Диван

Автор: охотник на дикобразов Иногда кажется, что память- это орудие пыток. Так мучительно жить в аду перемен и помнить, что раньше всё было по-другому. Раньше- это когда мы спали на голом полу и были счастливы. Да, она тоже была счастлива, хоть и никогда в этом не признается. Впрочем, можно ли сравнивать беспечность неведения с радостью обладания? Понятия не имею, если честно. Как бы то ни было, наше с ней счастье иссякло в тот день, когда она откуда-то притащила диван. Этот проклятый кусок мебели стал яблоком преткновения, камнем раздора и положил начало конца. Он сразу по-хозяйски занял половину гостиной и отделил настоящее от прошлого своей покатой спинкой. Уж не знаю, чем он сумел покорить её сердце? Низкорослый потрёпанный клетчатый урод без ножек, повидавший за всю свою жизнь немало разнокалиберных задниц, бог знает чьих- одна только мысль вызывает содрогание- почему он, чёрт возьми? Могла бы купить себе нормальный диван, благо не бедствуем, но ведь нет же! Надо было чуть ли не с помойки притаранить сие убожество, да ещё и водрузить у всех на виду! Даже гостей стыдно приглашать; впрочем, какие уж теперь гости...
Я пытался, я честно пытался предотвратить неизбежное. Купил отличную двуспальную кровать с мягким, но упругим матрасом. Отвалил немалые бабки, между прочим, хоть бы кто оценил. Сначала она вроде бы одобрила, вон даже пару комплектов белья себе заказала... в клеточку, да. Ну нравится ей так, видимо. Нравилось. Что тут попишешь? Зато хоть спала вместе со мной, в обнимку. Тоже счастливые были времена, но уже не так, как на полу. Счастью мешал диван- не наяву, так в мыслях. Пару раз даже приснился в виде какой-то отвратительной непреложной истины. Оба раза проснулся от страшной жажды и нехватки воздуха, а потом наутро чувствовал себя на редкость погано. Пить надо меньше, как же, как же.
А потом она начала уходить спать на диван. В первый раз это случилось после крупной ссоры. Я на неё тогда наорал, обозвал тупой сучкой, выпил граммов 200 текилы и пошёл спать. Ну а что ещё оставалось делать? Сидеть и слушать бабское нытьё, а потом полночи вымаливать прощение? Нет уж, извольте, мне к семи утра на работу. А когда проснулся среди ночи от дикого сушняка, понял, что её рядом нет. И в туалете тоже нет. Я прошёл в гостиную и увидел её спящую на диване, причём лицо у неё было такое умиротворённое и счастливое, будто она- трёхлетний ребёнок, у которого завтра день рождения. Я не стал её будить- вот ещё, зачем? Мне совсем не улыбалось выслушивать потоки брани, да и жалко стало, если честно. Диван-то неудобный, ноги приходится поджимать, пахнет вот тоже не ахти. Решил, завтра поговорю, извинюсь, и всё будет как прежде. Ха-ха три раза. В общем, на следующую же ночь она снова ушла спать на диван. Вроде бы помирились, но тут она придумала какую-то нелепую отмазку, мол у неё так ноги меньше затекают (бред же!), что-то ещё про мой храп приплела, а я сроду никогда не храпел. Я попытался её переубедить- что там, бесполезно! Она ещё сначала вроде как для порядка полежала со мной на кровати, но чуть я начал задрёмывать- шмыг на диван! Так там снова до утра и проспала.
С тех пор она стала там проводить почти каждую ночь. У меня аж бессоница началась от такого расклада, лежу и часами пялюсь в потолок, пытаюсь понять, что же я не так делаю? Я уж молчу про супружеский долг- про него вообще практически забыли. Ну было раз в месяц от силы, да и то как-то вяло. Я видел, что не хочется ей со мной, и от этого сразу становилось грустно и как-то противно, будто обычное моё желание- это какое-то невероятное извращение. Бог знает, почему так...
А однажды, под влиянием алкоголя и вынужденного полового воздержания, я совершил страшную ошибку, пожалуй самую ужасную за всю свою жизнь. Мы с ней ходили в театр, на бродвейский мюзикл, а после зашли в караоке- бар, где я выпил лишнего. В кои-то веки за последнее время нам было хорошо вместе- мы орали в микрофон слова избитых шлягеров, смеялись, пили виски, затем шампанское, потом танцевали что-то среднее между танго и буги-вуги, потом начали страстно целоваться прямо при всех... Дальше у меня провалы в памяти. После выяснилось, что мы вызвали такси до дома. Скорее всего, продолжали целоваться в машине. Зашли в квартиру, я тут же стянул с неё платье и бельё, повалил её на диван...
На следующее утро я проснулся на полу в гостиной. Голова болела неимоверно, очень хотелось пить. Жена сладко спала на диване, обхватив спинку обеими руками. От этого стало ещё муторнее. Лучше бы вообще не просыпался...
Пару недель спустя она позвонила мне на работу и сообщила, что беременна. Я попытался изобразить в голосе радость, получилось не очень. Я вообще к детям отношусь прохладно, а тут- как снег на голову! Впрочем, даже не в этом было дело. Мне было невыносимо противно от того, что наш ребёнок был зачат на этом грёбаном диване. И страшно, непонятно почему. Очень страшно.
Беременность протекала без особых осложнений и закидонов. На первых порах жена каждое утро подолгу запиралась в ванной, включала на полную мощность воду. То ли плакала, то ли её тошнило. Выходила оттуда бледная, но радостная, шла на кухню готовить завтрак. Ела за троих, быстро набирала вес. И каждый вечер шла спать на диван. Секса не было с момента зачатия и больше не предвиделось. Как-то попытался с ней поговорить на эту тему, сказала- «можешь трахать меня здесь, но в кровать не пойду». А мне противно к нему даже прикасаться, что уж говорить о половом возбуждении. Иногда мастурбировал лёжа в кровати, пока она спала, но каждый раз после оргазма хотелось плакать. Начал пить не только по пятницам.
Однажды меня, можно сказать, осенило. Раз у жены есть диван, так и у меня что-нибудь должно быть. Тогда я потратил квартальную премию на кресло и электрокамин, как раз в гостиной угол пустовал. Правда, камин пришлось устанавливать почти посередине комнаты, спиной к дивану, но меня это не особо волновало. Помню, какое жгучее, почти садистское удовольствие доставило мне созерцание лица жены в момент, когда она увидела покупку. Удивление, плавно переходящее в негодование, дрожащие губы, сжатые кулаки, побелевшие костяшки пальцев.

