О чёрном коте

Автор: Наум Н. Обрекающий на вечность и бессмертие Господь
пожалей мою беспечность и страдающую плоть...

В. Бутусов

Бутылка чебурашки тёмного стекла принимается по восемьдесят копеек. Двадцать бутылок = шестнадцать рублей = 0,5 литра плодоовощхозной анапы. Простейшее уравнение с одним неизвестным: как быстро собрать бутылки? Жизненноважное, повседневное уравнение.
Матвей Петрович в которой уже раз, продрав сухое горло не менее сухим кадыком, сглотнул вхолостую. Вниз и вверх. Постоянные движения рельефного кадыка на морщинистом горле напоминали работу лифта в час пик.

Почему-то всегда самые трудные девятые бутылки (досталась в этот раз после получасового выслеживания и ожидания, и та с подбитым горлышком (авось не заметят!)) и последние, двадцатые (пришлось, рискуя быть избитым, вторгнуться на чужую, неконтролируемую им территорию)
Ну, вот сейчас полный комплект! Матвей Петрович перешёл на деловой шаг и вскоре набрал крейсерскую скорость. Неожиданно образовался чёрный котяра и начал вальяжно пересекать воображаемую линию движения Матвея Петровича. Приближение человека нисколько не заботило кота. Матвей Петрович не мог оставить такое кощунство безнаказанным и принялся отводить для удара правую ногу. Левая же поскользнулась на собачьей какашке и предательски поехала в сторону. Пытаясь уравновеситься, Матвей Петрович высоко вскинул вверх правую руку с целуфановым пакетом, где лежал ценный груз. Это не помогло. Бутылки жалостливо звякнули и обрушились вместе с Матвеем Петровичем на асфальт. Потери были колоссальными. Ярость Матвея Петровича неизмеримой. Не покидая положения "на четвереньках", Матвей Петрович сделал три леопардовых прыжка в сторону обидчика. Чёрный кот попытался отделаться заученными финтами, но, осознав, что в противника вселился какой-то ловкий бес, решил удирать напрямки. Вслед за ним загалопировал Матвей Петрович. Оба настроились на долгую и вязкую борьбу. Кот и бомж, пугая и расталкивая по сторонам прохожих, пересекли всю базарную площадь и выбежали на кольцевую. Раздался противный визг тормозов. Затем глухой удар. Матвей Петрович, получив сильнейший толчок бампером джипа "Чероки", облетел его сверху и продолжил своё движение на тротуаре, делая стремительные кульбиты. Затем раздался более звонкий удар: в жопу джипа въехала "десятка" цвета "металлик".
Из джипа вышли три кавказца.

- Если не сдох, пожалээшь! - сказал один из них, думая о судьбе Матвея Петровича.

Чёрный кот остался лежать на дороге. Он чуть-чуть приподнял голову и, инвентаризируясь, покосился на свою тушку, в которой должны были мирно перевариваться результаты базарного обхода: куриная башка, селёдочьи молоки, кусок говяжьей требухи и свиной печени, пригоршня зернистого деревенского творога. Вместо своего округлого животика кот увидел чёрный блин в асфальтовом разломе. Кот закрыл глаза. Чёрный туннель и яркий свет в конце! Затем в глазах побежали, сменяя друг друга пёстрые картинки: тёплые соски милой, доброй, чёрно-белой мамки, дача Анны Львовны, привольные игры с братьями и сёстрами, первая убитая мышь, кузнечики-синекрылки.

Нет! - пронеслось в мозгу чёрного кота, - надо молиться!

И он зачастил про себя:

«От бульдожьих челюстей,
да от с крыши упАстей,
от колёс резиновоходных,
да трамвайных, железных…»

Матвей Петрович с трудом приоткрыл левый глаз, которым он увидел, как расплющенный, как ему показалось, кот вновь встаёт, приобретает необходимый для жизни объём и пропорции, и самое главное: поспешно и, чуток прихрамывая, покидает место ДТП!

- Етить твою мать, ирод ты чёрный! - прохрипел из последних сил Матвей Петрович.

Аслахан принял его слова на свой счёт и косым коротким в печень прервал уникальность существования Матвея Петровича...

- Всё-таки пруха сегодня, - подумал кот, покидая глубокую выбоину в асфальте и направляясь в частный сектор, чтобы привести в порядок сбившуюся шёрстку и полизать яйца.
Солнце светило ярко. Его лучи разбивались на весёлые спектровые многоцветия в лоснящейся чёрной шёрстке. Кошачьи блохи поусмирели и решили сделать сиесту. Кот щурился на благолепие и абсолютно расслабился. В этот момент на его шее предательски захлестнулась петля. Чудовищная сила повлекла его в сторону. Кот выпустил когти и торможением попытался воспротивиться насилию. Петля затянулась ещё крепче, в глазах выступили слёзы и показались белые мухи. Кот решил ответить злу непротивлением. Он расслабился и молчал, когда его протаскивали по пыльной улице, волокли на холм и вешали на осиновый сук. Петля пребольно задрала голову вверх. Кот усилием воли приоткрыл глаза. Свет яркого солнца превратил зрачки в тонюсенькие иголочки. Он увидел кусок неба с белыми игривыми облачками - пухлыми котятами-персами. Скривив в полёте шею, летел аист.
«Наверное, сиамка Герда от меня брюхатая... Эх, хорошо б от меня. Хотя... Хотя кто их знает, этих вертихвосток!» - подумалось коту.

