Стыд-о-Срам

Автор: не жрет животных, падаль Именно отсюда мы заглядываем себе в глаза, изнывая от желания плюнуть в них со всем пролетарским гневом.

Совестливые старушки любящие давать всему подряд названия и навешивать одним им понятные ярлыки на все любое в окружающей среде, достигнув возраста абсолютного бессознательного щастья или столь же бессознательного разочарования, все чаще шаркая беззубыми деснами, шепотом называют это явление стыдом.

Социальная активность старушек, столь яростно проявляющаяся в общественном транспорте, где они, вероятно, окончательно постигают всю бренность бытия а также всю абсурдность ожидания трагического финала, ядом концентрируется в этом коротком слове. Приходилось ли Вам, юные любители чё-почитать, ловить на своем затылке огненные взгляды пенсионеров, которые откуда-то сверху, вероятно с вершин собственного эмпирического опыта, обличительно пытаются убить вас ясностью собственных честных глаз, ну если не убить так хоть пальцем расшатать…?

Сделали что-то не так? – вот результат: штук десять воспитанных самим Лениным старушек готовы разорвать вас в клочья. Эскалации насилия умело достигается первыми попытками полемизировать с кипящими бабками. Сценарий отчаянной немой войны с пенсионерами известен каждому, кому доводилось сидеть на местах для пенсионеров и пассажиров с детьми в метро, а также тем, кому натерпелось попробовать собственную подружку на ощупь или ссать в клумбу близь мест массового скопления людей и пожилых граждан. Помните это чувство, поклонники интроспективных методов самопознания, как раздражение вызванное отрывом от любимого занятия (сидеть, вульгарно тискать подружку, ссать в близлежащих кустах) смешивается с неприязнью к метким бабкиным комментариям?

Все глаза мира в этот момент уставились на вас – это шоу и оно непременно должно продолжаццо. История же посвящена тому, как пиздят низачто…

Помниццо, удушливым летом, я, опьяненный жарой и невкусной, но очень эффектной водкой, растворенной в пустом и очень от этого грустном желутке, тщетно пытался сконцентрировать взгляд на свежеприобретенной газетке…канешна, статус решает… утром на работу – беспезды…. Во чтобы то ни стало надо прочесть передовиццу… а то хули обсудить с бдительным и не в меру информированным руководством. Однако, пары алкоголя со вчерашнего вечера-сегодняшнего утра очень не способствовали сосредоточению…Очень призабавно ехать утром в потном вагоне со стадом ультрарадикальных пассажиров лоснящихся от пота и какой-то мерзкой слизи, будучи при этом пьяным, добрым и ни к чему не готовым, но в костюме и красивой рубашке в клетку и с газетой «Ъ» в ладошке. Такие ебла, как мое, как позже выяснилось, вызывают у старушек самую сильную реакцию отторжения, я – для них, иопта, что красная тряпка для быка-опылителя на заре пубертатного спурта. Именно таким как, я особо одаренные старухи могут с оглушительным успехом ввернуть излюбленную фразу про «а еще очки одел…».
Когда очень нетрезвый организм стремицца сфокусировать внимание на чем-то в окружающей нас среде, обычно точка отсчета восприятия располагается в очень узком поле смутного взгляда. В тот день в поле моего взгляда помещалось приблизительно 2-3 мелко набранные (вот пидорасы) буквы из текста очень умных статей. Общая расслабленность и столь ограниченное видение ситуации не оставляло мне возможности постичь весь тайный смысл медиапосланий, так что глубоко в душе на это безрезультатное занятие мною был положен основательный хуй… Хуй-то лежит себе лежит, но к малоприятному по утру вкусу выпитой вчера огненной воды примешивается терпкий (какое же пездатое слово – «терпкий» так и хочется его ввернуть, нате вот еще – терпкий) привкус мелкого западла – типа: чё это я, с высшим образованием и в таких красивых очках ни хуя понять не могу – мистификация блянах….Усугубляецца мрачное чувство совсем уж ни в какие ворота подозрением, что сзади, там где спина и все-такое прочее, притаился коварный пидорас, как раз решивший освоить новые приемы петтинга, добросовестно обтирающий спину и все-такое прочее соседа собственным чахлым тельцем.
Мама говорит, что с годами я становлюсь злым и очень агрессивным падонком, ассоциальным типом и в принципе склонен к девиациям. Она склонна полагать, что виной тому – беспринципные телки, у которых на уме только секс (именно секс). Поэтому являясь свидетелем моих неоднократных столкновений с разнородными мудаками, имеющими свою точку зрения на правильность моего поведения, предпочитает мне компанию не составлять, а ездить самостоятельно, в принципе избегая вульгарных сцен насилия и секса в кино и общественном транспорте.
А хули спрашиваеццо делать (немой вопрос маме-гуманисту и правдорубу)? Сцука-стены в вагоне желтые – сумасшедший дом и ниибет… контингент тоже соответствующий – хули удивляццо, амбиции санитара меня хоть и оставили, но терпеть всякую хуйню не намерен и впредь.
Силясь понять содержание прессы ни хуя не с утренней чашкой кофе, а в компании дурно пахнущих нефранцузскими духами граждан, я стал понимать, что силы оставляют меня так и поверишь в удивительную энергозатратность умственных напряжений. Понимание, что нужно присесть, постигло внезапно иначе на горизонте маячит риск наебнуццо в сограждан и разбит мимолетно пару амбиций в пьяном неконтролируемом угаре, который как всегда нахлынет в полете (конечно, такое душевный подъем и легкость в членах – куда тут без драки).
Вот я уже сижу, глаза стараюсь не закрывать – ибо там в темноте, такая начинается призабавная кутерьма, что хоть башкой апстену ибись, чтоб карусельное головокружение приостановить… способ не закрывать глаза быстро найден – спасительная газетка (вы только задумайтесь в каких пикантных ситуациях вас всегда выручит пресса, не только в сортире и истощившимися запасами бумаги).
Сосредоточен я уже ни разу не на околокультурных публикациях на розовой бумаге… а конкретно на принятие человеческого обличие и конструирование умного выражения лица, хули газетка с очками пиздец как обязывают, Noblesse oblige и ниибет.