- Это ещё что такое? Где ты достал эту дрянь? Зачем она тебе? Посмотри, во что ты превратил гостиную! Здесь теперь шагу не ступишь, на что-нибудь не напоровшись! Я теперь даже на диване не могу нормально сидеть, ноги упираются в этот чёртов примус!

- Это не примус, а камин- сказал я с лёгкой обидой в голосе. Впрочем, я совсем не обижался. Наоборот, внутри меня всё ликовало. – А это, кстати - моё кресло. И они останутся здесь, ровно на этом месте. А если с ними что-нибудь случится, твоему любимому дивану не поздоровится. Понятно?

Жена ничего не ответила, просто вытянулась на диване и закрыла глаза рукой, будто у неё сильно болела голова. Я сел в кресло и стал любоваться имитацией пламени. По телу разлилась приятная истома. Я даже почувствовал прилив нежности к этой женщине.

- Иди сюда, на кресло. Я хочу тебя обнять.

- Ещё чего, сам сюда иди.

- Вот уж нет, дался мне твой пылесборник. В нём, небось, клопов не перечесть.

- Как хочешь, онанист несчастный. Я бы тебе дала. А клопов тут никаких нет.

Я обиделся на слово «онанист», забрался с ногами в кресло и начал читать Достоевского, периодически приглядывая за электрическим пламенем. Жена заснула на диване. Её животик уже заметно выпирал под байковым халатом. Снова стало страшно, но только на миг. Я не заметил как и сам задремал в кресле.
На следующий вечер, вернувшись с работы, я первым делом пошёл проведать как там моя мебель. Камин всё так же приветливо подмигивал огонёчками, но на чудесной плюшевой обивке кресла красовалось тёмное пятно, пахнущее абрикосами.

- Дорогая! – Я произнёс это слово с подчёркнутым сарказмом- Это ещё что такое?

- Это я сок пролила, щас вытру! Сам виноват, между прочим: всю комнату заполонил своим барахлом, чуть не расшиблась о ящик твой дурацкий! И нечего так на меня смотреть, а то вообще ничего убирать не буду!

