Киллер

Автор: zorgg Когда человека берёшь за горло он показывает свои клыки. Они есть у каждого, у одних короткие и гладкие, у других длинные и острые. Нужно быть наготове. Семейка Триггер со своими дружками решила проверить меня на прочность и вот результат - четыре трупа в овраге. А он и его жёнушка стоят на коленях и умоляют о пощаде…

- Да воссоединятся любящие сердца на веки вечные, и будут жить в мире и согласии - говорил я, пока голубки летели вниз с крыши бизнес-центра «Guliver». - Аминь!
- Смотри, баба упала на прохожего, - сказал Голландец, посмотрев вниз.
- Сучка запала на мужика.
- Жгучая брюнетка.
- А как поживает твоя жёнушка? – Я задал вопрос, который меня развеселил. Голландец скривился, как будто выпил лимонного сока. Его рука потянулась к карману, в котором лежала фляга с алкоголем.
- Принцесса уже исправилась, - сказал он, сделав глоток.
- Ты её задушил?
- Бедняжка захлебнулась в ванной, несчастный случай, – закрутил колпачок.
- Непохоже на тебя.
- Так получилось.
- Её звали Диана?
- Да.
- Она, какая по счёту?
- Третья.
- У Генриха восьмого было шесть жён, но казнил он только двоих, – сказал я, похлопав его по плечу. – Ты слишком увлёкся, Голландец.
- И зачем Бог дал бабе рот?
- Чтобы отсасывать. Пошли отсюда, скоро здесь будет полиция.
- Нужно сходить в церковь, исповедаться. Пусть батюшка помолится за грешную душу.
- А у тебя она есть?
- Я крещёный.
- В тебе нет веры, Голландец. А значит нет и души.
- А в тебе вера есть?
- Да. Я верую в нашу церковь…

****
Когда-то опорой всему была церковь. Вера делала нас сильными. Казаки Сагайдачного были ребятами жёсткими, настоящими хохлами. Они подмяли под себя крымских татар и нагнули турецкого султана. Тогда европейцы, русские, азиаты считали украинцев отбросами, их продавали на рынках вместе с чёрными, как дешёвый товар. Через тридцать лет у нас появился свой гетман – Богдан Хмельницкий, да упокоится душа его с миром. Он сломал шею Речи Посполитой и подвинул русского царя…

- …Сильна ли вера в Господа в сердце твоём? – спросил священник.
- Да, сильна. – ответил я, когда мне было двенадцать лет.
- Тебе, Господи, вверяем мы душу раба твоего Александра, да простит Он ему грехи, что познал человек… аминь.
- Аминь…

Церковь хочет, чтобы ты знал своё место, стоял на коленях. Если ты родился травоядным тебя сожрут плотоядные – это закон природы и с этим ничего нельзя поделать. Русские, евреи, азиаты и прочие никогда не смогут понять, почему они мне не по душе. Это действительно проблема. Никто ничего не хочет отдавать добровольно, всё нужно брать силой.

- Aut caesar, - говорил мне учитель истории.
- Аut nihil, - отвечал я ему.
- Молодец. Учи латынь. Макаронники неплохие ребята, но просрали наследие предков. Великий Рим разрушила рrofanum vulgus. Посмотри, что происходит вокруг, mundus universus exercet histrioniam. Ваше поколение должно уничтожить этот театр абсурда и показать миру волчий оскал.

Прошло десять лет, его ученики сколотили банду и подмяли под себя кусок города. Они шли по трупам и забирали то, что принадлежало им по праву рождения. С тех пор прошло много времени. Всю старую команду давно смыло с этого света, в живых остался только я и Голландец. Пришлось начинать заново, набирать бойцов из дворовой шпаны и промывать им мозги.

- Запомни, распускать сопли удел слабаков, я надеюсь ты слеплен из другого теста, чем твой папаша. Нельзя плыть по течению. Если ты хочешь кем-то стать, то обязательно должен приложить усилие. И главное, жми на курок раньше, чем кто-то другой подумает тебя убить. Ты когда-нибудь стрелял в человека?
- Нет.
- Стреляй всегда в голову. Когда пуля попадает в череп она сплющивается как пень, лепестки загибаются назад и получаются режущие осколки. Сердце, сосуды, мозг буквально разрываются от попавших в отверстие газов. Отцу об этом не надо рассказывать, пусть спит спокойно. Он тебя учит, чтобы ты мог стать пожарником, доктором, полицейским, да какая разница кем. Но когда на тебя наставлен пистолет, это уже другое дело.

