Диагноз

Автор: Дмитрий Ленивый (Добрый день, заливал текст еще на проза.ру)

“Если бы ад существовал, он бы выглядел именно так”, – подумал Вадим, разглядывая больничный коридор, впитавший в себя желтизну свисающих с потолка ламп, наполненный приторным тяжелым запахом и похожий больше на станцию метро, ведущую на тот свет. “До чего же болит, черт”, – рукой он машинально дотянулся до лопатки и, нащупав там небольшой нарост, потер его.
Устав сидеть, Вадим встал, чтобы размять затекшие ноги и, пройдясь по коридору, остановился напротив окна. Зимний мглистый вечер накрыл собой уличное пространство и те редкие околобольничные фонари, пытавшиеся заменить ушедшее солнце, навеяли Вадиму странные и забытые мысли. Томные облака, толкая друг друга и стряхивая с себя снежную перхоть, накрыли собой крыши жилых коробок.
Неожиданно зазвонивший телефон заставил Вадима вздрогнуть. Вытащив мобильник из кармана, он невольно вздохнул, ведь именно сейчас, глядя на танец снежных искр, ему хотелось побыть в одиночестве.
– Ало Вадик, ты уже заходил к врачу? – послышался взволнованный голос жены.
– Нет, жду, – сухо произнес он.
– Не волнуйся, все обойдется, – продолжала она – хотя… наверное, я волнуюсь больше твоего. В общем, как станет что-нибудь известно, ты позвони, хорошо?
– Позвоню, – ответил Вадим, плохо скрывая сквозящее из каждой буквы раздражение.
Повесив трубку, он нахмурился. Ему вдруг опротивели эти лавочки, фонари, заснеженная улица, но больше всего Вадиму опротивел он сам. Ему захотелось позвонить жене, сказать ей что-нибудь приятное, вместо сухостей, что он успел наговорить ей за эту неделю. Но его мысли прервал энергичный мужской голос: – Янков? Янков Вадим здесь?
– Это я, – сказал Вадим, отойдя от окна.
– Проходите, – протараторил врач и, не дав себя разглядеть, юркнул обратно в кабинет.
Ступив несколько шагов, Вадим почувствовал, что волнуется. За все то время, которое он прожил, ощущая боль от шишки, у него ни разу не возникло ни одной плохой мысли. Но теперь, стоя у порога кабинета, он ощутил слабый холодок, скопившийся внизу живота.
– Входите-входите, – снова раздался живой голос врача.
Вадим переступил порог, прикрыл за собой дверь и уставился на доктора, словно беспомощный ребенок, оставшийся один в людном месте. Непонятный ужас вдруг охватил его, заставляя неметь сознание.
– Да вы садитесь, – сказал молодой врач, приподнимая черные брови, сгустившиеся у переносицы.
Вадим положил пальто на кушетку и, сев напротив врача, принялся ждать дальнейших указаний.
Врач что-то записал в одной из разбросанных на столе тетрадей и, положив ручку, произнес: – На что жалуетесь?
Приятный баритон врача вывел Вадима из оцепенения, в которое его успели загнать мысли.
– Шишка на спине вскочила, болит, – пробормотал Вадим.
– Раздевайтесь, – тут же ответил врач – давно она у вас?
– С год примерно, – сказал Вадим, снимая с себя кофту – не болела поначалу, а потом резко расти начала, а с неделю назад появилась боль, – Вадим расстегнул рубашку и, оголив лопатку, подставил ее под рентген живых зеленых глаз врача.
Увидев выступающую на плече багряную шишку, с посиневшими краями, врач нахмурился. От одного взгляда молодого специалиста, Вадиму показалось, что что-то не так. Врач ощупал припухлость и, еще больше нахмурившись, произнес: – Подождите секундочку. С этими словами он поднялся и, прошагав к двери, вышел.
Оставшись наедине со стерильной белизной кабинета и пульсирующей глубоко в голове нехорошей мыслью, Вадим, мечтавший минуту назад о том, чтобы побыть в одиночестве, испугался его. В этот момент ему хотелось, чтобы хоть одно, даже самое маленькое существо, но было рядом. Оглядев письменный стол, заваленный амбулаторными картами и прочей писаниной, Вадим попытался успокоиться. “Все это пустяк. Да и что такого страшного может быть в этой шишке? Ведь если бы было что-нибудь плохое, то наверняка дало бы о себе знать“. Но мысли, предназначенные подействовать как успокоительное, вызывали еще большую тревогу. И когда врач вернулся в кабинет, Вадим тут же вцепился в него взглядом, словно пытаясь понять, о чем тот думает.