Жена явно перегибала палку, но я сдержался, списав неадекват на разбушевавшиеся гормоны. Сам взялся за пятно, затёр щёткой с мыльным раствором, потом промакнул салфеткой и высушил феном . Не осталось и следа, если не считать лёгкого абрикосового аромата. Довольный результатом, сел в кресло, налил себе чайку, расслабился. Эх, не знал я тогда, что это ещё только цветочки...
Через неделю инцидент повторился. На этот раз сок был клюквенный и не оттёрся до конца. На светло-сером плюше осталось пятно величиной с тарелку, напоминающее формой Антарктиду. Потом почему-то перестала откидываться спинка. На одном из подлокотников появилась небольшая дырочка аккуратной формы, будто его прожгли сигаретой. Камин украсило несколько подозрительных глубоких царапин. На все вопросы жена выдавала какой-то откровенный бред, после чего ударялась в слёзы и потом часами лежала на своём диване, бледная, несчастная, до такой степени, что я даже начинал чувстовать себя виноватым. Как-то раз, пока она была в магазине, я решил отплатить ей той же монетой и слегка залил один из подлокотников дивана кетчупом, а другой- горчицей. Позже я сильно пожалел о содеянном. Жена устроила такую истерику, что чуть не спровоцировала выкидыш. Соседи, наверное, решили, что я, как минимум, потерял работу, пропил зарплату и теперь ухожу к богатой любовнице. В общем, пятна с подлокотников оттирал опять же я.
С той поры издевательства над креслом и камином прекратились, зато жена захватила холодильник. В прямом смысле. Однажды я пришёл домой и обнаружил длинную цепь по всему периметру с продетым в неё кодовым замком. Жена улыбнулась и сказала, что если я голоден, то на плите стоит кастрюля щей, а в кладовке есть рыбные консервы. На моё справедливое возмущёние почти никак не отреагировала, лишь слегка улыбнулась и пожала плечами. Тогда я одолжил у соседа болторез и хотел уже было расправиться со всем этим недоразумением, но тут она снова начала вопить как ненормальная, что-то про здоровое питание, самоконтроль и частную собственность. Я почти ничего не понял, если честно. Кстати, я ни разу не толстый. Ну, может, есть пара лишних килограмм, куда ж без этого, но пузо не свисает, второго подбородка нет и не предвидится. Щёки вообще немного впалые. А потом я посидел в кресле, пораскинул мозгами и решил, что и при таком раскладе есть свои плюсы. Например, теперь я с чистой совестью могу задержаться после работы в баре, выпить с приятелями пару кружечек пива, раз уж из холодильника его теперь не вызволить. Могу даже заказать себе доставку пиццы на дом, и пусть только хоть слово скажет поперёк! Сама виновата.
Какое-то время всё было спокойно. Пузо росло, жена управляла содержимым холодильника, валялась в свободное время на диване и казалась вполне счастливой. Я же сидел в своём кресле, пил чай, читал русскую классику и любовался электрокамином. Но тут случилось непредвиденное. В общем, в виде побочного эффекта от десятков прочитанных книг, на меня нашло вдохновение. Я решил написать роман. Про любовь, шизофрению и шальные деньги. Нафантазировал героев, продумал сюжет, накачался пивом и вдохновением по самое немогу. Взял тетрадку, ручку и начал писать, сидя в кресле, конечно же. Начеркал полторы страницы и остановился. Рука с непривычки онемела, почерк стал походить на врачебный, к тому же заболела шея. С трудом перечитав последний абзац, я понял, что так дело не пойдёт. Мне срочно был нужен стол. Конечно, был кухонный, но, во-первых, он слишком низкий, а во-вторых, мне бы пришлось лицезреть пленный холодильник, что ну никак не способствовало творческим порывам. Тогда я достал мобильник, пошарил в интернете и почти сразу же нашёл то, что надо- недорогой и некрупный письменный стол с полочкой и двумя выдвижными ящиками. К нему прилагался удобный офисный стул на колёсиках. Владелец даже согласился доставить покупку аж до подъезда, за бутылку спирта. Всё прошло как нельзя гладко, сосед- добрая душа помог затащить мебель на второй этаж, пока жена была у врача. Стол я решил поставить в спальне, поскольку в гостиной уже банально не было места. Ну и , потом, не хотелось провоцировать жену. В спальню же она практически не заходила, так что повода для недовольства вроде бы не предвиделось. Первым делом я отрегулировал стул. Затем на всякий случай протёр столешницу мягкой тряпочкой, устроился поудобнее и продолжил свою писанину. Работалось хорошо и легко, на ум приходили гениальные словосочетания и точнейшие эпитеты. Накропав с десяток страниц, я решил устроить перекур и вышел на балкон. Тут как раз вернулась жена. Я это сразу понял по столь знакомым диким воплям и грохоту. Не докурив сигарету, я бросился в спальню, больше всего на свете опасаясь, что она что-то сделала с тетрадкой. Та валялась на полу, но, к счастью, была