Откровения Карлик

Куда ушли осенние парки, заброшенные дома, бомжи и гопники? Все словно всосало в ржавое сливное отверстие старой чугунной ванны, оставив на поверхности лишь клок грязных бабьих волос. Я начал писать просто, а то и вовсе не писать. Появилась практичность, чувство того, от чего смеявшиеся увеличиваются. Но хорошо ли это? Не подохло ли к хуям то, что заставляло писать про полторашку Блейзера, мокрые скамейки и желтые листья, скрывающие гнутую чугунную ограду? Не истлел ли мой мозг в ежедневных боях за финансовый успех и качественное самоудовлетворение? Вернусь ли я к той спокойной грусти. Или… может быть не время? Время ломать и строить, читать и записывать, пробиваться и осваивать, а не корпеть над пыльными бумагами и забитой крошками клавиатурой перегревшегося ноута? Чем вообще занимается там, у меня в голове, пьяный карлик, диктующий мне все эти предложения, слова и буквы? Я точно понял одно — его нельзя контролировать. Порой он надолго впадает в спячку, чтобы не мешать мне пробиваться на ниве программирования, построения жилищно-эксплуатационных стандартов, увлечения старой покосившейся машиной. Порой начинает безумно метаться, отвлекая от работы и диктуя целые тонны размышлений, не несущих в своей сути ничего определенного или целенаправленного. Я, я не а пьяный карлик в моей голове, хочу написать что-то осознанное и крупное, но он живет другими идеалами и взглядами на жизнь. Он знает что надо писать иначе, быстрее и красивее. Он вышел из своего детского возраста, когда мой депрессивный характер брал верх над его настроениями. Теперь этот хитрый вострозубый карлик ехидно ухмыляется и дергается за ниточки нервов, идущих к моим пальцам, все быстрее и энергичнее. Хочется его заткнуть, но даже это не получается. Впрочем, я уже давно смирился — надо полагать это я живу для карлика, а не он для меня. Было бы ошибкой думать иначе.

исключительно штобы не попасть в Хуету