Сев за стол, врач сложил руки перед собой и, стараясь не глядеть Вадиму в глаза, что-то прикидывал в уме.
– Что ж, – наконец вымолвил он – вам нужно будет сдать кое-какие анализы.
– А что у меня? – осторожно подбираясь к диагнозу, спросил Вадим.
– Пока еще рано говорить, – ответил врач – сначала нужно сдать анализы, а там мы…
– Подождите, – прервал его Вадим, чувствуя, как волнение перерастало в нетерпеливость – вы можете сказать хотя бы примерно? На что это похоже?
Врач помолчал с полминуты и, подняв глаза на Вадима, лицо которого было настолько бледным, что терялось на фоне стены, вздохнул.
– Только не пугайтесь, – врач сделал паузу, чтобы Вадим смог собраться с силами и как только он понял, что настало время вонзать иглу, сказал ему то, чего Вадим никак не ожидал услышать – по всей видимости, у вас раковая опухоль…
Слова врача по инерции еще продолжали звучать в сознание Вадима. Он что-то говорил и говорил, но ум Вадима будто бы замер, оглушенный страшным диагнозом. Рак, – мысленно повторил Вадим, после чего в голове воцарилась полная тишина. Это слово будто губка впитала в себя все, чем был засорен ум. Р-А-К, – снова повторил он по буквам.
– Вы не волнуйтесь, – откуда-то издалека послышался мягкий баритон – без анализов рано ставить диагноз.
Но сознание Вадима растеряло смысл всех остальных слов, кроме коротенького “рак”, вся неприподъемная сила которого обрушилась на него, и, буква за буквой, вонзалась в нервы иглой, вспархивая мурашками кожу.
– Вот, возьмите, – гудел голос врача – сейчас идите в сто восемнадцатый кабинет, оплатите в окошко, а затем в двести шестьдесят четвертый.
Вадим посмотрел на врача, который протягивал ему какие-то бумажки.
– Сначала в сто восемнадцатый, потом в двести шестьдесят четвертый, – повторил врач, улыбаясь глазами.
Приняв бумажки, Вадим поднялся и, не произнеся ни слова, направился к двери.
– Одежду, одежду забыли, – успел выкрикнуть врач.
Вадим молча обернулся и поначалу не поняв, чего от него хотят, уставился на молодое и полное сил лицо врача, который указывал на забытое пальто. Посмотрев на дорогое пальто, которое так нравилось Вадиму, он небрежно скомкал вмиг обесцененную вещь и, кивнув врачу, вышел из кабинета.
Попав в коридор, Вадим медленно поплелся, еле переставляя онемевшие ноги, попутно пытаясь понять – что же все-таки произошло? Ему казалось, что случилось что-то страшное, но что именно Вадим так и не осознал. Вспомнив слова врача – что без анализов еще ничего не ясно, Вадим немного успокоился. Но секундное просветление тут же затянулось маревом, в котором проскочили испуганные глаза врача, со сквозящей в них уверенностью в страшном диагнозе.
Завороженный мыслями и, не обращая ни на что внимания, Вадим плелся по пустынному коридору, который с каждым шагом будто бы становился все длиннее и длиннее.
– Мужчина, мужчи-ина, – раздался осипший голос.
Снова вернувшись в реальность, Вадим увидел сморщенное лицо уборщицы, которая поглядывала на него так, будто он душевнобольной.
– Вы чего не слышите, что у вас телефон звонит? – просипела она, обдав Вадима запахом белизны.
Вадим машинально сунул руку в карман и, достав надрывающийся сотовый, присмотрелся. На экране светилась фотография жены: правильные черты лица, чуть подведенные тушью глаза, имевшие печальный взгляд и снежная кожа, казалось, к которой стоило лишь прикоснуться и она растает. В этот момент Вадим понял, чего он так сильно испугался. Он боялся того, что придется, смотря в эти глаза говорить все то, что ему скажут врачи. Ведь рак по большей части бьет не по больному, а по его близким.
Пока Вадим упрямо сверлил фото глазами, звонок прекратился, сменившись текстом смс: “Вадюш, не волнуйся, все будет хорошо”.
“Хорошо. Все будет хорошо, – мысленно повторил Вадим, пытаясь понять, что же так сильно его раздражило в этих словах. Ах да, эта неестественность, сквозящая от этой фразы. “Все будет хорошо” звучит слишком лживо, будто надежда, которой не суждено оправдаться. Эта фраза словно врач, говорящий – больно не будет, но в глубине души ты понимаешь – будет”.