невредима, чего не скажешь о столе. Теперь его поверхность украшала одна, но очень длинная и глубокая диагональная царапина, судя по всему сделанная ножом, если не мачете. Самой жены в спальне уже не было. Она лежала на диване, отвернувшись лицом к спинке и громко всхлипывала. Я осторожно, стараясь не коснуться обивки, тронул её за плечо и спросил всё ли с ней в порядке. Идиотский вопрос, знаю, но мне хотелось услышать хоть что-то вразумительное. Прошло минуты три, прежде чем она успокоилась и смогла говорить. Сказала, что ненавидит мою мебель, что я уже осквернил гостиную своим отвратительным креслом и камином, а теперь и до спальни добрался со своим письменным столом и мерзким офисным стулом. Что даже холодильник мне нельзя доверить. Что единственная радость в жизни для неё, помимо будущего ребёнка, это- диван, и что её убивает несправедливость, потому что у меня в распоряжении четыре предмета мебели, а у неё- только два. Я не нашёлся что ответить.
На следующий день она с гордым видом открыла дверь двум гоповатого вида парням, которые, пыхтя и матерясь, втащили в квартиру широченный журнальный столик, покоцанную тумбочку из ДСП и телевизор! Я почувствовал, что сейчас сорвусь и ударю их, а, может даже, и жену, что уже ни в какие ворота не лезет. Просто дело в том, что ещё до начала совместной жизни мы с ней договорились- никаких компьютеров и телевизоров, только самые допотопные мобилки. Я всю эту технику с детства не переношу, поскольку именно из-за неё потерял родителей. Отец обитал в виртуальном мире РПГ, а мать смотрела казахские сериалы сутками напролёт. В итоге оба угодили в психбольницу, навсегда. У жены была похожая история, только с младшим братом. Так что в этом плане мы были абсолютно солидарны, до сегодняшнего дня. Её поступок можно назвать только одним словом- предательство! Причём предательство наивысшей категории. Даже измена с бывшим одноклассником или тем же диваном не ранила меня так глубоко. С трудом подавив эмоции, я выскочил вон из квартиры и побежал в сторону ближайшего ларька. Мне было просто необходимо как следует нажраться и решить что делать дальше.
После трёх бутылок пива и чекушки водки меня слегка отпустило. В конце концов, буду жить в спальне, выбираясь в любимое кресло только на время отсутствия жены. А читать можно и в постели, не переломлюсь. Вот только, пожалуй, нужно будет замок на дверь поставить, или хотя бы прикрутить щеколду. Конечно, жена туда нечасто заходит, разве что за нижним бельём, но это, скорее, ради моего личного комфорта. Чтобы вдохновение не сбежало, другими словами.
Поначалу телевизор безумно пугал и дейстовал на нервы. Слава богу, у жены осталось несколько капель совести, и она смотрела его всего часа по полтора в день. Увы, это случалось почти всегда по вечерам, именно в то время, когда я корпел над своим романом после возвращения с работы. Я купил в аптеке оранжевые беруши, но даже в них продолжал слышать противный высокочастотный писк, а когда включалась реклама- ещё и неискренний смех. Пробовал уходить в местную библиотеку и работать там, но обстановка как-то не располагала к творчеству. Я томился, нервничал, страдал и грыз ручку. Ничего не получалось. Когда результатом шестичасовых мучений стало всего полторы страницы, да и то на треть зачёркнутых, я понял, что дальше так продолжаться не может. И нашёл-таки выход в виде портативного радиоприёмника, в комплекте с наушниками. Радио, в отличие от телевизора, не является инструментом зла и не вызывает привыкания с последующей деградацией личности. Конечно, не все радиостанции одинаково полезны, но я почти сразу нашёл частоту с лёгкой полуклассичекой музыкой, которая окрыляла. Теперь работалось гораздо лучше, и я выдавал по пятнадцать-двадцать страниц за вечер. Периодически навещал кресло. Забирался в него с ногами, с нежностью гладил серый плюш, любовно глядя на камин. Иногда читал стихи Пушкина и пил белое вино, разбавленное водкой. В такие моменты я ощущал покой и единение со Вселенной.
Но ничто не вечно. В один прекрасный день жена собрала небольшой рюкзак и уехала на такси в роддом. Как только за ней захлопнулась дверь, я сел в кресло, закрыл глаза, расслабился и внезапно загрустил. Ребёнок меня пугал, хотя я не очень хотел себе в этом признаваться. И пугала даже не ответственность и не новая роль отца, а неизвестность. А если он окажется крикуном? Справятся ли наушники с такой нагрузкой? Хватит ли у приёмника децибел? И ещё, где он будет спать? Очень надеюсь, что с женой на диване, а не на моей кровати. А что, если он будет забираться в моё кресло и там гадить ? Да уж... Надо будет что-нибудь придумать.
Три крайне плодотворных дня спустя я вернулся с работы и обнаружил в гостиной жену, растянувшуюся на диване и кормящую грудью коренастого толстогубого младенца.

