Старик и санкции.

Автор: Балам Халам Живет в неприметной приморской деревушке замечательный старик Рустем-ага. Десять лет назад он вернулся в свой родной Крым с мечтой поселиться в тех местах, откуда был депортирован еще мальчишкой, но родная Алушта встретила заоблачными ценами на жилье. Денег от продажи своего небольшого домика под Ташкентом хватило только на «переселенческий» пятистеночек в малоизвестном поселении, расположенном вдали от всех туристических маршрутов. Но Рустем-ага был счастлив - море в 20 минутах ходьбы.
«Переселенческие» дома были построены на скорую руку в послевоенное время, для размещения мигрантов с «материка». Опустевший после депортации крымских татар полуостров, остро нуждался в рабочей силе. В этих «хоромах» в свое время поселилась семья из окрестностей Курска. Пустить корни и обжиться им не удалось. Дом с момента постройки ни разу не ремонтировался и был продан их детьми в полуразрушенном состоянии. Но Рустем-ага был доволен своим приобретением. Сбылось то, о чем старик грезил с юных лет. Наконец он вернулся на Родину, и может спокойно возделывать свою землю и обустраивать жилище.
Постепенно невзрачное сооружение усилиями старательного владельца превратилось в скромный, но очень аккуратный домик.
Поначалу соседи настороженно присматривались к новоявленному жильцу. Рустем-ага был единственный крымский татарин в деревушке. Слухи в то время ходили разные. После того как в 90-х годах депортированным сняли запрет на прописку в Крыму, местные жители стали шушукаться меж собой: вот, мол, приедут татары, всех нас перережут и в домах наших поселятся. Можно представить - как селяне поглядывали на «первую ласточку».
Однако, «головорез» с утра до ночи держал в руках то лопату, то пилу, то молоток, то кисточку. А еще - всегда дружелюбно улыбался при встрече и зазывал в гости. Когда лед был растоплен, в обновленную хижину потянулись соседи: чайку попить, словечком перекинуться, стаканчик пропустить, деньжат стрельнуть, совета спросить. Рустем-ага, хоть и не получил высшего образования, но его живой смекалистый ум, хорошая память и искрометное чувство юмора были по достоинству оценены деревенскими жителями. Как-то незаметно, без напряжения новосел заслужил всеобщее уважение. Некоторые даже стали почтительно обращаться к нему на татарский манер - Рустем-ага.
Но в марте 2014 года случился референдум. Старик всегда сторонился политики, поэтому даже и не думал голосовать. Однако атмосфера в Крыму уже была наэлектризована.
В день голосования, проходя по своим делам мимо избирательного участка, Рустем-ага услышал: «Глянь, Рустем пришел! Хоть татарин, а на референдум-то притащился! Чует - чем пахнет!»
Это было как кипятком по спине. Он подошел к группке, откуда раздался возглас. Ему хотелось что-то сказать, как-то возразить, но, увидев равнодушные ухмыляющиеся глаза, молча развернулся и пошел дальше.
Спустя месяц в гости к Рустем-ага зашел сосед. Поболтать и, как обычно, выпить его прекрасного домашнего вина собственного изготовления.
После первого стакана накаченный телевизионной «политинформацией» собутыльник изрекает:
«Рустем, а чего ты пудришь мне, что Крым - это твоя родина? Татары здесь такие же, как и все остальные!»
На что Рустем-ага спокойно (по-другому он просто не умеет) говорит: «Ты пойми, Толик, это не совсем так. Вот, к примеру, у тебя помимо Крыма есть еще Орловская область, откуда родом и ты, и все твои предки. А у крымских татар отцы, деды, прадеды родились и умерли здесь. Во всем мире никакой другой родины, кроме Крыма, у нас нет!».
А Толик в ответ: «Как нет другой Родины? У тебя есть Турция!»
И Рустем-ага очередной раз онемел, не найдя слов, соответствующих этой глупости. Толик же решил, что его аргумент оказался сокрушительным и, осушив двумя крупными глотками еще один стакан, ушел.
На следующий день вчерашний «политолог» вновь заглянул к «турецкому соседу» на стаканчик «Изабеллы». И тогда Рустем-ага впервые в жизни совершил резкий и в какой-то степени отчаянный поступок. «Ну, раз уж я турок – заявил он прямо с порога - то наливать я тебе ничего не буду!» И захлопнул дверь перед его носом.
Когда Рустем-ага поведал мне эту историю, было видно, как его швыряет между удушливой обидой, и сожалением, что дал соседу «от ворот поворот».
Нелегко было слушать рассказ старого человека, оказавшегося помимо своей воли в недружелюбной среде. Я тогда неловко и как-то по-дурацки пошутил: «Рустем-ага, так вот, оказывается, кто первый применил турецкие антироссийские санкции!?»
А сам подумал: какая же это подлость, что смирного, неконфликтного человека, который за всю свою жизнь ни одного таракана не обидел, вся эта политическая свистопляска вовлекла-таки в свой грязный водоворот.