Сын хозяина мясной лавки – Давид, сидел за столом и слушал мои наставления. В нём было что-то от библейского царя Самсона, широкие плечи, накаченный торс, длинные волосы и красивые голубые глаза. Его расчётливость и жестокость совершенно не сочетались с его обаянием и наивностью, именно этот контраст привлекал женщин. Он мне нравился, из него может получиться хороший сутенёр.

- Твой отец знает, что мы сидим здесь?
- Я, думаю, догадывается.
- Если бы я узнал, что мой сын сидит рядом с твоим отцом, я бы, наверное, вырезал всю вашу семейку. Прости, у меня свой взгляд на мир. Мы украинцы, сильная нация. У нас, как у всех народов, есть свои принципы.
- Я понимаю.
- Ты ничего не понимаешь. Твой покойный дядя Кац уехал в Израиль и работал на Моссад, пока арабы не отрезали ему голову. Если бы он увидел нас вместе, то вскрыл бы меня перочинным ножиком, как консервную банку. Поверь, в этом деле он профи, ему не было равных. Я об этом не забываю.
- Зачем вы мне это говорите?
- Украинцы и евреи ненавидят друг друга, так было всегда. Тебе пора взрослеть, мой дорогой.

****
Aut caesar – или всё.
Аut nihil – или ничего.
Profanum vulgus – необразованная толпа.
Mundus universus exercet histrioniam – Весь мир занимается лицедейством.

****
Небольшой ресторанчик в центре города. Всё хорошо, богатый интерьер, дорогая выпивка, доступные официантки. Всё, кроме одного, вид из окна. Площадь Независимости производила на присутствующих гнетущее впечатление. Тротуарные плиты разбиты от бесконечных бунтов и взрывов гранат. Дом профсоюзов превращён в руины. Лица «героев» втиснули в узкие траурные рамки и выставили на всеобщее обозрение. Здесь ты не чувствуешь жизни, всё напоминает кладбище. Раньше на этом месте было Козье болото, по склону стекало дерьмо. Прошло более трёхсот лет, но здесь так ничего и не изменилось, только дерьмо окрасилось в цвет хаки.

За вторым столиком сидел человек в военном камуфляже. Я его помню. Три года назад он валялся обоссанный, совершенно пьяный, при входе в центральный гастроном. Революция подняла эту грязь, отряхнула и бросила на баррикады. Быдло почувствовало себя хозяином и ринулось наводить порядок.

- Я бля… кровь проливал… а вы суки жируете здесь… - кричал он на весь зал. – Я вас всех нах… завалю! Падла!
- Кто привёл эту мразь в ресторан?! – громко сказал я.
- Ты чо, с-сука!
- Кто привёл в ресторан эту мразь из батальона «Айдар» ?!
- Ты чо… - «герой» не успел закончить речь, Давид нанёс ему сокрушительный удар в челюсть. Тело обмякло, обоссалось и улеглось на стол.
- Выбросите эту мерзость отсюда, - попросил я официантов.

Большинство посетителей сразу покинули ресторан, они пытались избежать последствий такого непатриотичного поступка. Остался седовласый мужчина, который не заметил потери бойца, и мы. Официанты вынесли тело, аккуратно положили на заднее сидение машины и отправили к месту дислокации в воинскую часть.

