Откровения Глава из моей с Игорцом Жирдомировым, новой повести

"… Как плохо, как нелепо, что теперь, в эпоху интернета, нельзя использовать слова не по их назначению. Вот, раньше, напиши я, скажем, что эта книга, о самой сути, парадигме релевантности общественного мнения. И что, говорится в ней, о многообразии, о мультиполярности, о бифокальном взгляде человека транцентного, даже трансдентального на симулякр нашего времени...

Нет, блядь, найдется очкастый умник. который влезет в сраную википедию и напишет отзыв-дескать, автор в душе неебет о морфемном происхождении, а значит, и о камулятивном значении всех умных слов, что он употребил в своей повести.

Раньше. лет пятнадцать назат, можно было вальсировать словами, как с незнакомкой из аргентинских фавелл. И ты мог быть уверен-она поймет и потдержит твой ритм. А сейчас… "

Это из «Либретто мудаковатых затиший»?

завидую Лютому. вот так вот запросто может себе позволить Игоря Эрастовича, Игорцом называть

Игоря Мырдоевича, кхм-кхм
Нет, Сань, это «Фавн Огня»

Мырдоевичем он редко. да и то, только в автографах подписывается.
с издательством определились?

«Фавн Окуня»
тоесть

щетаю надо назначить крайнего и жестоко его отпиздить.ибо.

Игорь как то сказал мне, на конференции по «Проблемам возвращения в письменность архаизма „надысь“:- „Как бы я не любил этот мир, комизм бурлеска никогда не очарует меня“

а вот хороший отрывок из трехсотой главы: "… коснулся рейсфедером ее разгоряченных мудей и вскрикнул. В голове пронеслись образы распятого Христа, ромбовидного квадратоида и Светланы Еремеевой после ампутации ушных раковин. Порфирий закручинился и, собрав волю в кулак, прыгнул в бурлящую магму, где его уже ждала теплая постель и шприц со щами. Пятница обещала новые проблемы, но до ее наступления еще оставалось целых три года..."

войдёт ли в книгу повесть-рысь
''Муляжъ Подвздошья''?

а мне вспомнилсо отрывок из «Катехизиса Дренажного Ковбоя»: «Геликоптер остеопороза сделал остановку. Не за горами, не за зелёными дубравами, но за помойной таёжной одутловатостью маяила Крытка… агенты Крытки сноровисто осанисто лезли за горизонт по телеграфным проводам. Орест натуженно приструнил гитару, было выпавшую из рапахнутой ширинки, ненароком проиграв „Оду к радости“ наоборот.

- Безумие! Безумие! — ревел он, опорожняя кишечник в верхнюю полку письменного стола. — Документы, свидетельства человеческого несовершенства, запечатлённые в лёгком ямбическом эндшпиле, — всё утрачено для горделивой неприступности Нины...

Воспоминание о Нининой промежности, приватно обнажившейся в полёте через двойную сплошную, ураганом пронеслось сквозь сознание Ореста, вызвав из подсознания архетип Юнга, ебущего Фрейда Отто Ранком на коде. Внезапно герой понял, что всё вокруг томно смеркается.»

велик конечно, чертяка, Игорь наш. в душу западает каждая строка гения

а чо вдвоем пишите, тандемом тоисть? Веть наспакухе можно поругатся по литературной части то и замыслу. Ебало то чистите хуть друг другу?

или божественнайа «Вакантная Релевантность Оторванных Лап»: «Тучное медресе заслонило инстинкт самосохранения, и ножные когти Богумила сами собой принялись стимулировать оргонный клитор статуи Невинности. Он думал неистовую мысль о порочном зачатии в Духе Божьем, о всех этих идеалистических спринцовках, надуманных Кантом и опровергнутых практикой онанизма в церкви.

Даже драже из неглиже не могло выхвать в нём больший, испуганный прилив охуевшей нежности...

- Где ж ты, моя сероводородная, где? — запел он и затанцевал. — В глубокой, бездонной вонючей пизде, а также немного нигде.»

что-то зациклило Игоря Нашего на релевантностях. вестимо, сказываетсо тройнайа кустарнайа лоботомийа, пережитайа в 1923-ем году

но есть ещё порох в широких, мозолистых пороховницах Жирдомирова, если судить по новому интеллектуалистскому квазипорно «Сиречь Домохозяйки»: «Брыли радуги приторно утонули в краях рваной раны небосвода, обнажив осклизлое лоно Селены. Лунные кратеры были конечно сифилитической сыпью, высыпавшей после контакта с залётным метеоритом — об этом писали в „Астрономическом Вестнике“ за 1977-ой — год, когда злачные пажити выродились в уродливые заскорузлые жертвы ландшафтных дизайнеров, а у Ленки пробились первые лобковые бивни и она, сгорая от стыда, демонстрировала их дворовым мальчишкам. То был год откровений, жестокости, новых технологий добычи удоя из раскалённого женского вымени...»