Мы выкарабкаемся

Автор: new_name Юрий Николаевич привычно проснулся от звука будильника. Открыв глаза он некоторое время смотрел на белый потолок.
Он все знал наперед – жизнь давно не преподносила ему сюрпризов. Сейчас ровно полседьмого утра. Он встанет, пойдет в ванную. Побреется. Позавтракает. Пойдет на службу.
- Да выключи ты этот чертов будильник! – сказала, повозившись в простынях и накрыв свою голову подушкой, его жена.
- Ах, да, - и он накрыл своей крупной волосатой ладонью кнопку будильника.
Поднявшись с кровати, он направился в ванную комнату. Отлил, затем вгляделся в свое отражение в зеркале.
Проплешина разлеглась в центре его головы, по большей части седые волосы окаймляли ее по кругу. Он потрогал свою лысину и стал бриться.
Тяжелые мысли приходили к Юрию Николаевичу.
Этот человек в бесформенных семейных трусах и дряхлой майке вот уже много лет служил в Министерстве Иностранных Дел Российской Федерации. Чтобы занять эту позицию он шесть лет потратил на обучение на восточном факультете МГУ, изучая персидский язык, всего себя этому занятию отдавая. Преподаватели сулили ему большое будущее, родители не могли нарадоваться. Только вот однокурсники сторонились его, и, конечно, девушки обращались к нему только во время контрольных работ.
Юра был собранным парнем – не курил, не пил, вечеринок избегал.
- Все это будет в будущем, - говорил ему отец во времена душевных разговоров, - это от тебя не уйдет, не переживай. Вот закончишь институт, устроишься на работу – тогда все это наверстаешь.
Юра верил своему отцу и шел делать домашнюю работу.
Учеба не была для него развлечением. Нельзя сказать, что он учился с упоением. Это была его работа, так он для себя это занятие определил. Какая бы она не была – интересная или нет, но ее нужно было выполнять.
В МИД его приняли сразу. С рекомендациями с кафедры персидской филологии и ректора факультета, да с красным дипломом, двери этого учреждения с охотой распахнулись перед ним.
Там он и повстречал ту, которой суждено было стать его женой.
Аня работала в отделе перевода и они как-то сразу понравились друг другу. Сначала Юрий провожал Аню до дома, потом стал дарить цветы, конфеты и приглашать то в театр, то в ресторан.
Аня была тонкой, хорошенькой девушкой. Глядя на нее Юрий не мог поверить, что она выпускница университета со знанием персидского языка – она не казалась изможденной. Она была совсем свежа и открыта жизни.
Юрий же заинтересовал ее своей целеустремленностью, которую все в отделе ценили и конечно же прирожденной галантностью победителя.
Они проводили вместе все больше и больше времени, а потом вдруг случилось так, что мечты их о будущем стали пересекаться. Ребята видели друг друга в своей дальнейшей жизни.
Что за дальнейшая жизнь, спросите вы?!
О, эта жизнь грезилась им полной приключений, увлекательных событий и приятных знакомств. Это была жизнь бесконечных путешествий, красивого неба и блеска в глазах друг друга.
Но время шло, а мечты эти никак не собирались пересекаться с реальностью.
Юрий загрустил и женился на Анне.
Со временем тонкая и свежая Аня превратилась в заплывшую жиром, нервную Анну Сергеевну.
Рост Юрия Николаевича по карьерной лестнице как-то сразу не задался. Должности, к которым он стремился, в обход ему занимали свежеподоспевшие выпускники его факультета, имевшие знакомых и родственников в этом ведомстве.
Юрию же говорили, мол, Юрий Николаевич – вы очень ценный переводчик, и наш отдел не может вас отпустить, хлопали по плечу и чаю наливали.
А Юрий грустил. Он думал, почему так – ребята, учившиеся гораздо хуже него, несравнимо хуже него владевшие предметом уже сидели в посольстве России в Иране, становились крупными бизнесменами, а он вот уже сколько лет протирал штаны в отделе перевода МИДа и не находил ответа.
Казалось удача отвернулась от него. Юрий думал, а вдруг отец был неправ, когда говорил, что от него не уйдут эти гулянки?! Вот он благополучно пропустил их, предпочтя учебу, и что же?! Те, кто кутил каждую пятницу давно обошли его в достижениях.
Горько было Юрию Николаевичу думать об этом. Закончив бритье и почистив зубы, он вышел из ванной комнаты. Жена его готовила ему завтрак.
В полупрозрачной ночнужке на тонких бретельках, она ему определенно не нравилась. Это была уже не та Аня, которую он полюбил когда-то. Это была какая-то женщина, отдаленно смахивавшая на Аню. Со складками на толстом, мягком животе, с целюлитом на когда-то миловидной попе, с грудью обвисшей чуть не до пупка. Тело ее, как и покрывшееся морщинами лицо было наглядным свидетельском увядания и жизненных неудач.
Она подала чуть подгоревший омлет со словами:
- На, кушай.
Юрий стал ковыряться в своем завтраке.
Глядя в омлет, он вдруг стал вспоминать о тех никчемных попытках завести ребенка, которые они стали предпринимать, после того, как поняли, что мечтам их не суждено было сбыться. Но с ребенком, как водится, тоже ничего не вышло и Юрий запил. Он не выходил из запоя месяц, пьяным, но тихим ходил на работу, все больше молчал дома. А что собственно он мог сказать?