- Ты молодец, - сказал я. Давид развалился в кресле, как важная персона.
- Да, так, ерунда.
- Рука болит?
- Нет.
- Ты поступил неосмотрительно. Завтра ублюдки из «Айдара» будут искать тебя по всему городу. Если найдут, тебе не поздоровится.
- Я справлюсь.
- Конечно справишься, я всё улажу.
- Как? – спросил он, скорее по инерции, чем осознанно. Я улыбнулся, забавный парень.
- Тебе нравится девушка, что обслуживает наш столик?
- Да, я не знаю, наверно, - бормотал Давид, пряча глаза от смущения. Девушка тем временем успела убрать соседний столик, пофлиртовать с мужчиной, что сидел за стойкой бара, подойти к нам, положить на стол меню и предложить услуги официантки.
- Как тебя зовут? – спросил я.
- Нина.
- Тебе исполнилось восемнадцать лет?
- Да.
- Месячные давно были? – Я взял её за руку.
- Что вам от меня нужно? – Девушка попыталась вырваться, но я удержал её на месте.
- Я положу в твой карманчик на правой груди стодолларовую бумажку. Сделай минет мальчику, он заслужил.

… «Pecuniae oboediunt omnia» …

****
Pecuniae oboediunt omnia – деньгам повинуются все.

****
И почему у меня нет своего астролога? Он бы меня предупредил, что сегодня будет ещё одна незапланированная встреча. Дверь отворилась, в зал вошли два священника. Они расположились за столиком возле окна. Пастор евангелисткой церкви и капеллан заказали яичницу и стали говорить о делах далеко не церковных. Как меня достали эти диригенты Святого престола своей лживостью и высокомерием. Я бы их не трогал, если бы они болтали о Боге и обещали наивным рай на земле. Но ребятки занялись грязными делами, педофилией и контрабандой человеческих органов на моей территории. А это уже совсем другое дело.

- Здравствуйте святые отцы.
- Доброе утро господин Воронов.
- Помните наш прошлый разговор о мальчиках, которым кто-то из вашей братии отсасывал. Вы сказали, что всё в руках божьих. Люди такие, какими сотворил их господь. Я хочу вам напомнить, в ваших грязных делах Господь не ответчик. В следующий раз я этому пастору из Ямайки залью в рот расплавленный свинец. Оргазм будет долгим и мучительным.
- Velox consilium stquitur poenitentia.
- Vincula da. Поосторожней со словами, святой отец.

Самый болтливый чуть не подавился. Эти педики думают, что мы необразованное стадо, полуживотные, полулюди, дармовые поставщики запасных частей для человеческих тел. Пастор с Ямайки приезжал не просто так. Он подбирал почку для своего клиента. Клиент богатый, сразу заплатил палтишок зелени. Чёрный трансплантолог уже работает. Мне нужно немного времени, чтобы покончить с папскими заглотышами. Я разберу их по частям и отправлю в Ватикан в маленьких посылках…
Время. Пора уходить.

****
Velox consilium stquitur poenitentia – за поспешным решением следует раскаяние.
Vincula da – попридержи язык.

****
«…Очередное нападение на инкассаторскую машину…Убиты двое полицейских… Мать сожгла заживо своего трёхмесячного ребёнка… Полицейские застрелили подростка… Женщина найдена мёртвой в своей квартире со следами насильственной смерти… Массовая драка на окраине Киева, есть жертвы…» Смотришь телевизор и начинаешь ненавидеть общество ещё больше. Нам предлагают увидеть ад за умеренную цену, и мы платим. Вот и сейчас телевизор доставил мне в дом порцию свежих покойников. "… два часа назад в автомобильной аварии погибла мать и двое её несовершеннолетних детей…»

Голландец шёл длинным коридором своей кошачьей походкой. Он открыл дверь и вошёл в комнату. Кровавая картинка на большом экране плазмы не вызвала у него интереса. Устроившись поудобней в кожаном кресле, он положил ноги на журнальный столик и поднял с пола упавший журнал. Что-то его беспокоило, судя по едва заметному подёргиванию мизинца.

- Ты доверяешь ему? – спросил он тихо, в полголоса, словно в комнате присутствовал кто-то чужой.
- Кому? – поинтересовался я.
- Жидёнку, что крутится возле тебя, как собачонка, разве что только не гадит.
- Ты имеешь ввиду Давида?
- Да.
- Нельзя верить человеку, в котором течёт еврейская кровь, – сказал я, глядя в экран телевизора. Голландец замолчал, но ненадолго. Он налил в стакан виски, сделал глоток, потёр подбородок, а потом продолжил:
- Мне доверять можно, - сказал он уверенно с интонацией нетерпящей возражений. Я улыбнулся.
- Голландец, таких как ты один на миллион. Где я найду другого?
- Один на десять миллионов, Воронов. На десять миллионов, а то и больше.