Поразмыслив над этим, Вадим убрал телефон в карман и, поглядев на огромные часы мерцавшие красными цифрами в конце коридора, мысленно подметил, что те несколько минут, прошедшие с момента посещения врача, поселили в его голове столько мыслей, сколько он и не передумал за этот год. “Тфу ты черт!” – разозлившись, Вадим толкнул дверь, ведущую на лестницу и, попав на прокуренную площадку этажа, направился вниз.
Спустившись на первый этаж, Вадим протолкался сквозь бурный поток людей, каждый из которых носил на лице отпечаток своего большого или малого недуга и, пробравшись к заветному окошку с номером сто восемнадцать, вклинился в очередь. Про себя он решил не думать о своем положении и как только любая, даже самая малая мысль начинала цеплять его за живое, Вадим тут же больно пощипывал себя.
Тем временем за его спиной кто-то упрямо проталкивался и подбирался все ближе
– Пропустите. Пройти дайте! Чеж встали-то! Идем, идем, ты так до ночи будешь мямлить! – кряхтел хриплый голос, рассыпая по коридору слова словно ржавчину.
Первое что увидел Вадим, когда обернулся, был небольшой круг, прикрепленный на круг побольше. Женщина, похожая на шарик, скрученный клоуном в фигуру человека, вела за собой хлипкого мужчину с разбросанными по лицу черными бородавками.
– Кто крайний?!
– Я, – ответил Вадим, – чуть встряхнув головой, в попытке убрать из ушей залетевшую туда ржавчину слов.
Женщина-шарик вскинула глаза на Вадима, с полминуты поглядела на него и видимо запомнив, отвернулась к мужчине.
Но стоило Вадиму забыть о ее существовании и опять погрузиться в мысленную борьбу, как вновь раздался голос женщины: – Я тебе сколько раз говорила, проверься! А ты мне что? Бородавки как бородавки, опасности тут нет.
– Не шурши, люди кругом, – прорезался нудный голос.
– А что мне люди, пусть тебе стыдно будет, – женщина надулась еще больше и, поправив взъерошенные волосы, осмотрелась, стараясь прикинуть, достаточно ли она обратила на себя внимания – все нервы мне вымотал.
– Валя вы тиран, – злобно сверкая глазами, процедил мужичок, который, видимо, не пугался колоссальной разницы в весе.
– Ты меня на вы не обзывай! Бог ему такую жену послал, другая бы уже плюнула на моем месте!
– Ну что ты гавкаешь понапрасну, как овчарка? Ничего ж страшного, подумаешь бородавки.
Услышав это, женщина так сильно выкатила глаза, отчего Вадиму показалось, что если она нечаянно наткнется на что-нибудь острое, то непременно лопнет, испустив, колыхавшийся под кожей воздух.
– Подумаешь, подумаешь, – едко передразнила она – у Ольги с третьего подъезда, муж тоже думал ничего страшного – шишка вылезла, а знаешь, чего у него нашли? – она сделала паузу, будто впитывая в себя все устремленные на нее взгляды и еще страшнее выпучив глаза, произнесла – рак у него оказался! Так-то!
От услышанного у Вадима подкосились ноги. Коротенькое слово пощечиной обожгло щеки, а от пробежавшего по спине тока, на лбу выступили капельки пота.
– Мало ли у тебя рак, ты, что мне делать прикажешь? – тараторила женщина, привлекая внимание скучающей очереди – знаешь, сколько нынче лечение стоит? Олька-то продала комнату в общаге, чтобы в Израиль полететь. У нас ведь чуть что, так две таблетки на страну: парацитомол, да уголь! А по другим странам летать, денег столько не сыщешь!
От слов толстушки нутро Вадима все больше сжималось, стараясь не пропустить внутрь столь опасные для него сейчас слова. Но механизм сработал. Память подкинула призывы о помощи, на которые он то и дело натыкался в социальных сетях и, не удостоив их вниманием, спокойно пролистывал. “Помогите. Нужна помощь. Спасите жизнь”, – что мешало ему тогда помочь, даже небольшой суммой денег? А теперь помощь возможно нужна ему самому.
Вадим мысленно представил свою фотографию с призывом собрать деньги на лечение. Нет, такому, как я помогать не станут, – подумалось ему, – а это значит… неужели придется продать квартиру? Но где тогда жить? В этот момент к Вадиму подкралась страшная мысль, похожая своей чернотой на плащ, которым смерть окутывает сознание.