Даже сейчас, поедая этот невкусный омлет, приготовленный без души ему нечего было сказать своей жене.
Вскипел чайник и Аня сделала чай себе и кофе со сливками Юрию. Они сидели за старым столиком у окна и молча смотрели друг на друга. Вместе им было тяжело, но отдельно они тоже не могли. Кому они нужны кроме друг друга?! Да и друг другу они в общем-то уже не были особо нужны – так, просто.
Глотнув своего кофе со сливками Юрий вдруг заплакал. Ударил кулаком о стол, и слезы брызнули из его глаз.
- Что за жизнь, черт возьми! – сказал он и пошел одеваться.
Когда он вышел из кухни, Аня встала у окна и попивая чаек глядела на улицу. Облезлый черный кобель пытался управиться с рыжей собачонкой раза в два меньше его. Дети с портфелями и сумками, окружили это действо, заинтересовавшись.
Тишина вот уже несколько лет растекалась по квартире Ивановых, завладев всех их имуществом и душами, она чувствовала себя хозяйкой в этих маленьких комнатах.
Юрий, одетый в дешевый потрепанный пиджак вошел на кухню.
- Знаешь что? – прервал тишину. – Я кое-что решил для себя.
- Что же? – стоя к нему спиной и глядя на случку собак в окне поинтересовалась Анна.
- Мы не должны были встречать друг друга – тогда, возможно, все было бы иначе.
- Разве?
- Думаю, да. Мы бы направляли энергию в свою карьеру, а не в наши отношения. Ты видишь где мы сейчас?! У разбитого корыта! У нас ничего нет и уже никогда не будет!
- Только узнал об этом?!
- Да я понял это еще лет десять назад, но никак не мог в это поверить! Ведь все прочили мне блестящее будущее. И где я сейчас?! Я пыль – салфетка на столе, предмет! Я муха на стекле! Я то, чего могло бы не быть в мире, и никто бы этого не заметил.
- Ты слабак! – вынесла вердикт Анна, наконец повернувшись. – Ты слабая, никчемная скотина! Я ждала, когда ты признаешь это. Ты противен мне со своим пузом и волосами на груди! Со своей беспомощностью, с лысиной и со сладким взглядом неудачника. В тебе есть обреченность! Может быть, судьба и хотела бы смилостивиться над нами, но взглянув на твою рожу она тут же отступила, не в силах с ней тягаться!
- Ой-ой-ой, как мы заговорили!
- Да! Ты испортил мою жизнь! Без тебя я могла бы стать женой значительного человека! За мной, между прочим, ухаживал помощник замминистра , но я предпочла тебя! И что теперь?! Где я?! На дне.
Юрий стоял в дверях кухни ошарашенный этим признанием. Нет, он все и сам прекрасно знал – он видел свой тонкий галстук в зеркале, который отражал реальное положение его дел, но он никогда не ждал, что Аня вот так вот будет с ним разговаривать. Запросто кидая словами на повышенных тонах.
Развернувшись, второпях одев ботинки, Юрий вышел из дома.
Аня смотрела в окно, как он прошел мимо влюбленной пары собак и детей, окружавших их, и скрылся за поворотом. Поставив пустую чашку в раковину, она пошла в кровать. Легла, посмотрела на низкий белый потолок с тонкими полосками трещин и заплакала. Вытерев слезы о подушку, она заснула.
Юрий вернулся около пяти. Он бросил работу в министерстве и с журналом «Работа и зарплата» в руках вошел в квартиру. Аня спала.
Он присел подле нее и погладил по голове.
- Ничего, ничего, мы еще поднимемся, мы выкарабкаемся, - приговаривал он при этом.
Ему показалось, что перед ним лежит та многолетней давности Аня, с детским очарованием в лице. Сердце его наполнилось давно забытыми чувствами. Юрий снял свой потрепанный пиджак, брюки, галстук с тонким узлом, рубашку. Скинул бесформенные семейные трусы – символ его прошлой жизни и лег рядом с Аней.
Потрогав ее мягкие груди, он почувствовал свое желание. Поцеловал ее в сомкнутые сном губы, закрытые веки и лег на нее. Приподнял подол ее ночнужки и войдя в нее, стал двигаться. И слезы катились из его глаз при этом, и губы его шептали еле слышно: «Ничего, ничего, мы выкарабкаемся».

В это самое время молодой писатель сидел за своим рабочим столом и пытался заглянуть в свое будущее. В синей футболке, и чуть ниже колен военных шортах он печатал на своем компьютере. Во сне этой ночью ему виделось то, как он ездит в неизвестном ночном городе со множеством неоновых лампочек и высокими зданиями на собственном Мазерати. Серого цвета машина эта с дырами жабр по бокам кузова, низкой посадкой сидений, и приятным гулом мощного мотора заставляли прохожих неизвестного города оборачиваться, показывать пальцами. Писатель нашел хорошую песню на радиоприемнике своего купе и нажав на одну из кнопок на панели приборов сложил крышу. Теплый ветер колыхал его волосы, неизвестный город принимал этого парня в себя, делал своей неотъемлемой частью.
Проснувшись, он решил, что у него-то все должно быть хорошо, не так как у Юрия Николаевича. Он был уверен, что будет время, когда он сможет позволить себе такую машину, найдет такой город, и не думая ни о чем, будет ехать, принимая ухаживания теплого ветра.

2007