Последние комменты юзера Шизоff

Шизоff: ебаторий, это я мрачно пошутил, чоты
а чему радовацца, когда наши товарищи в застенках, блять?!

Шизоff: знакомо всё. Олень, хехе. он покруче Оверлука будет, бля буду

Шизоff: кот очередной раз захлебнулся творческим потоком

Шизоff: даже не буду хамить

Шизоff: как-то я смущён
думаю, что обезвоженный в смысле выпить Багиров поржот, но в обычном состоянии может проломить голову
Зощенко не люблю, может в этом источник моих сомнений

Шизоff: подозрительны мне эти негритянские штучки

Шизоff: Это юса по смартфону разговаревала, а коварный андроед сам заслал

Шизоff: близко к нобелевскому лауреату

Шизоff: уже в прошлом это. там щаз талабайцы

Шизоff: смущён комментариями

Шизоff: может быть. но поверхностно весьма.

Шизоff: — Сколько можно курить, а? Я бы подох уже.
— В любом случае подохнешь. Сколько можно пиво глушить, а?
— Пиво – это другое.
— А водка – третье. А бабы – четвёртое. И от всего можно ласты склеить.
— Ну, от баб-то не склеишь. Без баб нельзя.
— Тебе, может, и нельзя, а мне можно. Я несколько раз так вляпался…. Благодарю за честь, кушали достаточно!
— Но всё лучше, чем наркотики, согласен?
— Такое же дерьмо. Подсаживаешься – и привет. Елозишь кожаной иглой по тухлой вене. Поначалу вроде кайф, тащит. А потом на измену подсел. Или ломать начало. Тот же самый передоз бывает: сколько старых пердунов кинулось в порыве страсти?
— Так это пердуны, а мы-то ещё молодые.
— Все мы молодые, пока не померли. Ты что, сильно молодой, что ли?! Нормальные люди в этом возрасте уже один за другим в люлю… Поумнее нас были, а хрен ты чего тут сделаешь. Наркотики! Не в наркотиках пафос. Просто жить больше не могли. Это баобаб живёт вечно, потому что дуб дубом.
— Высоцкого вспомнил? Но он-то гений был, а мы с тобой….
— Я тоже гений.
— От скромности ты точно не помрёшь.
— Ага. Я от климакса помру. У меня душевный климакс. А ты от цирроза.
— Ну, спасибо! Порадовал!
— Или от аденомы. Бабаёб – это такой же баобаб, только живёт меньше. Корешок загнивает, и – привет семье!
— Нету у меня семьи. Какую-то херню ты мелешь, если честно!
— У меня тоже теперь нет. Вот и мелю. Да не обижайся, это так…. Фантазия.
— Хреновая у тебя фантазия! Очень мне не нравятся такие фантазии! Если бы вместо меня сидел тут кто-нибудь другой, то….
— Да уже били. Не раз. Язык мой – враг мой. Не фильтрую базар.
— Надо фильтровать!
— Зато часто на гнилых отъезжал.
— Тьфу! Дай сигарету.
— Держи.

Молча курили, искоса поглядывая друг на друга. Без особого удовольствия. Друзья! Таких друзей – за … и в музей! В музее и познакомились, кстати. Обоих объединяла с измальства культурная среда и тяга к высокому. На фоне обоюдной склонности к спиртному, их встреча была предопределена. Познакомились, выпили, поговорили, разошлись, встретились, выпили, разругались, созвонились, опять встретились. Опять выпили, опять поговорили. Менялись места работы, компании, семейное положение, наклонности, дурные привычки, сексуальная ориентация и мировоззрения. Но как-то раз созвонились, встретились. Выпили, поговорили — и пошло-поехало по новой. Судьбу можно пытаться корректировать, но изменить нельзя. Среди пяти миллиардов людей, населяющих землю, всего один-два способны понять другого. А уж принять этого другого таким, как он есть…! Судьба – порою злодейка, но от неё не уйдёшь. Вот и сидят, недовольные друг другом, но накрепко связанные этой самой общей судьбой.

