Изобразительное искусство или V.I.P. тусовщики, и ими подписавшиеся.

Автор: San Tec (Литпрому посвящается)

Все персонажи вымышленные и никакого отношения к реальным людям не имеют. Любые совпадения случайны и автор вообще не за что ответственности не несет, тем более за это…

***
Меня даже как-то слегка покоробило от неожиданности, на мгновение вогнав в ступор растерянности, после непродолжительного разговора по телефону со Светой.

Пять лет назад мы расстались, тем подытожив год наших с ней более чем романтических отношений. Сам роман был бурным, но волею случая, беспричинно почил в забвении, так скоропалительно, что сумел оставить нам теплые, дружеские отношения на все эти годы.

Не разделяя Светкиного энтузиазма, в попытках к излишней закадычности в общении, я все же с удовольствием изредка встречался с ней.

Но тут совсем другое дело. Света, как всегда не разбирая часа, задребезжала моим мобильным, во втором часу ночи. Фоном ее слов, был грохот музыки, чей-то громкий разговор со смехом и восторженный крик: - «Кирюха, привет! Спишь?»

- Привет, знаешь ведь, что сплю, чего спрашиваешь? – потирая глаза, сонным голосом, не вполне вразумительно, ответил я.

- Давай завтра к восьми, ко мне! Домой! Вечеринка будет! Клёвая! Но по-простому, только все свои соберутся! - Пытаясь перекричать шумовую завесу, напрягала голосовые связки Светка: - Ну, что, придешь?

Во избежание продолжительных ночных уговоров с отрывом от сна, я неосмотрительно согласился, откашлявшись, выдавив некое «угу», с одним желанием, быстрее повесить трубку и снова лечь спать.

- Отлезь, придурок! Тебе сказано! Сходи к вокзалу, может там чего и обломится! – тихо (видимо прикрывая трубку) негодуя, сыпала советами Светик: - это я не тебе Кирюша, ну всё, значит завтра, жду! В восемь не опаздывай!

***
Утром, осмыслив ночной GSM диалог со Светой, я понял, что попал, но отказать Светику, не мог, даже имея неизменную заготовку о неотложных делах или плохом самочувствии.

Вечером, подбирая «прикид», среди имеющейся у меня одежды, я в очередной констатировал, что сильно отличаюсь от круга Светиных знакомых.

Выйдя удачно замуж, затем еще более удачно разведясь, Светик, будучи профессиональным художником, а теперь еще и с кучей денег, целиком отдалась тусовочной жизни элиты, богемы и примкнувшим к таковым, просто странным личностям.

По опыту прежних визитов к Светику, я понимал, что вряд ли смогу влиться, хоть на вечер, в когорту ярких лиц, даже надев единственную, пеструю майку с китайскими иероглифами и электронной бегущей строкой на спине. Не то, что бы мы были разными людьми и жили в разных мирах, но отражение нашей жизни было слишком не похожим.

Мой взгляд на жизнь преломляла обычная работа и простенькая квартирка, пусть и в центре, а их отражение искривляли либо особняки и дорогие машины, либо затхлые подвалы, оборудованные под мастерские, угар тусовок и химический допинг для задора.

И длинная, высокая стена, абсолютного нежелания к пониманию друг друга.

***
Однако, желание надраться на халяву и призрачная надежда зацепить какую ни будь начинающую поэтессу или законченную «свецкую львицу» (что вообще маловероятно), привело меня к элитной многоэтажке, где последим этажом, числилась Светкина квартира.

Пару минут в лифте, и вот я уже звоня в дверь, поправляю впервые набриолиненную прическу, удлиненных волос.

Армированная стальными вставками, буковая дверь, тяжело распахнулась, сверкнув лаком.

Я нерешительно шагнул внутрь. Огромный холл содрогала излишне ритмичная музыка, вырывающаяся из колонок размером схожих со шкафами. Человек открывший дверь, в клетчатой юбке не похожей на килт, молча развернулся ко мне голой спиной и удалился в какофонию красок и звуков, в центре зала.

