STLOMRR

Автор: поп-расстрига шёрстка


У Павла было колесо, а у Павлика – колёсико. На часах – без пяти минут джихад. Гомперс, возвращаясь из офиса, вступил в жидкое говно. Владик примерял папино платье. Клевал зёрнышко одноглазый голубь по кличке «Птичий грипп». Во всех университетах страны упразднили латынь. Внезапно латинисты переквалифицировались в коммивояжёров. В кожаный старинный чемодан угодил Терентьев. Гегечкори на заработанный миллион купил десять песцовых шуб и одни красные туфли на шпильке. Жирен Мориц упоролся детским питанием. Вышли погулять на улицу Женевьева и Чувенталь. Борис Иванович в непрожаренном состоянии убежал в чащу, скрывшись в неизвестном направлении. Алопецией страдал злобный мопс Варавкиной. Известный блогер сидел на японской диете, но безрезультатно. Барсуков на заседании анонимных алкоголиков взял да достал из дипломата банку креплёного пива. Самурай Митсуруги телепортировался в Барнаул, где скололся и умер. Владик смотрел на себя нового в зеркало, размечтавшись однажды стать девушкой Чувенталя. Радиоприёмник, купленный на потеху детям, взорвался, когда папа воткнул штепсель в розетку. Братья Мозер узнали новое словосочетание «лучи поноса» и возрадовались. Хуч чистил лысину новой щёточкой на беличьем меху. Лебедев Артемий написал рассказ про маму-пидораса. Кто-то взял на разборку с фашистами циркуль, но не применил его. Поэт Сомов записал в твиттере кусочек своего сна. Литпром был одинаково плох как тогда, так и сегодня. Известный блогер слез с изнурительной диеты и наелся от пуза тыквенного творожка. Павленин выстрелил полицейскому в лицо из обреза. Мосье Дюссо сделал себе памятное тату по этому поводу. У Павла было колесо, а у Павлика – колёсико. Ачилезо плакал, умилившись удачно найденной строчке для своего стиха. Еврейская писательница ебала красивого миллионера. Факир пускал по вене ополаскиватель для рта. Наталья Вротен подсидела вице-президента библиотеки им. Пушкина. Агеев с удовольствием кушал мацу. Гоча Гогричиани на день рождения своей девушки купил ей в подарок красные мокасины (как у себя). Литпром был одинаково хорош как тогда, так и сегодня. Надо бояться не конца света, а наркоманов. Иван Петрович не расчехлял, что к чему да почему. У Буратино был бутират, ключ и ещё кое-что. Это кое-что было слово – шёрстка.


ёлка


Саша смотрел, как наряжается ёлка. Саша был вполне начитанным мальчиком. В свои семь он уже знал слово «цессия». А дядюшка наряжал ёлку. Он был одет в чёрный вельветовый пиджак с рыжими налокотничками. Саша смотрел, как рыжие налокотнички украшают ёлку к Рождеству. Польский рыжеусый дядюшка производил много суеты, которую он считал полезной. Саша так не считал. Напротив, дядюшкины движения расценивались им, как бестолковые. Саше нравилось наблюдать мир. Взрослые считали Сашу лунатиком. А дядюшка тем временем наряжал ёлку. А ёлка тем временем наряжалась дядюшкой. А Саша смотрел и смотрел и вынашивал своё. А когда бестолковый дядя Даша ушёл в свои покои видеть сны, семилетний Саша, знавший слово «цессия», поднёс спичку к ватному украшению и спалил католическую ёлку к чёртовой бабушке.


бег


Есть люди, которые двигают щёчками, когда жуют ананас. Есть люди, которые хотят женщину на палочке. А есть люди, которые не идут, а бегут по жизни. Они как бы всю жизнь на поджиге. Пал Палыч был как раз из таких. Он плохо учился, но сколотил состояние, он никого не любил, но покорял женщин. А потом пришли плохие дяди, чтобы отобрать его накопления. И он побежал. Морями, полями, чужими усадьбами, сжимая чёрный пистолет в потной ладони. Но из неумелых рук чёрные пистолеты обычно выхватывают. Так и случилось. Надежда оставалась на ноги, точнее на ножки. И он побежал. И добежал до Парижа. Снял одноместный номер в гостинице на Рю дэ Парселлез и плюхнулся в кресло. Его каблуки были стоптаны, грязь налипла на его туфли. Внутри было беспокойно. Сердце колотилось. А потом он умер.