– Мужчина, вы что уснули? – встряхнула его женщина-шарик – очередь не задерживайте, у нас, между прочим…
Вадим раздраженно отдернул руку и, подойдя к освободившемуся окошку, протянул бумаги от врача. Сидевшая в маленьком помещеньице женщина, мельком глянула на бумажки и скучающе вздохнув, принялась выдавливать нужные на клавиатуре буквы.
Им всем все равно, – подумалось Вадиму – даже если бы я умер сейчас в очереди, то для них это стало бы очередным поводом разбавить завсегдатай скучный диалог с соседом. От этой мысли Вадиму стало страшно. Он почувствовал себя совершенно одиноким. Но самое ужасное это то, что и он такой же, как и они. И ему плевать, по крайней мере было плевать до сегодняшнего дня…
Женщина прервалась и, подняв глаза на Вадима, механическим голосом произнесла: – С вас семь тысяч сто пятьдесят рублей.
Вадим достал бумажник, извлек оттуда две пятитысячные и протянул их женщине. Та же в свою очередь, недовольно покачав головой, произнесла: – Мельче нет?
– Нет, – виновато ответил Вадим.
Кассирша насупилась и, приняв бумажки, недоверчиво оглядела их, подставила на свет и, убедившись в их подлинности, отпечатала квитанцию. Получив чек, Вадим скомкал его вместе со сдачей и, небрежно сунув в карман, постарался как можно скорей преодолеть живой забор, опоясавший собой окошко с номером сто восемнадцать. От прибывающей толпы Вадиму сделалось дурно. Расстегнув ворот рубашки, он продрался сквозь толпу, выбежал на улицу и, подставив лицо с оголенной шеей под прохладу морозного воздуха, глубоко задышал.
Когда же духота ослабила хватку, Вадим достал из кармана смятую пачку сигарет, закурил и, слушая сами собой приходившие на ум мысли, принялся бесцельно бродить взглядом.
Скудные пятиэтажки пятнами размазанной сохлой краски соединяли черное небо и выбеленную снегом землю. Корявые клешни деревьев, качаясь от зяблого ветра, изредка издавали могильный скрип, которому вторили разбросанные по веткам вороны. По дороге, накручивая грязь на колеса, сновали маршрутки, будто воробьи то и дело обгоняя нерасторопных голубей-троллейбусов. “Это место похоже на склеп, – подумал Вадим – здесь столько заживопохороненых надежд, что перегнивая, они начали источать запах, гнойниками осевший на душах людей. Вот и я заразился и скоро пополню их ряды”.
Крепко затянувшись, Вадим удивился, как от подобных размышлений ему становилось легче. Самые горестные мысли, приходящие в моменты уединения ни что иное как лекарство, способное унять беспокойство. Спустя полсигареты к Вадиму вернулась ясность ума. В этот момент ему захотелось наполнить смыслом каждую минуту своей жизни и не важно, осталось ему лишь несколько месяцев или впереди еще долгие годы. Он впервые почувствовал, что есть что-то большее чем то, что наполняло его жизнь до этого дня. Какой-то громадный смысл скрывался от него все это время за банальными бытовыми вещами, отвлекавшими его ум. Казалось, познай он его сейчас и больше не придется страдать, мучиться или бояться. Но чтобы познать, ему придется от много отказаться. Вадим представил, как он уйдет из дома, оставив все имущество жене, бросит работу, друзей. Ему нужно оставить позади все те удовольствия, что уводили его в сторону.
Посмотрев на тлеющую сигарету, Вадим решил, что с этого дня бросит курить. Не докурив, он выкинул сигарету в урну и, уверенно толкнув дверь, вернулся в больницу.
Отсчитывая ступеньки, Вадим поднимался все выше, держа курс в кабинет с номером двести шестьдесят четыре. Расправленные плечи и твердый шаг словно говорили всем вокруг, что больше он ничего не боится. Теперь он с легкостью готов принять любой диагноз и приступить к выполнению своего плана. Лишь бы все не тянулось так медленно, ведь ему еще столько нужно сделать.
Очутившись на третьем этаже, Вадим быстро отыскал нужный кабинет, возле которого тянулась шеренга из стульев, занятых людьми. Присмотревшись, Вадим увидел знакомую женщину-шарик и, мысленно улыбнувшись, спросил: – Кто последний?
Женщина-шарик угрюмо посмотрела на него и, видимо не поняв, чему этот мужчина мог так радоваться, бесцветно произнесла: – Мы.