- А ты, я смотрю, родила – задумчиво произнёс я. Жена ничего не ответила. Дабы прервать затянувшуюся паузу, я задал вопрос:

- Как ты его назвала?

- Его зовут Глеб.

Мне послышалось «Плед». Я переспросил. Вместо ответа жена вытащила из-под дивана мятое свидетельство о рождении и протянула его мне. Я взглянул на бумажонку и чуть не потерял дар речи.

- Какой ещё Глеб Диванович? Ты вообще в своём уме?

- Я тут ни при чём, это акушерка так заполнила. Ну устал человек, ну ошибся на одну букву , с кем не бывает.

- На одну заглавную букву, которую ещё специально вписать надо было! Ты ей заплатила, так ведь? Заплатила!

- Слушай, не мели ерунды! На следующей неделе схожу туда и попрошу исправить. И, вообще, нет бы радоваться, что у тебя сын родился! А ты цепляешься к каким-то мелочам!

Я обречённо вздохнул и побрёл к себе в спальню. Ну даёт! Сначала измена, потом предательство, а теперь – нате, пожалуйста- откровенная насмешка и провокация. Чёрт-те что. Я рухнул за стол, уронил голову на руки и разрыдался, впервые за двадцать семь лет.
Ребёнок гадил, орал, сосал грудь, и рос, медленно и неизбежно. Телевизор теперь не умолкал ни на минуту. Жена приобрела отвратительную привычку засыпать под его бубнёж и просыпалась, если я не выдерживал и отключал адский ящик. Одна отрада- ребёнок обитал вместе с ней на диване, перманентно присосавшись к груди и отрываясь от неё лишь для того, чтобы поорать или нагадить в подгузник. Громче всего он орал когда сваливался с дивана, тогда было слышно даже через наушники. К сожалению, со временем это стало происходить всё чаще и чаще, потому что во сне он мутузил ногами и пытался куда-то ползти. А уж научившись ползать, этот гадёныш решил покорить кресло и завоевать камин. Фиг ему это удалось, конечно, но нервы всё же потрепал. Один раз даже умудрился описать- нет, не сиденье- спинку! Уж не знаю, как он туда сумел забраться, скалолаз сопливый. После сего мерзкого инцидента и последующей трёхчасовой уборки мне пришлось обмотать несчастное кресло тремя слоями упаковочной плёнки, закрепить скотчем и залить всё это дело минеральным маслом , дабы неповадно было. Камин же просто врубил на полную мощь и кое-где счистил изоляцию со шнура питания. Таким образом я решил внести свою лепту в воспитание сына.
Однажды, когда Глебу было года полтора, жена объявила, что он уже не помещается на диван и сваливается оттуда практически сразу, поэтому нужно приобрести детскую кроватку. Я отнёсся к её решению довольно пофигистично, о чём вскоре сильно пожалел. Этот, (купленный за немалые деньги, надо сказать), здоровенный гроб на колёсиках не помещался ни в гостиную, ни на кухню, ни, тем более, в ванную, поэтому оставалась лишь спальня. Я честно пытался протестовать, но жена пригрозила, что в таком случае ребёнок будет спать со мной на кровати. На вопрос, почему бы на кровать не вернуться ей, она, разумеется, не ответила. Ну и что мне оставалось делать?
Я сдался и запил с удвоенной силой. Глеб не затыкался ни на минуту до тех пор, пока не приходила мать. Вначале я даже обрадовался бесконечному рёву- вроде как был повод переселить его обратно на диван (после пяти рюмок у меня неплохо получалось играть роль жалостливого отца ), но жена твёрдо стояла на своём- мол,пусть лучше орёт, чем падает и орёт. А вот я, если честно, уверен, что ей просто хотелось побыть с диваном наедине. И от этой мысли становилось невыносимо тошно.