липкинг


На весь город N. было только два портных: господин Ляраж и господин Липкинг. Те, кто победнее, пользовались услугами первого, те, кто побогаче, соответственно, услугами второго. Был ещё один тайный портной, но его имени никто не знал. Он обслуживал только сенаторов и их семьи. Абигаил Викторович Лапин долгое время бредил идеей иметь свой собственный парадно-выходной костюм из альфа-шевиота. Сначала, в целях экономии, он решил обратиться к портному Ляражу, но потом подумал: «Если я заказываю костюм из альфа-шевиота, неужели же я буду мелочиться из-за какой-то там лишней тыщёнки?». И, подумав таким образом, обратился к портному Липкингу. После снятия мерок, костюм шился два бесконечных месяца. За это время Абигаилу Викторовичу трижды приходил во сне его новый костюм и заговаривал с ним человеческим голосом. Наконец, наступило 31 декабря. Лапин накупил сухого шампанского, замороженных ягод, замариновал мясо. Он как следует готовился отпраздновать свою дорогостоящую обновку, ибо последняя была воистину прекрасной. Настолько прекрасной, что господин Липкинг приказал охраннику, которого, кстати, тоже звали Абигаилом, вытолкать вон ничего не понимающего клиента.


xololanxinxo


Чем прекрасней город, тем ужасней его подземные коммуникации. Недра города N. были мало изучены. А всё малоизученное, как известно, обрастает нелепыми домыслами и догадками. Ходили слухи, что под городом N., в его канализационной системе живут странные сумеречные существа, собирающие человеческие уши. Одни утверждали, что родовое название этих существ – Хололанхинхо, другие настаивали на названии Стломрр. Однажды школьный учитель геометрии Александр Герцль поспорил со своим товарищем на ящик водки, что спустится в канализационный люк и проведёт там ночь. На следующее утро грязный и самодовольный Герцль, налегая на водочку и огурчики, подсмеиваясь над наивностью своего товарища, приговаривал: «Ну что за Средневековье? Неужели ты думаешь, что в 21 веке, при сенаторском правлении, останется место нечисти и загадке? Мир изучен и описан. Пользуйся его благами, плати ему честным трудом и не забивай себе голову». А когда на следующей год, по просьбе школьного товарища, эксперимент был повторён, геометр вернулся на поверхность уже без ушей.


компот был отравлен


Всё началось с того, что Остап Петрович Полянский больно порезался утром во время бритья. Приклеив к ранке кусочек газеты, он пошёл пить кофе, но обварил ноги. По пути на работу у него раскрылся дипломат, и большая часть документов, упав в снег, промокла. В метро у него украли портмоне. В раздевалке юридического бюро выяснилось, что его пальто, украшенное норковым воротником, лишено петельки. Позднее в офис позвонила жена и сказала, что им надо серьёзно поговорить. Остап Петрович догадывался, что это как-то связано с любовником жены, Аркадием Аркадьевичем Шекшеевым, которому на днях он разбил нос, но решил набраться терпения. В два часа к Полянскому зашла секретарша и сказала, что у них будет ребёнок. В четыре часа юрист отравился в столовой компотом, и весь остаток дня промучился диареей. Вечером, подходя к подъезду своего дома, он увидел пожарную машину, опоясанную толпой зевак. «Утюг не выключил!» - воскликнул Остап Петрович. И был прав.


country club case


В одном из роскошных особняков «Кантри клуба» жила небольшая семья. Папа являлся основателем одного из телевизионных каналов, мама владела сетью салонов красоты. Сын ничего не делал, вёл праздную жизнь, большая часть которой состояла из катания на яхте и поедания морепродуктов. Ещё в особняке жил дедушка, прикованный к инвалидной коляске (отчим мамы). Он был глух, нем и слеп, единственное, что выдавало в нём человека – это спорадическая улыбка, находившая его осторожно. По пятницам приходила уборщица, некто сеньора Сусьедад, колумбийка. Она делала влажную уборку, готовила обед, ухаживала за цветами в саду. Через некоторое время хозяева сделали ей замечание относительно качества уборки.
- В доме слишком много пыли – говорила мама.
- Вы не находите, что в доме слишком много пыли? – говорил папа.
- Пыль! – восклицал сын, проводя пальцем по читальному столику.
Только дедушка ничего не говорил, ибо не мог, но зато улыбался и, причём, так широко, как будто бы знал какую-то тайну. Вскоре уборщицу уволили, наняли другую - сеньору Польво - тоже колумбийку. Но и она вызвала неудовольствие среди членов семьи.
- Нет, но пыль же повсюду, – причитала мама.
- Я не могу дышать, повсюду пыль, это безобразие – причитал папа.
- С этой пылью надо что-то уже делать, ребята, ибо это пыль – сокрушался сын.
А дедушка смеялся. Сеньору Польво уволили, наняли сеньору Барро. А потом уволили и сеньору Барро, так как с ней пыли стало ещё больше. А дедушка смеялся.
- А что это дедушка постоянно смеётся? – сказал сын, - уж не он ли генерирует пыль?
- Странно! – воскликнула мама.
- Очень странно! – воскликнул папа.
- Гнать его из дома! Это от него пыль! – заявил сын.
Дедушка сопротивлялся, цеплялся за коляску, как бездомный кот в колбасу. В итоге, папа и сын вынесли его из дома вместе с коляской, оставив на ближайшей мусорной свалке. Удивительно, но пыли после этого не стало!