— Песню-то дописал?
— Дописываю.
— Понятно.
— Чего тебе понятно?
— Я всю жизнь дописываю. Только дописать не могу. По пьяни начнёшь, а наутро всех поубиваешь. Ни один персонаж до конца не доживает. Если бы песни писал, как ты, то у меня они на первом куплете заканчивались бы.
— Брось ты! Прозу писать труднее. Песня это песня – легло что-нибудь на душу, и – поехало! А тут такой объём…. Здоровья не хватит.
— С пивом завязывай, тогда хватит!
— Да, пора уже…. Не получается ни хрена завязать, то одно, то… Вот пост начнётся – завяжу.
— Зато потом развяжешь на все деньги. Известная тема. Зарекалась ворона говно не клевать. Ведь развяжешь?
— Развяжу, куда денусь. Вместе и развяжем.
— Тоже верно. Лучше бы писали на пару, как Гонкуры. Получили бы Букера…
— Бухера бы мы получили! Чтобы мы с этой премией сделали, как ты думаешь?! Пробухали бы! Мы ещё живы только потому, что редко встречаемся. Не так что-ли?
— Так. А на хрена такая жизнь, а? Ты хоть записываешься, а я вообще всё в стол гоню. Макулатура, мать её!
— За свои деньги записываюсь. Кто это слышал? Ты, да ещё человек десять, и всё! Твоё если издадут, так это хоть что-то новое будет, а петь – сейчас все поют, кому не лень.
— Пишут тоже все кому не лень. Залезь в интернет. Читателей меньше, чем творцов. Какого только дерьма не пишут!
— Ты же сам сказал, что ты гений. Вот и напиши гениальный роман.
— Я гениальную фразу написать не могу. У тебя строчек меньше, зато качество выше. Ты пьяный пишешь лучше, чем я трезвый. А если бросишь пить, так и вовсе…
— Я уже не брошу.
— Ну и мудак! Просто мудак! Откровенный мудила! Урод!
— Ты чего, охре…
— Это ты охренел! Кто за тебя песню допишет?! Я?! Так я играть не умею, у меня медведь по уху погулял. Я же тебя слышал – ничем ты не хуже всяких там Митяевых…
— Да брось ты, Митяев это…
— Скажи ещё – второй Высоцкий!
— Нет, не Высоцкий, но он другой…И я другой. И ты, кстати, тоже. Ты же не пишешь, как Довлатов!
— Я пью как Довлатов! Если бы я написал «Заповедник», то спокойно помер бы. С чистой совестью и глубоким удовлетворением. Но я не Довлатов. Я — двуногое существо, лишённое перьев.
— Сам придумал?
— Аристотель. А пьянство – добровольное сумасшествие. Это тоже не я.
— Аристотель?
— Платон. Всё, суки, уже сказали три тысячи лет назад. Аристотель, Платон и Довлатов всё сказали. А я в жопе. И ты там будешь.
— Да что ты до….ся?!
— Обидно за тебя. Мне несколько твоих песен нравятся.
— Каких?
— Не скажу. Загордишься. Но несколько талантливых песен есть, это факт.
— Так и у тебя есть хорошие рассказики.
— У меня гениальные рассказики. Это у Довлатова хорошие, а у меня – гениальные.
— Ну ты балбес! Я думал ты серьёзно, а…
— Я серьёзно. Мы оба гении, только не делаем ни хрена. Надо творчеством заниматься, а не сопли жевать. Бросай пить – вставай на лыжи! Так сказал Заратустра. Я прав?
— Прав. Вот и Люся!
В дверях появилась характерная для продовольственных магазинов крашеная блондинка неопределённого возраста.
— Мужики! Фура уже на подходе. Раскидаете – и свободны!
— Люсь, а для сугреву чего-нибудь?
— Люсь, а на ход ноги?
— Давайте шевелитесь! Будет вам на ход ноги, только потом.
— Люсь, а ты с нами? Как?
— Там видно будет, давайте, давайте!
Ушла. Затушили, встали.
— Потом к тебе? Может и Люську, правда, зацепим?
— Это моветон, господин прозаик.
— Хватит попой тарахтеть, господин поэт, одевайте варежки. Нас ждут великие дела.

Распространяя удушливую газолиновую вонь, в ворота медленно пятился тяжело присевший «Бычок». Стал. Прозаик открыл дверцу, и поэт с чувством высказался:
— Ох, ё…!!!

Шизоff: бля, видать его цунаме смыло, не нашол нихуя. щаз.

Шизоff: у меня, ага

Шизоff: УЛ, вот что бы мешало последние три точи преобразовать в тире перед последним словом?
ты Унылый Ламер, бля

Шизоff: не, после Очереди Сорокена это уже тускло

Шизоff: возмездие, сам понимаешь, настигнет

Шизоff: Егор сука за хохлов ваще, я ево расколол.

Шизоff: а ничо так, одобряю

Шизоff: ебануцца