Светы не было видно. Я прошел в комнату. Взял стакан с фуршетного стола налил малость виски, попроще, и стал расхаживать сквозь прорехи в бесчисленном скоплении народа, окидывая взглядом присутствующих, старясь не толкаться.

- …вот его последняя строчка: - «…скомкаю душу в рубище драном…» как вам? – обрывками доносилась дискуссия между длинноволосым молодым человеком в драных джинсах и парочкой симпатичных девушек, лет двадцати в розовых одеждах (к которым он обращался «две киски», почему-то): - Ой, мне он вообще не нравиться. Если уж отождествлять две составляющих одного взгляда, то тогда словами моего любимого Накоморы: - подхватила та, что была повыше, с большим кулоном на шее: - «…урывки света, снедаемые тьмой, живут теперь во тьме и блещут ею…».

Слева, ближе к эркеру исполинского балкона, кипел оживленный спор, о творчестве художников с незнакомыми мне фамилиями, сопровождающийся темпераментной жестикуляцией. Человек восемь молодых людей, три девушки и одно нечто в парике и очках-блюдцах, обсуждали кисть фламандской школы и мазок флорентийской, первой половины восемнадцатого века.

Юноша с окладистой бородкой и широченных клешах, волнообразно водя кистью руки, комментировал свои действия: - в этом углу, он одним только переходом от охры к кобальту с лазурью, выдал настроение общей композиции. Ты сам представь если бы ни его размашистый мазок к центру, то что бы вообще получилось?! Голову на плечах надо иметь.

Я решил сменить направление своего перемещения, выбрав свободный пятачок у сены ближе к выпивке, к тоже там стояла одинокая особа презентабельной внешности и смотрела на стену задрав голову.

Снова наполнив осиротевший стакан виски, отхлебывая и причмокивая, я приблизился к очаровательной незнакомке, рассматривавшей целый ряд полотен, висевших на длинной, высокой стене.

- Добрый вечер! – невероятно учтиво произнес я: - интересуетесь живописью.

Девушка в боа из перьев, открыто оценивающе, осмотрела меня с ног до головы и равнодушно хмыкнув переместилась к следующей картине.

- Меня Кирилл зовут, а вас?
- Матильда – резко бросила она, тряхнув копной огненных волос, продолжая затягиваться из длинного мундштука.

Я постарался продолжить нескладно зарождающийся разговор, как сзади меня подошел среднего роста паренек в расписной рубахе, с лету сунув руку: - Писатель!

- Кирилл! Инженер! А как Вас зовут? – поспешил отозваться я, торопливо протягивая руку.

- Писатель, так меня все тут и зовут. А так, я особенно ни чем не занимаюсь.

Слегка удивившись, я кивнул, наложив трафарет улыбки на пересохшие губы, и только затем отглотнул из стакана.

Следом подтянулся старичок в плющевом пиджачке с фиолетовым бантом и совершенно седой головой: - Фанцапов Елизар Матвеевич – сухо и официально кивнув.

Я поймал взгляд Матильды на очередной картине, мы переглянулись, и она даже улыбнулась в ответ.

Кирилл, кажется? – неотрывная прищуренного взгляда от полотна обратилась она ко мне: - Вы видимо Светин приятель? Я Вас тут раньше не встречала.

- Да…
- Вы артист, может поэт или бизнесмен?
- Нет…
- Ну да не важно. Взгляните. Видимо последние приобретение Светланы, раньше она тут не весела. Да, совершенно свежий взгляд. Странно, что неподписанная. Может это Раков рисовал, обратилась она, к появившемуся неизвестно откуда человека напоминающего всем своим видом дачника на отдыхе.

- Не очень похоже, что-то – отрезал тот: - но манера письма интересная.

В спор вступил приятный молодой человек в белой майке с надписью «Гонщик» на английском языке: - у нашего Светика всегда всё было хорошо со вкусом. Смотри Гига – обратился он к проходящему мимо по виду рок музыканту: - мазок уверенный, кисть твердая.

Матильда продолжила: - Чувство пространства у автора просто шикарное…

- Нет, тут всё дело в цветах, цвета как подобраны. Одни полутона как лихо настроение передают – кто-то еще изложил свое видение.