И тут на тебе, откуда не ждали, ожогом по темени – бабкин взгляд. Не терпит революционный элемент догнивающий в почти истлевшем старушечьем теле, такой классовой несправедливости и ниибательского непочтения. Не желает мирится с обстоятельствами и не проявляет ни малейшего общечеловеческого милосердия к постыдному состоянию моего организьма… Жжение в темени усиливается по мере того, как старушка определяется с выбором мишени для удара, чувствуется (мать его) концентрация ментальных усилий – щас ебанет – думаю – тираду о жирующей молодежи без корней и хуя в голове… боюсь не вынесу… стошнит к в стишке у Хармса.

И точно, как в воду глядел, понеслось – креатив об отчуждении молодого поколения от гуманистических ценностей социалистического общежития и общехристьянских моральных принципов не в бровь, а в глаз… ей же невдомек, что Заратустра совсем о другом... Чувствую, что общая истощенность и предвкушение полного забот рабочего будня не оставляют возможности вступить в дебаты, а вялость в членах не позволяет ретироваться и уступить нагло отобранное у пенсионера место законному претенденту. Остается один вариант - силясь подняццо (напоминаю, угнетенные приемом алкоголя доли головного мозга не обеспечивают должного протекания сенсомоторных функций), выслушивать бабкин монолог с терпением и понимание, как тюлень в цирке. Когда я понял, что мой извиняющися взгляд на бабку не действует слабительным образом, а ноборот, стимулирует к продолжению ее риторических экзерсисов, я стал отчаянно подыскивать внутренние способы отрешится от ситуации – читать про себя мантры, неожиданно начать верить в бога, вспоминать чета хорошее из сопливого детства… но все тщетно, последний фатальный удар по моему самообладанию нанес метко брошенный в бабушкино лицо взгляд – сцукко, классная руководительница из родной школы как она есть… радость узнавания сменилась комплексом более скользких ассоциаций…
Ненависть к руководителю переродившейся в бабке воспылала что пездец не унять, сансара нах и ниибет. Почтенная публика, чутко распознав критичность назревающей развязки разделилась на два оппонирующих лагеря – одни хотели меня тутжа замудохать и предав тело земле, подарить отбитый место-трофей бабке-победительнице, другие постигая трагичность и плачевность моего состояния, проявили милосердие и стали предлагать агрессору другое место, типа – отъебись от него старая скотина, видишь человеку и без тебя хуева, а ты провоцируешь – сядь и заткнись, старая сука… в парламентарном изложении канешна.
Куда там, this means war, кошелка давно как вышла на тропу войны и сворачивать в предвкушении скорого финала, сворачивать не желала… хули, организм требовал крови. Я уже перебрал все детские воспоминания, которые мог вспомнить на тот момент, но так как всплывшее в мемуарах лицо незабвенного руководителя класса, полностью отвлекло меня от всякой там пестрой мишуры, все почему-то касалось проклятой кузницы знаний, где мы когда-то дружно жрали гранит, запивая его дешевой воткой и пивом. Вот полный слюней и эмоций поцелуй одноклассницы Лены, запах мятной жвачки из ее робко приоткрытого рта, смешанный с ароматом ее истинно женского возбуждения, жаркие ноги у меня за плечами, желание поскорее разделаться с этим и пойти гонять в футбол, желтый вечер летней маленькой смерти в ее теле, скорое одевание и придумывание отговорки для ее стариков.. постоянная ложь от эрудированного