Облокотившись о стену, Вадим, не обращая ни на что внимания, принялся думать о предстоящей ему новой жизни. Но чем дальше он заходил в своих фантазиях, тем меньше становилась его уверенность. “Что же я скажу жене? Или вот так, без причины просто исчезнуть? А друзья, работа? Все это уже настолько вжилось в него, что, казалось, избавься сейчас от всего, он оторвет от тела значительный кусок. Да и куда он пойдет? Будет слоняться так же, как и остальные бездомные, не имея при себе куска хлеба. Какой же может быть поиск смысла, если нечего есть? А что же будет, когда болезнь обрушит на него все свои силы?”.
Все эти вопросы, снарядами бомбардировали ум Вадима и, в конце концов, крепость, выстроенная в идею о том, что он посвятит жизнь разгадке того самого смысла, рухнула. Вадим снова почувствовал страх. Оглянув медленно таявшую очередь, он постарался отыскать в себе хотя бы след тех мыслей, что занимали ум минуту назад. Но ничего, кроме страха и душевных переживаний в голове уже не осталось. Вадим сделал несколько шагов и, плюхнувшись на освободившийся стул, обхватил голову руками. Все, что ему оставалось – ждать. И те самые минуты, которые он решил ни за что не упускать, теперь сделались ему врагами.
– А у вас что? – прозвучал трясущийся голос женщины-шарика.
Вадим повернул голову и заметил, что очередь полностью растаяла, и что он остался наедине с женщиной. Вадим неохотно мотнул головой и, пожав плечами, сделал все, чтобы избежать диалога, но женщина не отставала: – А у моего шишки на лице странные. Анализы сдает, – женщина вздохнула и, достав платочек, утерла намокшие глаза – лишь бы Бог миловал, я вот молюсь, чтобы только рака не было, – шмыгнув носом, она звучно высморкалась.
Нервное здоровье Вадима настолько истощилось, что он не почувствовал былого раздражения к ней, а лишь сочувствие. Ее взгляд словно вобрал в себя всю ту нелепую и ненужную боль, выпавшую на долю разумного существа. В этом взгляде сквозило понимание приближающейся смерти близкого человека, боязнь и потерянность. Вадиму захотелось сказать ей что-нибудь утешительное, но в этот момент дверь кабинета открылась, и оттуда вышел ее муж. Женщина быстро подскочила и вцепилась в вышедшего следом доктора: – Ну что? Что вы думаете? Это что-то плохое?
Но доктор отстранил ее. – Ждите результатов, – сухо сказал он, посмотрев на нее профессиональным взглядом. Взглядом, лишенным сочувствия и выработанным за долгие годы работы, когда живой человек стал для него нечто вроде механизма.
– Вы ко мне? – пытаясь отвязаться от женщины, спросил врач.
– Да, – ответил Вадим, вставая со стула и протягивая бумажку с направлением.
– Очень хорошо, в таком случае заходите, – и, снова повернувшись к женщине, добавил – недели через две-три заберете у своего терапевта. Все что я знаю, я вам сказал, остальное скажут анализы.
Вадим попал в полутемный кабинет и, расслышав, как за спиной врач пытался закрыть дверь перед носом у расплакавшейся женщины-шарика, внутренне съежился.
– Ну-с, рассказывайте, – пробубнил врач, обойдя Вадима.

Сдав все анализы, Вадим вышел в коридор и не найдя в себе силы, рухнул на стул. Все что ему теперь оставалось это ждать две недели. Две недели, изо дня в день просыпаться с мыслью, что возможно у него рак. Две недели ходить на работу, видеться и разговаривать с коллегами, затем, возвращаясь домой, смотреть в глаза жене.
– Вы ждете кого-то? – послышалось совсем рядом.
Вадим поднял глаза и, увидав врача, бравшего у него анализы, ответил: – Нет, просто я настолько опустошен, что, кажется, готов просидеть здесь все две недели.
– Бросьте, – улыбнувшись, ответил врач – вы слишком близко принимаете к сердцу. От нервоза развиваются болезни и похуже. К тому же, я видел похожие случаи, и не всегда это новообразование оказывалось злокачественным.
Вадим вдруг встрепенулся от пришедшей ему в голову мысли. Он поднялся и, подойдя вплотную к врачу, прошептал: – А нельзя ли не ждать?
– Что вы имеете в виду? – непонимающе произнес врач.
– Ну, можно как-нибудь ускорить процесс? – Вадим настолько разволновался, что с трудом мог подбирать слова.