тату


Корней Иосифович, сидя в гостях, уронил кусочек пищи на пол. Пища была сыром. В другой обстановке, скажем у себя дома, он бы этот кусочек непременно поднял бы и приговорил на месте, но в гостях неудобно – мало ли что подумают – да и нравилась ему эта Шиманская с противным волосатым мопсом, который весь вечер косил недобрым глазом на всех. Корней Иосифович не был стар, напротив, ему было всего шестнадцать, просто так его прозвали в школе, а почему – неизвестно. Он, тихий школьник, не участвовавший ни в одной серьёзной драке, сильно выпивший, сегодня захотел полютовать да поизбивать людей до синевы, удивить, в общем, Катю. Желания иногда материализуются. Так и случилось на этот раз. Проходя мимо двух парней и шрамированной девушки, Корней Иосифович выкрикнул: «Эй вы, пидорасы горбатые!». Незнакомцы без лишних слов полезли в драку, в ходе которой Корнею Иосифовичу раскроили бровь, Вите Щербакову порвали кожаную куртку, Менагерова просто ограбили, только Кате не досталось, чего не скажешь о её питомце: его запинала до полусмерти шрамированная девочка. По большому счёту, это всё. Корней закончил школу, поступил в университет на филолога, затем бросил университет, стал пить, потом пить бросил, выучился на мастера татуажа и тем самым худо-бедно зарабатывал на жизнь. Однажды к нему пришла клиентка и попросила сделать ей накожную надпись «Cogito ergo sum». Корней Иосифович сразу узнал её, шрамированную обидчицу из прошлого, угостил чаем, рассыпался мелким бесом, предлагая иные татуировки. Остановились на японском иероглифе, который означал «кто если не я?». Так и прожила шрамированная девушка с мыслью о своей исключительности, подпитываемой красивым, лихо сработанным, изображением. Корней же Иосифович тоже чувствовал моральное удовлетворение, ибо вывел на презираемой плоти не что иное, как «прошмандовка». Однако, жизнь порой сложнее, чем мы измышляем: Корней Иосифович ошибся: шрамированная клиентка ничего общего с той дракой не имела. Фамилия её Подгорная, она разведена, ведёт замкнутый образ жизни, растит двоих детей и всё ещё надеется встретить настоящую любовь.


разбитая ебучка


Погода стояла настолько хорошей, что хотелось впасть в бешенство и начать убивать людей. Барсуков возвращался домой от преподавателя литературы Полянцева, редкостного, к слову сказать, прохвоста. Барсуков думал о том, что такого жаркого лета не было не то чтобы никогда, а никогда в жизни. Кто такой Барсуков? Барсуков был учитель пения. И вдобавок ко всему он носил круглые очки, как у Троцкого. На подступах к своему дому, на фонарном столбе он увидел объявление, гласившее:

Благотворительная организация «Благодать» окажет помощь нарко- и алкозависимым личностям. Обращаться по адресу ул. Зелёная 99 миллионов сто восемь дробь два.

Барсук оторвал бумажку с адресом и поднялся к себе на семнадцатый этаж. Дома он скинул сандалии, чёрные потные носки и поел еды. А потом почитал газеты. И побрил бородку. И позвонил Полянцеву. И отправился на улицу Зелёную. Его угостили чаем, сказав, что «сессия» уже началась, но он может поучаствовать. В зале, несмотря на большое скопление народа, было прохладно. Барс вошёл внутрь и сел на стул, поставив подле себя небольшой дипломат. Люди поднимались по очереди и рассказывали свои никчёмные истории. Очень скоро Б. стало скучно. А потом он вообще впал в раздражение. А люди всё говорили и говорили. Слово взял огромное жирное ничтожество с испариной на лбу. Он говорил увлечённо и долго, видно было, что процесс доставлял ему превеликое удовольствие. Он говорил около сорока семи минут. И по всему его виду, по его уверенной восьмибитной речи, можно было заключить, что говорить он ещё будет столько же, если не больше. Учитель пения не выдержал. Достав из дипломата банку пива, он сказал: «Вы все дерьмо!». И отпил пиво.


