Нанучиа (4)

Автор: Чхеидзе Заза День кутежа пронесся единым быстрым мазком. С течением времени известие том будто в доме у Никанора роились аферисты, карманники, картежники и прочие ошмётки общества распространялось от двора ко двору. Новость о помолвке Нанучии с криминальным авторитетом Лери, словно силою обмана чувств, родившись в одном дворе, немедля переметывалась в другой. Нет сомнений, что те, кто распространял эти слухи, меньше чем час тому назад, сидели с ним за праздничным столом пели и говорили красноречивый тост типа:
— Пусть в вашей жизни останется столько горя и печалей, сколько останется капель в этом стакане после того, как мы выпьем его!
Грустно сознавать, что злобная хула, низкий оговор и заведомая полуправда растут как сорная трава там, где несколько снующих по гостям неотёсанных завистников с чудовищными манерами, из-за того, что кое-что слышали, выражают особое удовольствие точа свои языки о хребет ближнего. Кичащиеся своей ученостью сельские черные лгуны и интриганы, стали собирать воедино замеченные явления, факты будто кандидат в женихи, накинувши сдернутый с какого-то финансиста костюм подозрительно бахвалился, крутя в руках наверняка поддельный дипломатический паспорт и партийный мандат. Еще этот холёный мерзавец Лери подобно имеющему ступень в иерархии блатных неторопливо пил крепкий чай куря самокрутку и для пущего эффекта особым щелчком мизинца с несостриженным ногтем выклоцывал в окно окурки. Некоторые проигравшиеся в пух, были теми, кто скрежеча зубами стали распространять слух, будто когда Лери подходил к играющим в буру потравить анекдоты, то играл роль отвлекальщика и помогал дружкам отбиваться, что также была ложь которая останется на их совести.
Иные вместе с винными парами швыряли слова в воздух, которые прусскими тараканами пробирались в нутро мозгов наивных соседей прочно там обосновываясь. Судачили будто при исполнении разных песен, особенно же про разбойника Симона Долидзе, в части где тот перемахнул через голову судебного пристава, Лери не мог удержать си-бемоль на первом ладу. Еще в песне «Заснеженные горы» с полыхающим в глазах безумием, он невнятно блея не сумел добиться правильного звучания большого баре- что, отчасти, была правда. Когда-то давно на ассирийской свадьбе дойдя до пятого лада, на котором, соответственно, прижимают указательным пальцем все струны, он также фатально не мог добиться чистого звучания и со злости разбил чонгури о стол. (Но это случилось очень давно...) Рассказывали также, собираясь в кружок, чтоб позлобствовать, что карманный справочник по аккордам и их апликатурам, ничем ему не помог, ибо он не способен разобраться в сложной математике нот- что, также была правда, так как Лери будучи кутилой и весельчаком часто свертывал из его страниц козьи ножки.
Весь день местные таланты и Лери как игроки в волан перебрасывались вымученными прокуренными ночами песнями в котрых присутствовал нескончаемый каскад музыки, сказок про море откуда нет возврата, легенд про людей со лбами способными выдержать мировую скорбь и всю жизнь выворачивающих рубашку через левый рукав, повествований о жизни пастухов пахнущих киндзой и кизяком или про разбойничьих коней с лиловыми копытами. Пересказывать содержание спетых песен, сюжеты которых изобилуют самыми неожиданными поворотами и ходами, — дело заведомо неосуществимое, потому жюри наметило лишь основные.
На одном из этапов Лери предстояло состязаться с самим Диасом Ниазамидзе! Нужно было иметь некоторые связи чтобы пригласить такого музыканта как Ниазамидзе в далекое глухое село,но Никанор был незаурядной личностью и через родственные связи сумел настоять чтобы тот даже отложил гастроли в Закопаны. Самого Диаса, и ребят из его ансамбля привлекали как необычность застольного мероприятия, так и авторитет деда Никанора.
С раннего детства, лет с четырех, пяти у этого певца появилось чувство, что он не похож на своих братьев. Может, из-за того, что дед торгующий в разных городах Союза чаем, мандаринами и другими сельскими продуктами возил Диаса с собой, для того чтобы во время поездок тот развлекал его игрой на чонгури и ходил за едой в ближайшие магазины. Со временем он взял за правило складывать песни, в которых перечислялись все населенные пункты где им с дедом приходилось торговать. Из таких песен каждому слушателю было ясно, в каком городе летом с болшей выгодой раскупаются персики, сливы, виноград и т.д. По ним можно было выяснить где в осенне-зимний период возможно заработать на продаже зелени, цветной капусты, баклажанов и болгарского перца, а где очень хорошо расходятся плетенные капроновые авоськи, почему думаю объяснять не надо.
Дотрясясь до какого-нибудь города, по случаю удавалось подрабатывать в ресторанах, на свадьбах земляков и даже на первомаях и утренниках. Все детство и юность он жил в дороге, мыл тело не снимая майки, потопывал до шлюх с непривычными профилями. Много приключений пережили они с дедом по торговым дорогам. То в болотах Белорусских вязли,то одичалые Ярославльские собаки величиной с корову их чуть не сожрали, то гопники эти… Со временем же сформировался его многогранный артистический облик : чонгурист, певец, композитор, аранжировщик, руководитель бэнда. Мало кому из современных грузинских музыкантов удалось овладеть столькими местечковыми фольклерами, возродить столько невероятных песен-легенд. По ходу дел Диас Ниазамидзе получил титул «Скрипач», так как при игре на чонгури он умудрился использовать смычок.
...Сейчас заскрипит чонгур Диаса тихонько, под начавшимся мелким дождичком, что мочит черепичную крышу дома, где идет предсвадебное пиршество.