ухаживания до причин разрыва, сопровождавшая отношения, осуждение учителей прознавших про активную половую жизнь воспитанников, мокрые грязные ощущения – все летом, везде жарко, скользкие простыни горят – я чувствовал это тогда, чувствую это сейчас – искреннее призрение к искусственной недоступности смешанным в равных долях с липкими пальцами похоти. Голубая лазурь ароматов духов в зависшая в тяжелом распадающемся на слои ночном воздухе мертвых столичных парков, все слова – ложь от начала до конца – и она, эта сука, которая никогда не оставит в покое, которой нужно показать негативный пример классу (им почему-то должен был быть я). Меланхоличные переживания критических речей выдавленных гнусным срывающимся и по-старчески дрожащим голосом… зыбкая дружба, белозубые улыбки, далекая сладость кока-колы… все дальше и дальше. Отвратительный нос, на который сползают огромные очки с цепочками и дужек, голова абсолютно круглой формы, ощущение близости и вероятности удара тяжелым предметом, желание деформации – не передаеццо словами… просто хочецца ебануть по голове и разукрасить себя кровью – магическая пропорция соли и сладости, теплые и тяжелые капли по всей одежде… миллиарды строк ДНК на твое одежде…все ближе, ненависть – вся яснее…
Я ни слышу бабкиных слов, а в моей голове барабанами стучат эммонации детства, все самое мерзкое и гнусное. Говорят наши сны трансформируют реальность, звонок будильника в наших сна превращается в рев мифических существ, сквозняк над кроватью спящего ворвется в его сновидение арктической стужей… беспезды, это так – значит я сплю, а удушливая атмосфера копченого воздуха сожженного жарой лета смешивается на мольберте моего короткого забытья с мерзкой рожей старушки, менторским тоном и общими очертаниями уносящей меня назад к школьной стене позора, где, расхаживая взад и вперед перед мной, склонившим от боли и отвращения голову, воняя гнилью мертвых зубов, гордая старуха объясняла моим соседям по парте, почему я антихрист… я чувствую это сейчас все самые низкие ощущения ускоряются распадом алкоголя в крови, я чувствую то же, но в миллион раз сильнее, я устаю верить, что я не там, я натянут как струна, эта струна дрожит и белеет, прошибает холодные пот…

Я блюю, блюю на старуху, которая еще некоторое время продолжает свою пафосную обличительную речь…
Я Все знаю, сука, и без тебя. Без тебя я понимаю какое я сейчас дерьмо...
Не помню, как я это жрал, но старушка выглядит приотличненько: скромное обаяние буржуазии как она есть, пестренько и со вкусом, а главное очень насыщенно красками… желудок иногда пиздит, что он пуст не стоит слепо ему доверять.
Я вздыхаю и чувствую легкость победителя – освобождение от рвотных масс и осознание себя ангелом истребления: каждому свое… я не хотел насилия, но терпение имеет обыкновение лопаться, мне уже плевать я бегу прочь из подземелий – минотавр орет и собирает свои кишки по полу. Никогда не знаешь, на кого напал так пренебрегая выбором жертвы. Хочешь войны –готовься к сюрпризам. Никакой сознательности и злого умысла в моих действиях – естественный экспромт, на каков эффект. Да, я йобанная свинья, я нагадил на публику ожидавшей увидеть гладиаторский поединок. я просто устал от того что на протяжении всех этапов жизни находится ублюдок, который мне об этом расскажет, еще раз упомянув о том какая же я все-таки скотина.

Не жрите животных – они вас тоже не любят