Зазвонил телефон, мне не хотелось, но пришлось поднять трубку. Очередному мерзавцу понадобились мои услуги. Сколько всё-таки грязи вокруг, и вся она липнет ко мне. Трудно отказать, когда хорошо платят.

- Да, - ответил я.
- Ты меня узнал? – голос в трубке.
- Арсен, богатым не будешь.
- Ошибаешься.
- Ты звонишь по делу?
- Надо навестить одного типа в отеле «Днепр» завтра в одиннадцать утра. Номер сто четыре. Дверь откроет девушка, она и закажет пропуск. Этот тип меня достал. Плачу вдвое больше. Можешь делать с ним, что захочешь.
- Я думаю, тебе стыдно смотреть в глаза этому типу в отеле. Скорее всего он хозяин дома, в который ты собираешься перебраться. Старик тобой недоволен. Ты явно зажрался и перешёл грань дозволенного…
- Да пошёл ты, я найду другого.
- У тебя нет никого другого. Твои ребята облажались. Одни подохли от героина, другие дрочат на тюремных нарах. Ты остался один. Добавь ещё столько же и я приму заказ.
- Хорошо. Оплата как всегда?
- Все сто процентов. Кафе «Риф». Знаешь где?
- Знаю.
- Через час там будет Голландец, ему и отдашь. Всё понял?
- Да.
- Молодец. – Я положил трубку и кивнул Голландцу. – Ты всё слышал?
- Абсолютно всё.
- Заберёшь деньги и привезёшь сюда.
- Мне завалить старикашку?
- Нет. Я хочу посмотреть на тестя Арсена, заодно гляну на что способен Давид. Машину поставишь возле консерватории.

****
Когда идёшь на дело, продумай каждый шаг, всё рассчитай. Как войдёшь, как выйдешь, сколько раз придётся стрелять, убедись, что никто тебя не видит. Самое главное, никаких эмоций, тогда ты не совершишь ошибку.

Дверь открыла девушка в прозрачном халате. Улыбнувшись, она направилась в ванную комнату. Я прошёл в спальню, Давид остался в гостиной. Старик лежал на кровати, совершенно голый, и читал газету. Увидев меня, он встрепенулся.

- Вы кто? – спросил он. В его голосе не было страха, скорее удивление при виде непрошенного гостя.
- Я от вашего зятя. – ответил я.
- Господи, говорил я дочери. Зачем тебе нужен этот оборванец? Ни денег, ни дома. У него одно на уме, кокс да девки. Не пройдёт и полгода, как его похоронят.
- Можно и раньше грохнуть, ты только скажи.
- Кто ты такой?
- А ты подумай, - ответил я. Старик задумался, но ненадолго.
- Я могу одеться? – спросил он.
- Да.
- Сколько стоят ваши услуги?
- Вам нужно позвонить адвокату, он всё устроит.

Разговор по телефону оказался на удивление коротким. Старик сказал всего два слова «Да», «Подготовьте» и повесил трубку.

- Завтра, в одиннадцать часов, зайдёте в офис «Рабинович и Ко». Адвокат передаст назначенную сумму. К вечеру должен быть результат.
- Вы готовы умереть?
- Все мы умрём. Но у меня перед вами есть преимущество. Я точно знаю, что умру сегодня.

Старик открыл шкаф и стал выбирать праздничный наряд. Костюм он подобрал быстро, а вот с сорочкой вышли проблемы.

- Вы можете мне помочь? - обратился он.
- Я вас слушаю.
- Какого цвета вы порекомендуете надеть сорочку? Белого или чёрного.
- Чёрного. На белой сорочке кровь выглядит пошло, как размазанный кетчуп.
- Пожалуй, вы правы…

…Я выстрелил, один раз в сердце, другой в голову.

- Теперь твоя очередь, - сказал я, подходя к Давиду. – Она в ванной комнате.
- Нет проблем…

Полицейские нашли мёртвую девушку, лежащую на полу в душевой кабинке, пуля пробила лёгкое и артерию.

