Бразервилль

Ночью спишь. Ты ночью слабый голый хоббит.
Слышишь: кто-то мягко по квартире ходит,
дремлющий паркет скрипит под ватой пят.
Спать уже не хочешь, а пришедший вроде
бы уверен, что все спят.

Он плывёт по залу тихо и неспешно,
мебель щупает рукой во тьме кромешной,
ищет выход, или жертву, или морг....

Город не любят, его внешний вид омерзителен:
серость никчёмных конструкций, дорожные язвы,
тени глухих горожан, превратившихся в зрителей
фильма, в котором их день – бесконечный и ясный.

Город не любит себя. Стоки мыслей отчаянных
пробуют голуби и пропадают куда-то....

Свет идёт от погасшей звезды миллионы лет,
а что если и с человеком происходит то же самое –
живёшь с ним, любишь, а в нём тепло уже на нуле,
и думаешь: «когда ты успела погаснуть, звезда моя?»
Наверное, почувствую (если раньше не взорвусь),
как ты вырастаешь в красного гиганта и, в первую очередь
меня проглотишь, не знавшего тебя наизусть,
наблюдавшего только через телескоп, а не воочию....

Прижались друг к дружке, прохладно и клейко.
Над буквами блюдце, свеча.
Мы будем сейчас вызывать человека,
а он будет нам отвечать.

За всё отвечать, а не образы штопать,
и будет к словам бережлив.
Каким стал тот мир? Изменилось ли что-то
с тех пор, как мы дружно ушли?...

У каждого нормального скелета – лязг.
Оделись мегаполисы в гирлянды бус,
пустились мегаполисы в бега и в пляс,
их клацанье костяшек – аритмичный пульс.

У каждого скелета: в черноте глазниц,
под рёбрами, где ранее гнездилась сушь –
гуляют сквозняки, как по нутру больниц,
и держатся за косточки обрывки душ....

Батарея остыла, твой жасминовый чай остыл,
остывает кушетка – ежедневная роженица,
да и ты остываешь, как пустеющий монастырь,
уплывает тепло за окна, чтобы в кого-то влиться.

Всё извёл на прохожих, всё, что выцедил из родных....

У тарелки случилось рагу. Во мне – дежавю
поплавками былых воплощений, кита грустней.
Иногда я завидую кошке и соловью,
а ещё я завидую камню, но – по весне.

Это страшно, когда расстаёмся в любви большой,
дабы в новом обличье завязнуть в иных мирах
и отыскивать тех, от которых на сердце шов....

Неопознанный вихляющий объект,
состоящий из пульсирующей влаги,
неизящно, как вербовка алчных сект,
провихлял по тем местам, где ходит всякий;

в гастрономе взял какую-то еду,
непривычную ему, без вкуса меди.
Кто-то снял и сразу выложил в ютуб,
кто-то вскрикнул, кто-то даже не заметил....

Давеча Бог к нам спустился с ночных небес.
Он обещал – он вернулся спустя века.
Как же мы жили десятки столетий без
Бога и правды, придумав себе врага?
В тучных желудках сверкнули сперва огни,
будто случился у неба гастритный жар....

Ты когда-нибудь видел человека с протолицом?
У него нет ни глаз, ни носа, даже ниточки рта –
будто ластиком стёрто, будто выровнено спецом-
пластиком. Неприятно вытаращилась пустота.

Как ему жить среди мимически активных людей?...