Вавилен Гламурский

Вася был здесь, и на стену взирал устало;
многое, что окружает запиленный style, но
мы продираемся через кустарника ветки
к прошлому в памяти - жизнь налагает veto.
Жизнь предлагает заняться не тем, а этим,
и не наматывать на вентилятор ветер,
не нарушая предложенных нам маршрутов,
без пафоса восклицаний, по типу: Брут, ты?...

Сегодня приснился Ванге

загадочный Рихард Вагнер,

среди мирового цирка

расставивши руки-циркуль,

наивный, бесхозно-млечный,

уткнулся в прозрачный вечер.



Плоть неба легка, бескостна;

лужайка, свирелька, козы,

сурок над травою взвинчен,

ждёт солнце – свою добычу....

Голову поднимаешь выше, какая прелесть,
оказывается есть то, что движется и не здесь
на плоскости обречённой переигрывать play-list
событий запрограммированных форматом test.

Это наверное дышит последнее сумасбродство
жабрами рыбы выброшенной течением на песок,
рыбы желавшей добраться до пирамиды Хеопса....

1/
Два зеркала, ты между ними,
корней ни в ком из трёх,
и там, где отраженья дымные
ложились на весло
полуистаявшими лицами,
вдруг понимаешь – не Элизиум.

Прореха в чём-то.
В пустоте?
Снов пепел отсылая к вазе,
предуготовленное тело
натри божественными мазями,
жди — дней заточенное лезвие,
/своё и только/, ахиллесие....

Звёзд букеты - кладбищенские цветы,
переход из каприччио дней в минор
отражения. Вечно зовущий стыд -
песнь сирены, звучащая за спиной.

Вверх по гамме к вершине октавной лжи
пробирается, время не расплескав,
околдованных тембрами окружив -
первородного небытия оскал....

«Вот в чем прелесть этого
путешествия вверх
по лестнице луны.»



Времени губка, впитавшая губ кровь,
влажною стороною падает на пол
комнаты 118: стыки углов,
плен потолка, и побеленных стен трапы.
Шизофрения?- бледнее себя самой,
зеву эона отдавшись девой и кормом,
чёрного неба царица (путана\моль)
дразнит диезом девиза - домов балконы....

Долой полумеры скитания в толщах вод -
есть невыразимая тяга к тому, что выше
законов природы, которые задает
недвижимый двигатель дня – рок рождений. Сны же
парят и зовут сонмом ангельских труб в ноктюрн:
вставай, поднимайся, взлетай, будь иных бодрее!...

Ещё один день исчезает бездарно остыв,
над тусклой землёю вираж непонятный звезды –
так падает время в сапог уходящему дню,
так время стремится в иное – к иному огню.

А мы забываем, чтоб легче касаться теней,
оставшихся здесь, помогающих справиться с ней –
такою тоскливою жаждой, не знающей зла,
она безупречна в итоге своём ремесла,
которое тщится из мухи слона, где влеком
в мечту скарабей у которого дни — грязи ком....

В темноте пустота фарширует снами
черепную коробку, дня зуммер замер,
якорь брошен в ночную, сырую мглу.
В наших весях зима на осень похожа,
весть Морфея на дребезжанье под кожей
неприятной новости, крики кошек
заунывны, но мне ли скорбеть, орлу?...

Себя порою спросишь
— Вавилен,
что здесь реальность,
что понятий каша?
И сам себе ответишь
— Жизни тлен
из чана одного
разлит по чашам.

Хлебнёшь из первой — пламя изрыгнёшь
на облаков трепещущую стаю,
аудиторию пронзит до пяток дрожь -
нехило быть драконом из Китая....