– Я понимаю ваше волнение, но…
– Я заплачу, – перебил его Вадим, вперившись глазами во врача. В этот момент он был готов отдать все, что было при нем, лишь бы избавиться от мучительного ожидания.
Врач сделался серьезным и что-то явно обдумывал, играя гармошкой из складок на лбу. Наконец, он огляделся и, наклонившись к Вадиму, прошептал: – Наши люди любят все бесплатное, плохо сознавая, что бесплатное враг качественному. Это относится и к медицине. Впрочем, я смогу вам помочь, – и следом назвал ему сумму, превышавшую стоимость сдачи самих анализов в три раза. Но Вадима нисколько не удивила назначенная цена, а наоборот показалась ему смехотворно малой.
– Приходите в дальний кабинет без номера, – врач указал в конец коридора – примерно через час, все будет готово.
Вадим вымученно улыбнулся и полез в карман за деньгами, но врач остановил его и строго оглядев, прошептал: – Успеется.

Попав на улицу, Вадим снова почувствовал прилив сил. И хоть каторга ожидания сократилась с двух недель до одного часа, развязка ее для Вадима не стала менее пугающей. Сунув руки в карман пальто, он нащупал пачку сигарет и, вспомнив о своих недавних намерениях, выкинул ее в урну. "Больше не притронусь ни к сигаретам, ни к выпивке", – мысленно решил он. Отныне каждый день будет направлен на то, чтобы становиться лучше. Лишь бы не подтвердилось, лишь бы не услышать этих страшных слов.
Вадим напряг все душевные силы, чтобы не думать о плохом, но это казалось ему невозможным. В этот момент он почувствовал себя чужаком в собственном теле, мнение которого никого не интересует. Его уму не важен хороший исход, ему нужна задача, с которой пришлось бы бороться. И эта задача мигом пронеслась в сознании: вот он подходит к врачу, тот качает головой и с наигранным сочувствием подтверждает, что у него рак. Что же тогда? Конечно же, многие люди живут со страшными диагнозами, но хватит ли у меня сил? А если эта хрень уже глубоко въелась в организм, и ему осталось недолго? Снова эта страшная мысль шмыгнула черной кошкой в сознании. Чтобы избежать боли, страданий близких и самого себя ему нужно... Нет, не смогу.
Размышляя, Вадим будто бы потерял связь с реальностью. Его блуждающий взгляд остановился на миниатюрном куполе старой часовни, стоявшей неподалеку от больницы. Часовня представляла собой крохотный одноэтажный домик. Черепичная крыша, накрытая белым одеялом снега, смотрелась словно чешуя, а длинный крест, воткнутый в купол, то и дело царапали ветки деревьев.
Вадим задрал рукав пальто, поглядел на часы и, переведя взгляд на часовню, сделал шаг. Хрустнувший под ногами снег, приглушил все остальные звуки и враз разогнал тяжелые мысли. С каждым шагом часовня росла, вбирая в себя свинцово-синие краски вечернего неба, разбавленные двумя желтыми пятнашками окон.
Остановившись напротив невысокого заборчика, Вадим схватился за резную калитку и, открыв ее, вошел в прицерковный дворик. Увидав протоптанную людьми дорожку, Вадиму сделалось хорошо, а в глубине сознания снова забрезжила мысль о том самом громадном смысле. Осмотревшись, он набрел взглядом на кирпичный пристрой, на котором виднелось объявление: “Требуется смотритель”. В этот момент он понял, что и как он сделает, после того, как врач поставит ему диагноз.
Вадим представил, как он будет жить здесь. Каждое утро он будет молиться, потом браться за лопату и, раскидав снег, возвращаться, чтобы выпить кипятку. Его кожа потрескается от мороза и ветра, а тело иссохнет от строгой диеты. Каждый день он будет превозмогать боль, а по ночам, оставшись один, зажигать сморщенную от огня свечу, ставить ее в уголке и, глядя на пламя, думать о жизни.
Вдруг на крыльце мелькнуло рыжее пятнышко. Присмотревшись, Вадим разглядел плотного кота, со свалявшимся на боку мерзлым мехом и самодовольной мордочкой, с чуть приподнятым маленьким носом. Кот прошелся по обтянутой стекловатой трубе и, перепрыгнув на дерево, в два счета оказался на другой стороне улицы.
Вот кто-кто, а эти создания поняли, что смерть нуждается в одиночестве, – подумал Вадим, вспомнив, что кошки искали себе укромное местечко, чтобы там спокойно умереть. Так и он, нашел себе то самое место, где ему никто не помешает.