Я пристальней всмотрелся в картину, в надежде открыть и для себя секрет, доносимый этим творением. Но кроме разноцветных квадратиков, клякс и разводов, ровным счетом не увидел ни чего интригующего.

Арбитражный суд искусств, вступил в жаркую полемику поиска истинного подоплека, на этом холсте. Доводы, выкладывались игральными картами. Кто мог бросить валета, кто короля, но всегда находился как минимум один, имеющий козырного туза в рукаве.

Реплики и комментарии уже безадресно сыпались со всех сторон, и уловить, кто именно их выдавал, становилось всё труднее.

- Ты глаза-то разуй, будто в художественную школу не ходил! Вон тот верхний угол, оранжевого куба пересекается легкой лиловой линией, видишь? Ну, так, как раз там, есть некая символичность осознания бытия.

- По мне, так это глубже чем «Черный квадрат» Малевича.
- А чем же интересно «квадрат» глубок в этом восприятии?
- Хотя бы тем, что Малевич его первым минимизировал до одной простейшей фигуры.
- Ага, первый! После Японцев. Когда они красный круг на своем флаге нарисовали.

- Тут квадрат ни причем! Линия! Линия узловой сюжет!
- Ты еще Пикассо с его «Синей линией» вспомни. По-твоему, он тоже первый линии начал рисовать.

Короче, каждый пытался выложить свою точку зрения и вставить ее в рамку холста, показав свою особенную осведомленность в изобразительном искусстве.

Мне становилось все стыднее. Этого, как раз я и боялся больше всего. Я не понимал ни слова из излагаемого спорщиками. Я до сих пор не понимаю квадрат Малевича и синюю линию Пикассо, но, правда, не боясь в этом сознаться публично.

А спор тем временем достигал апогея. Пошли цитаты из Ницше, выкладки по Фрейду и даже две строчки из библии.

Неизвестно, сколько бы всё это продолжалось, если бы не появилась Света.

Она грациозно приближалась в сопровождении двух статных молодых людей, один из которых был одет в льняной пиджак поверх майки с портретом «Ч» и держал хозяйку под руку. Второго кто-то из толпы восторженно назвал «Ра» (вроде как бог солнца, что ли, из Египетской мифологии). Странное имя, для смертного.

Заприметив Свету, с двумя сопровождающими, которые по всему числились здесь последнее время, за непререкаемых авторитетов, шумные гости замолчали.

Нераскрытый, глубинный смысл картины, гильотиной повис над толпой.

- Спросим у «Ра»! Он нас рассудит – очень робко выкрикнул скрытый толпой дребезжащий, стеклянный голос.

Ра, довольно ухмыльнулся, пустив колечко из сигарного дыма: - ранний сюрориализм. Кисть, пожалуй, французской школы. А на картине и невооруженным глазом видно квентисенцию концентрированного времени, уходящего в бесконечность вселенной.

Ра, замолчал и вопросительно посмотрел на парня в майке с портретом «Ч». Ответом был его одобрительный кивок.

Увидев меня, Света подошла и чмокнула в щеку: - привет Кирюха!

- Привет Светик! – радушно ответил я.

- Господа позвольте представить автора этой картины – вытянув в мою сторону руку, громко обратилась к собравшимся Света.

От внезапно нахлынувшего потока нескончаемого смущения, я почувствовал себя голым.

Толпа молчала.

Света слегка подалась ко мне и вполголоса стала говорить мне на ухо: - Помнишь, как ты притащил на второе свидание эту милую мазню, когда еще не знал, что я художница.

На днях отрыла ее и решила повесить вместе со своей коллекцией, так просто в память о наших отношениях. Мне почему-то приятно на нее смотреть, наверное, потому, что ты ее для меня рисовал, с душой.

Я только улыбнулся и не сказал ни слова.

***
Через минуту праздник продолжился, все стали разбредаться по интересам. Воспользовавшись моментом, пока Света была занята разговором с кем-то из гостей, я постарался незаметно улизнуть.

Пока я шел к выходу, из толпы то и дело, но негромко кидали мне вслед: - Мазила! Маляр! Не переводи больше краски на дерьмо!