Писать роман теперь получалось через силу, урывками. Алкоголь, несомненно, здесь очень помогал, но иногда и мешал тоже- строчки шли вкривь и вкось, почерк можно было разобрать только если нажраться в говно. Впрочем, в этом имелась своя прелесть.
Как бы то ни было, я продолжал работать так же продуктивно, как и прежде и к концу апреля исписал несколько толстых тетрадей. Уже была куплена симпатичная механическая печатная машинка с клавишами цвета морской волны, а к ней- пачка белоснежнейшей бумаги. Уже сложился в голове гениальнейший эпилог, который бы не только расставил все точки над i, но и немало удивил читателя абсолютно неожиданным поворотом в самом конце. Оставалось лишь найти время, чтобы сесть за свой стол и дописать всего пару страниц. Но, как назло, на работе- аврал, а жена якобы заболела и нуждалась в уходе. И тут, наконец, выдался очередной вечер пятницы. Жене вроде как стало лучше, и она должна была сидеть с ребёнком в моё отсутствие . Я попросил её проследить за тем, чтобы мелкий не трогал мою мебель. К сожалению, я пока не мог защитить стул и стол так же, как и кресло, хотя и собирался сделать это сразу после публикации романа. На гонорар можно было бы даже купить брезентовые чехлы...
По дороге зашёл в магазин купить кое-чего из спиртного. Получилось чуть больше, чем обычно: ящик тёмного пива, четыре бутылки шардоне, два литра водки и 0,75 канадского виски. Решил таким образом отпраздновать завершение романа. Уже выходя из магазина, вернулся и купил ещё вафельный рожок и букет тюльпанов. Хотелось поделиться радостью хоть с кем-нибудь.

Ещё с порога почувствовал запах, и по спине пробежал неприятный холодок. Ворвался в гостиную. Жена спала на диване, широко разинув рот, на подбородке блестела слюна. Только сейчас я заметил, как сильно округлилось её пузо. Ждёт ещё одного. А ведь мы с ней ни разу не спали с того самого дня.
Метнулся в спальню. Пахло оттуда. Мочой. И дерьмом. Ребёнок сидел на полу, голышом. Сидел, игрался с чем-то и невыносимо вонял. Он весь был изгваздан, и от отвращения я не сразу обратил внимание на то, с чем он играет. А когда пригляделся, то понял, что это были листочки бумаги. Из моих тетрадей. Из моих, сука, тетрадей!

Отпраздновал. Поделился. Ага.

Роман был безнадёжно изпорчен. У тетрадей не хватало половины листиков, причём каждая глава оказалась хоть немного да испорченной. А за то, что осталось, было противно браться- почти на каждой странице попадались коричневые разводы. Кое-где буквы расплылись. От тетрадей резко исходил запах аммиака. Я не смог себя пересилить. Достал выпивку и методично начал поглощать всё. Затем собрал тетради в кучу, кинул их в ванну и сжёг.

Затем я сжёг диван.

Жена даже не шевельнулась.

В соседней комнате мерзкий засранец поорал, поорал и заткнулся.

Тогда я распеленал кресло и забрался в него с ногами. С нежностью погладил плюшевый подлокотник. Налил себе в бокал остатки шардоне, открыл потрёпанный томик стихов Пушкина на странице с закладкой.

Жизнь продолжалась.