– Вам чего, – послышался грузный голос, напугавший Вадима.
Вадим тут же обернулся и увидел деда, стоящего в двух шагах от кирпичной пристройки. Всем своим видом дед напоминал одно из тех лысых деревьев, окруживших часовню. Ушастая шапка накрывала его лоб вплоть до бровей, тело укутал серый тулуп, а ноги потертые джинсы. Дед поправил шапку и, шмыгнув посиневшим носом, нахмурился.
Вадим все так же молча смотрел на него. В этот момент ему стало не по себе. Казалось вот оно – его будущее: одиночество, снежный вечер и он, стоящий в валенках и, так же поправляя дырявую шапку, сурово смотрит на посетителей. Вадим вспомнил жену, друзей, он вспомнил свою жизнь, до посещения больницы, отчего душу сжала горечь. Представления о новой жизни начали понемногу рассыпаться.
– Закрыто уже, – прогремел вновь старик и, не дождавшись ответа, заметно начал сердиться – вам кого надо-то?
Вадим молча кивнул на объявление. Дед недоверчиво глянул на Вадима и, нахмурившись еще больше, произнес: – Пьяный что ли?
Вадим мотнул головой.
– Странно, вроде еще молодой, пожил бы пока, – проговорил дед, удивленно пожимая плечами и разглядывая хорошо одетого гостя – хотя, дело твое. Раз так захотелось, завтра приходи.
Не проронив ни слова Вадим, кивнул головой и, развернувшись, направился к выходу, под пристальным взглядом старика. Задержавшись возле калитки, Вадим оглянулся. Старик все так же глядел на него, словно не веря в то, что завтра Вадим вернется сюда. Но что ему было делать? На лечение будут нужны деньги. Из-за болезни ему придется бросить работу. “Я стану обузой для всех”, – подумал Вадим и, закрыв калитку, медленно зашагал в сторону больницы.

“Вот он”, – подумал Вадим, увидев кабинет без номера. Набрав в легкие побольше воздуха, он дернул ручку. Закрыто. Придется подождать еще, – пробежала неспокойная мысль. Вадим прошелся к стульям, сел, но, не просидев и несколько секунд, вскочил. Он был один, в больничном коридоре, наедине со своими мыслями. Ему стало страшно и с каждой минутой, все больше хотелось уйти. Казалось, он не вынесет этих мучений.
“Уйду, и так уже ясно, что у меня рак!” – но подумав об этом, Вадим не сдвинулся с места, а все глядел в конец коридора, где должен был появиться врач.
“Сколько можно ждать, где же он черт? А вдруг у меня все же не… Господи нет, пожалуйста, только не рак, я прошу. Я не хочу, не сейчас. Хотя, кого я обманываю, ведь я все уже решил. Сегодня я проведу последнюю ночь с женой, а завтра оставив ей короткую записку, уйду в часовню”. Пожил бы еще, – вспомнились слова старика, которые больно укусили Вадима. Пожил бы еще, пожил бы еще. Прошу только не рак, все что угодно только не рак”.
Наконец послышались шаги. Вадим вскинул голову и, увидав направлявшегося к нему врача, обомлел. Врач медленно плелся по пустынному коридору. Завидев, что он остановился, Вадим хотел было броситься ему на встречу, но не смог ступить и шагу. Казалось, он превратился в статую, которой в зависимости от услышанных слов будет суждено либо ожить, либо рассыпаться. Врач, поправив сползший с ноги тапок, продолжил путь. Вадиму казалось, что с каждым шагом врач будто бы замедляется, чтобы как можно больше растянуть время. За этот короткий и одновременно длинный путь врача, Вадим успел поправить взмокшие на лбу волосы, отлепить от спины пропитавшуюся потом рубашку, унять трясущиеся ладони мыслью, что ему не о чем волноваться, и для него все уже решено. Ему вновь представилась тесная коморка, прыгающий в углу огонек свечи, кипяток, иконы и тишина одиночества.
– Идемте, – механически произнес врач, пройдя мимо Вадима.
Как ни старался Вадим прочесть хоть какой-нибудь ответ в его глазах, ничего не вышло и все, что ему осталось – проследовать за врачом.
Остановившись напротив кабинета без номера, врач достал ключ и, повозившись с замком, открыл дверь. Вадим вошел следом за ним и, встав напротив него, приготовился слушать. В этот момент Вадиму казалось, что он пуст внутри и будто бы не существует вовсе, а врач стоит здесь совершенно один и, смотря в стену, достает какие-то бумаги.