булонь


В шкафу сидел чемодан. На протяжении двадцати пяти лет он сидел и внимал. Это был добротный чемодан из поросячьей кожи, переживший трёх своих владельцев: Ивана Ильича, Ивана Кузьмича и Захара Петровича. Сейчас он никому не принадлежал: о нём позабыли. Он сидел в пыли, овеянный думами. В себе он хранил несколько вещей: дудку, мелок и циркуль. А думал он о простом: о портянках. Об их полезности в быту. Самое неоригинальное, что можно сделать с портянками – одеть в них ногу. Оригинальнее: погонять ими, предварительно обоссав, какого-нибудь охуевшего в своём невежестве профессора ядерной физики. Чемодан не имел имени. Если бы у чемодана было имя, то это имя было бы Чемодан. Не иначе. Будь у Чемодана сын, скажем, Лев, и если бы этот сын работал, скажем, учителем в школе, то школьники величали бы сына так: Лев Чемоданович.
Никто не ведал, что чемодан сидит в шкафу и мыслит. И уж тем более никто не ведал, что чемодан таит в себе дудку, мелок и циркуль. Следовательно, дудкой никто не дудел, мелком – не писал, циркулем – не чертил. Чемодан больше всего на свете хотел быть музыкантом и дудеть в собственную дуду. Но у него не было рук, а значит осуществлять полезную работу он не мог. У чемодана был только чемодан, и чемодан знал это. Мелок и циркуль сидевшего в шкафу не интересовали. Дудка – повторюсь - интересовала. Но дудка сама по себе не дудит. А рук не было. А музыки хотелось. Но не было рук. Однажды пенсионер Гигиберия открыл шкаф, и узрел там чемодан. Он искал нечто отличное от чемодана, но обнаружил именно чемодан. Чемодан не открывался: отсутствовал ключ от замочка. И тогда Гигиберия пустил в ход свой малахитовый крюк, который служил ему правой рукой, и вскрыл чемодан вопреки желаниям последнего по полной схеме. Вскрыл его Гигиберия и возрадовался. Дело в том, что пенсионера пригласил на свой день рождения трёхлетний внук Павлик, и пенсионер не ведал, что выбрать в качестве подарка. Точнее, ведал: пожарную машину на радиоуправлении, но денег на её покупку жалел. Пенсионер Гигиберия хотел подарить внуку такой подарок, который был бы одновременно и хорошим, и пригожим, и - к тому же - бесплатным. Пожарная машина под данную категорию подарков не подпадала. Гигиберию знали, как сребролюбца и неистового жмота. Его бюджет посторонние расходы исключал если не навсегда, то почти навсегда. А тут чемодан, да ещё и набитый дарами. Мелок, допустим, сгодится на начертание букв. Полезно! В дуду можно дудеть. Приятно! А циркуль… а циркуль лучше убрать подальше, а то, чего доброго, Павлуша по неопытности напорется на него оком, и последнее - долой. Итак, подарок Гигиберии состоял из мелка и дудки. Не хватало мелочи, детали, чего-то завершающего. Что это может быть? Да хотя бы губка. А что? Ею можно мыть посуду, натирать обувь, мылить себя и даже играть в неё, представляя интересным предметом. Пожарной машиной, например. Отличный подарок, хотя, как оказалось в последствие, не очень, ибо Павлик непрестанно дудел. Казалось, что измор гостей продолжался целую вечность, пока, наконец, изверга не увели родители и не наказали как следует. Впрочем, от неистового дудения в дуду пенсионер Гигиберия только выиграл. Он приговорил под шумок с тарелки Павлика фрагменты недоеденных яств, наполнившись в длину и в ширину радостью мира тончайших наёбок.


памятка пионеру


Настоящий пионер ест сырое мясо три раза в день.
Настоящий пионер всегда с упоением жмёт на кнопку «аларм».
Настоящий пионер курит и плюётся только по большим праздникам.
Настоящий пионер должен иметь два костюма и один двубортный пинджак.
Настоящий пионер экономит энергию и никогда не выписывает больше двадцати процентов.
Настоящий пионер должен говорить «спасибо» той девушке, что усмирила его безразмерную похоть.
Настоящий пионер любит подвижные игры и с удовольствием подключается к ближайшей атомной станции.
Настоящий пионер должен следить за тем, чтобы не задевать угрюмых прохожих своей пятиметровой клешнёй.

Настоящий пионер таков, что ну его на хуй!