****
Наследующий день ровно в одиннадцать часов я вошёл в здание где расположен офис компании «Рабинович и Ко», поднялся на третий этаж и открыл дверь в кабинет Альберта – юриста, который вёл дела покойного. Толстячок сидел в своём кресле и явно заряжался коксом. Глазки у него были маленькие, свинячьи, а волосы растрёпаны, костюм зауженный с чёрными вставками. Местные адвокаты такие не носят. Увидев меня, он стряхнул со стола белую пыль, полируя нос указательным пальцем.

- Какого чёрта! Вас не учили стучать в дверь?! – рявкнул он, надевая тёмные очки.
- Здесь что, слишком солнечно? - спросил я, устраиваясь поудобнее в кресле. – Ты слепой?
- У меня конъюнктивит.
- Красные глаза. Альберт, сколько наркоты ты выжрал за сегодняшнее утро?
- Не будем об этом говорить, перейдём сразу к делу. Бумаги я подготовил, только с деньгами заминка, нужно время.
- Твоя главная проблема заключается в том, что твои бумаги я не буду читать. А оглядевшись вокруг, я вижу избыток лени и недостаток ответственности. Может мне тебя грохнуть?
- Не стоит так волноваться. – Засуетился Альберт, представив последствия нашего разговора. - Дайте мне время, я всё улажу.

В его руке появился мобильный телефон. Через несколько минут все вопросы были решены. Альберт вздохнул с облегчением.

- Ты не местный? – спросил я. Мне захотелось узнать, откуда приехало это чудо.
- Я прилетел из Таллина.
- Зачем? – удивился я.
- Подлечить нервы и немного заработать.
Господи, зачем ты подогнал мне ещё одного идиота? Что я тебе плохого сделал? А может, меня осенила догадка.
- Альберт, ты случайно не родственник Рабиновича?
- Моя мама его сестра.
- А-а, понятно. Хреновый у тебя дядя.
- Почему?
- Он тебе подсунул паршивую страну. Нужно было ехать в Индонезию, Турцию, куда угодно, только не в Украину. Ты попал в шизофреническое общество, два языка, два флага, здесь всё расколото надвое. Эта страна похожа на Конго, только без бананов. Местные папуасы с удовольствием тебя прикончат ради наживы. Сочетание гуманной силы и халявной выпивки промывает им мозги, но ненадолго. Нажравшись дурмана, они выходят на улицы и кричат: «Идите нахрен!» или «Дай нам ещё!» Через пару лет ты пропитаешься этим дерьмом и станешь полноценным пациентом психиатрической клиники, если конечно не сдохнешь сегодня. А вероятность этого достаточно большая.

Юрист сделал ещё пару звонков, расписался на банковских документах, положил ручку в футляр и сказал:

- Ваш гонорар будет доставлен в течении нескольких минут. Будем считать, что все формальности соблюдены.
- Ты кто по гороскопу? – Я продолжил допрос.
- Дева, - растерянно ответил Альберт.
- Самуил Вонг, помощник твоего дяди, тоже был девой. Вечно шарахался по разным злачным местам в поиске кайфа.
- А почему был? – насторожился юрист.
- Смерть через орала.
- Его затрахали до смерти?
- Что, разволновался. Ты случайно не педик?
- Нет.
- Он издох в городском сортире, в гидропарке, подавился спермой. В этом городе много паршивых мест, куда не стоит заходить одному. Подбери себе сопровождающего, желательно с пушкой, и будь осторожен.

Дверь отворилась, курьер принёс то, что я так долго ждал. Осталось написать некролог.
Арсен так и не успел переехать в роскошный особняк своего свёкра. Всё произошло очень быстро. Выстрел в голову похоронил все надежды предприимчивого наркомана. Он лежал на асфальте, как поломанный манекен, одетый в дорогой костюм от Джорджо Армани, не вызывая у прохожих ни интереса, ни сочувствия.

****
В последнее время покойники стали посещать мои сны. Я никак не мог отделаться от тех, кого завалил. Психиатр посоветовал вести дневник, записывать всё, что придёт в голову. Я подошёл к книжному шкафу, достал блокнот и сделал заметку на первой странице. «Сегодня мне исполнилось сорок три года. За это время я убил пятьдесят три человека. Считайте это признанием, если хотите».

