило "сиюминутно", станет ненужным "со временем", то и то, что происходит "сейчас, в эту самую минуту", не имеет смысла, так как все равно станет ненужным "потом". Есть ли, скажи, смысл любить этих людей сию минуту, если через разные промежутки времени они все одинаково свалятся в эту яму? Какой в этом смысл?..
Вдруг дьявол подозрительно взглянул на подростка, поняв, что тот почти не слушает его. Подросток заметно переменился за последние несколько минут. Он скрючился на коленях перед ямой, так что был похож на запятую, и, казалось, усиленно вспоминал что-то важное. Однако Корытина это смутило лишь на секунду.
- И знаешь что самое забавное? - говорил он - Что тот, кто нашел хоть одного незабываемого для себя человека, такого, которого он не забудет даже после смерти, тот больше всех похоронил прочих людей здесь.
Согбенного подростка покоробило, как от электрического разряда, от этих слов.
- Но ты не такой, нет! - вербально добивал свою жертву дьявол, - Ты – особенный убийца, неповторимый! Ты переплюнул всех! – торжествовал Корытин.
Но пока дьявол вещал свой безжалостный, вальпургиевский спич, подросток, колыхаясь всем телом, встал с колен.
Конечности его подпрыгивали от дрожи. Самому ему казалсоь, что пятки, стоило их чуть оторвать от земли, чтобы сделать шаг, начинали чувствовать силу притяжения земли.
Было похоже, что он вспомнил что-то очень важное.