– Ну что, – начал врач, медленно подбирая слова – мои ожидания подтвердились, – он протянул бумажки Вадиму и принялся ждать его реакции.
Вадим же не жив, ни мертв, взял бумажки в руки и, не понимая, что ему с ними делать, спросил: – Что это?
– Ваши анализы, – спокойно ответил врач, – вот смотрите, – и, схватив одну из бумажек, указал пальцем на жирное слово “диагноз”.
Вадим попытался прочесть непонятный набор слов, но никак не мог сконцентрироваться. Прочитав еще раз, он, так и не поняв их мистического значения, прошептал: – У меня рак, да?
Врач расхохотался и, поправив халат, произнес: – Нет что вы, всего лишь закупорка потовых желез, но вы запустили немного, поэтому гноить начал, а хирург у нас молодой еще, сразу сам и не догадался.
Вадим внимательно выслушал его и словно ребенок, который открыл для себя что-то поистине новое и удивительное все никак не мог вымолвить слова. Ему казалось, что врач специально обманывает его, чтобы успокоить и что на самом деле у него рак.
– Да что вы, будто и не рады, – усмехнулся врач – рака, ведь нет, а эта опухоль за пять минут удаляется, но советую не затягивать.
Скомкав в руке бумажки, Вадим медленно развернулся и направился к выходу.
– Куда же вы? – произнес врач – у нас ведь был уговор.
Вадим оглянулся и, достав из кармана бумажник, отсчитал нужную сумму. Убрав обратно опустевший кошелек, он протянул деньги врачу и как только тот принял их, Вадим, не сказав ни слова, вышел в коридор. В тот самый коридор, который вновь стал обычным и непримечательным. Завернув на лестницу, Вадим услышал телефонный звонок и, достав телефон из кармана, разглядел имя звонившего.
– Да, Вячеслав Григорич, – эхом разнесся по лестничной клетке голос Вадима.
– Вадик ты там че, уснул что ли? Звоню, звоню, а-а ладно. Слушай, знаю, что завтра не твоя смена, но тут завал, надо будет выйти помочь ребятам.
– Хорошо Вячеслав Григорич, выйду, – спокойно произнес Вадим.
– Давай Вадюх, жду.
Повесив трубку, Вадим увидел, что ему несколько раз звонил начальник и жена. Надо же, – подумал он – как это я не услышал? Вспомнив про жену, Вадима охватило чувство нежности. Но набрав ее номер, он тут же сбросил, словно чего-то устыдившись и отправил короткое смс: “Все хорошо, скоро буду”.
С каждым шагом Вадим чувствовал, как возвращалась прежняя жизнь, и сам он тоже понемногу возвращался. Сначала недовольной мыслью о том, что завтра, в его выходной ему придется идти на работу. Следом пришло огорчение того, что он мог бы и не платить врачу, а дождаться положенного срока, тем самым сэкономив кучу денег. В голове в этот момент все смешалось. Вадим чувствовал себя человеком, приговоренным к казни, но стоило ему взобраться на эшафот, как вместо петли его ободряюще похлопали по плечу и с улыбкой сказали: – Мы тебя попугали немного, а сейчас иди, ты свободен.
Попав на улицу, Вадим в который раз набрал полную грудь прохладного воздуха. До конца не поняв, что же с ним творилось, он машинально сунул руку в карман в поисках сигарет и, вспомнив, что он выбросил их, недовольно поморщился.
Несколько минут назад он был совсем другим человеком, а теперь былые мысли словно снег, хлопья которого раздуло ветром по отдаленным уголкам сознания. От пережитого напряжения, Вадиму захотелось курить и нащупав глазами стоявшего рядом мужчину, он спросил у того сигарету. Угостившись папиросой, Вадим приятно затянул едкий дым и поправив воротник пальто, двинулся в сторону дома. Обогнув кирпичный забор и выйдя на перекресток трех дорог, Вадим ступил на ту, которая была самой близкой к его дому, но увидав, мелькавшую впереди часовню, остановился. Ему стало стыдно за все те мысли, что он успел передумать. Вновь наполнив легкие дымом, Вадим решил пойти дорогой чуть подлиннее. Но повернувшись, он наткнулся взглядом на женщину-шарик, шедшую под руку с мужем. Казалось, куда ни пойди всюду его преследовали отголоски тех мыслей.
Выпустив сигаретный дым, Вадим мысленно рассмеялся самому себе и, полностью оправившись от недавних потрясений, спокойно зашагал домой оставшейся самой длинной дорогой.