Почему я стал убийцей? Мне трудно дать ответ на этот вопрос. В детстве я не любил играть в войну и старался избегать жёстких конфликтов. Я думаю, всё началось с парня по имени Сергей Ануприенко. Он был детоубийцей. Двадцать два года назад этот негодяй кухонным ножом зарезал ребёнка на детской площадке. Его признали невменяемым и отпустили. Мы с другом решили, что всё это неправильно.

- Ты хочешь его убить? – спросил Голландец.
- Да, - ответил я.
- И как мне быть? Ты мой друг, пример для меня.
- Прикончим его вместе. – Голландец улыбнулся, ему понравилось моё предложение. – Ты знаешь, один чувак проиграл мне в карты пистолет. Я думаю, пора пустить его в дело.

Ануприенко нашли застреленным на детской площадке, где погибла девочка. Нет мотива, нет следов. Прокуратура закрыла дело. На гильзе я написал фамилию убийцы и положил её на могильную плиту.

Потом были наркоманы, извращенцы, насильники. Мы завалили пару владельцев ночных клубов и подмяли под себя их бизнес. Война крупных финансовых групп вывела наш бизнес на новый уровень. Мы стали получать заказы на убийство. Нам платили, мы убивали. Я сделал следующую запись. «Знаете о чём я думаю каждый раз нажимая на курок? Я думаю о неписаном правиле. Оно предполагает самое худшее в каждом из нас».

****
Дождь шёл целый день сплошным ливневым потоком, превратив улочки между домами в бурлящие реки, через которые с трудом пробирались случайные прохожие. Большинство из них старалось быстрее добраться до своих крысиных нор, снять мокрые носки, надеть домашние тапочки и почувствовать теплоту домашнего очага. В такие дни меня одолевала хандра.

- Голландец, у тебя нет желания послать всё к чёрту и уехать на остров, что расположен где-то в Эгейском море? – спросил я, усаживаясь поудобнее в кресло.
- Нет. Мне и здесь хорошо. - Сказал Голландец, наливая виски в стакан.

Я знаю Голландца ещё со школьной скамьи. В лихие девяностые он был на побегушках у одного толстого барыги, пока последнего не завалили ребята Грача. Надев спортивный костюм, он пытался выглядеть храбро рядом с качками из спортзала «Триумф». Спортсмены его побаивались, в багажнике авто всегда был спрятан паяльник и утюг, а работал он этими инструментами весьма виртуозно.

- А я надеюсь когда-нибудь уехать отсюда на остров Тир.
- Что ты там будешь делать?
- Куплю яхту и буду устраивать маленькие прогулки по архипелагу Санторини в Эгейском море.
- Ты хочешь стать владельцем яхты?
- Их убивают редко.
- Не в твоём случае. Я знаю десяток парней, которые за твою голову отвалят неплохой куш.
- Плохо носить такой ценный груз на плечах.
- Твой черепок - мой страховой полис. Я продам его, когда пойду на пенсию.
- И кто же согласится оплатить полис?
- Да хотя бы тот парень, которому два года назад ты отрезал палец.
- Хохлов – наркоша с Подола.
- Он хорошо поднялся на героине.

Этот парень кричал, что у нас недопонимание, и его наркота попала на мою улицу совершенно случайно. Я отрезал ему мизинец садовыми ножницами и выбросил в мусорный бак. Его глаза мне не понравились, в них был холод. Он смотрел на мой кадык и ждал, когда Голландец ослабит хватку.

- Ты хочешь выгрызть мне горло? – спросил я, схватив его за гриву.
- Ты прошлое, тебя уже нет даже в учебнике по истории. Тебе конец. Лучше убей меня сейчас…

И почему я не последовал его совету, удивляюсь себе. Вместо того, чтобы отправить этого засранца в ад, я подарил ему жизнь. Улица не прощает такой оплошности. За тобой начинают следить сотни глас. «Смотри, он дал слабину». Гиены выходят из нор и начинают скалить зубы. Пока они ещё чувствуют мою силу, боятся подойти близко. Но время идёт, и скоро начнётся сезон охоты.

****
(продолжение …..)