- Этого так хрен удавишь. У него шея жилистая, - совещались трое Злых Мальчишек.
- Надо его за задние ноги тянуть, пока позвонок не хрумкнет, - сказал Злой Мальчишка N1.
- Не, давайте под ним костёр разведём и поджарим заживо, - сказал Злой Мальчишка N2.
- Да делали мы уже так. Так они от дыма быстро задыхаются, - сказал самый опытный Злой Мальчишка N3. Из кармана он достал лезвие "Нева", - Щас я его по брюху полсану. Посмотрим тада, как кишки и нутрянка вываливаться будут!

Злые мальчишки стали с естествоведческим интересом приближаться к коту. Кот, почуяв неладное, затрепыхался в петле, как выброшенная на берег рыба. В глазах потемнело. В желудке случился сильнейший спазм. Прямая кишка расслабилась и начала брызгами и плевками извергать в полупереваренном виде всё содержимое брюха: куриную башку, селёдочьи молоки, кусок говяжьей требухи и свиной печени, пригоршню зернистого деревенского творога. Хвост подобно палочке дирижёра сопровождал процесс вулканического извержения ритмичным, конвульсивным подёргиванием. Злые Мальчишки в миг покрылись коричнево-красными, скверно пахнувшими ошмётками. Они громко и наперебой заматерились.

- А вот и наши юные натуралисты! - на крики пришли два мента.
- Давай на них забитого бомжа повесим! - сказал один мент, поигрывая резиновой дубинкой.
- Давай, - сказал другой, нащупывая в кармане тёплые зелёные купюры, что дал им Аслахан за отмазу.

Так кот остался наедине со своей бедой. Передними лапами он обхватил верёвку и подтянулся. Задними расслабил петлю и неуклюже бухнулся вниз, вовсе и не на четыре лапы.

"Нахер мне это всё! Нахер!" - подумалось коту. - "Уйду в лесополосу. Искать чабрец. Жевать валерьяну. Ловить пустельгу. Думать... Буду котом-пустынником!"

Так чёрный кот оказался в Высокой Траве. Прислушался к милому, знакомому с детства жужжанию, пиликанью, стрекотанию. Всё вокруг жило, ползало, летало, опыляло, пело общую песню насекомого рая. Порхали капустницы и павлиний глаз. Вот где истоки!

- Серёг, видишь там чёрного котяру? Кто его скорей возьмёт: твой или мой?
- На ящик пива?
- На ящик пива!
Хозяины питбуля и бультерьера со звоном расстегнули ошейники любимцев и крикнули:
- Фас!
Пит и Буль, подпрыгивая от нетерпения, помчались к коту.

Вот деловито заспешил куда-то синевато-коричневый жук-носорог. Кот осторожно толкнул его мягкой лапкой. Жук перевернулся на спину и притворился дохлым. Коту неожиданно вспомнился один забавный стишок из детства:

Жуки - они как человеки:
Грузины, греки и ацтеки;
У них свои управы, ЖэКИ...

Над ухом пронзительно свистнул суслик. Дразня его, кот встал на задние лапки и близоруко оглянулся.
Чу! Какие шустрые поросята бегут! Ёпт!!! И не поросята это вовсе!
Кот с грустью взглянул на зелёный простор луга. До лесополосы со спасительными берёзками добрых сорок прыжков! Возьмут...
- Сам сдохни, а морду врагу раскровянь! - прозвучали в ушах слова покойной мамки.
Кот гордо надыбал хвост, выгнул колесом спину и стал считать до семи.
На бегу их красные языки развевались флагами, роняли тягучие струйки слюны. Из-под коротких, кривых лап взлетали комья земли и облачка бурой степной пыли.
- Психическая! - решил кот.
Нервы стали сдавать, и он, спружинив лапы, оттолкнулся для последнего, красивого прыжка навстречу страшному врагу.
Неожиданно земля под ним разверзнулась, и вместо запланированного прыжка он провалился в заброшенную сусличью нору.
Собаки, оставляя пыльный след, затормозили. Обескуражено заводили мордами и захлюпали мокрыми носами.
Пит разочарованно вцепился в холку Буля. Буль защёлкнул челюсти на предплечье Пита. И они, сопя и похрюкивая, занялись привычным и рутинным трудом: стали перебирать в пасти жировые складки противника, чтобы, в конце концов, добраться до его горла...

Кот шёл по длиннющим, ответвляющимся норам и исследовал подземный мир. Сильно пахло мышами. Тенью прошмыгивали какие-то ловкие твари. Слышалось странное шуршание и похихикивание. Ходы казались бесконечными. Но вот наконец-то потянуло свежим ветерком. Он, подслеповато щурясь, вылез на каком-то дачном участке. На завалинке старого, полуразвалившегося дома сидели три пёстрых кошки. Вернее, два кота и кошечка.

- Глядь, ребят, какая образина вылезла!
- Деревенщина, - огрызнулся чёрный кот. Он оглянулся, оценил диспозицию и стал готовиться к скорой и неизбежной драке. Коты, утробно запев, начали заходить с разных сторон.
Стойте, стойте! - почему-то вдруг затревожилась чёрно-белая кошечка.
- Тебя как зовут, чернявый?
- Теофил.
- Брат! - кошечка кинулась обниматься.
- Сестрица! Ты совсем как мать стала! - чёрный кот прослезился впервые за последние два года. Впервые не от боли.
- А это тоже братья твои! Правда, с позднего помёту!
- А что Анна Львовна? - чёрный кот вспомнил известную на всю округу пожилую даму-кошатницу, свою любимую патронессу-благодетельницу.
- Таво Анна Львовна. Ещё той осенью таво... - сказал один из братьев.
- Ребята, пойдёмте. Тут на поперечной даче шашлыки затевают! - сказал другой брат...