Блюз в голове. часть 2.

Автор: МариХуанна (с) МариХуанна & Kappaka

Леночка забыв про свою обиду подошла ближе к Вырвиглазу и хотела уже опереться о его плечо, но тут Император поднял голову. Девки сразу отпрыгнули от стола, а Толик был наказан

- Ты, Циклоп недоделанный, тебя что, вовсе не волнует отмщение и реставрация справедливости? - возмущенно провозгласил шепотом патриций, - Покинь в таком случае наши ряды и более никогда не смей появляться в нашем собрании!

Вырвиглаз, не ожидавший такого поворота событий, недоуменно заблымкал глазом, но Чех был тверд

- Пшел вон, собака!

Несправедливо, по его мнению, обиженный блудник, встал и пошел к пианино, посмотреть что там происходит. Санитар Яша, справившись с очередным буйным звездюком-неудачником, продолжил приглашать желающих прослушаться на роль

- Следующий!

Взяв Вырвиглаза за плечо, он подтолкнул его к пианино. Марочка оценивающе на него посмотрела, буркнула про себя

- Купец, - и протянула ему какую-то бумажку с текстом.

- Так и что мне… это… с этим делать-то? – ошарашено уставился в россыпь букв изгнанный из рядов имперской гвардии.

- Как что, Толик, - искренне удивился Плакат, висевший своим тощим телом на деке музыкального инструмента, - Конечно же петь!

- Да я как-то это… Ну, вроде как это…

Яша положил ему руку на плечо и негромко, но убедительно сказал

- Пой или вали отсюда! Другим тоже попробовать хочется!

Толик кашлянул и затянул басом:

- Давным- давно, в одной стране
Богатый жил купец.
Товара, денег – завались,
Но вот настал пипец.
Купец поехал в дальний край
Товар оборотить
Три дочки. Всем трем дочерям гостинцев привезтить.
Бирюльки старшей, средней комп, а младшенькой – эт мне,
Пообещал папА цветок поставить на окне.

На этом моменте купец примолк, недоумевая, какая такая он дочка. Но ободренный Яшиным тычком в загривок понял, что надо продолжать и он, взяв на полтона выше, снова затянул на манер пономаря:

Да не простой цветок, а жуть какенной красоты.
Мой папа – правильный мужик, не колотил понты.
Сестричкам шняги накупил, проблемы в этом нет.
Но гнал он дальше караван, искал мой алый цвет.
Он был готов пройти весь мир, весь свет избороздить
Но незадача – весь навар пришлось бандитам слить.
Он из пустыни убежал,
Покинув караван.
Сквозь темный лес пришел к дворцу
У входа бьет фонтан.
А за фонтаном – дивный сад
И в дивном том саду
Растет цветок – и краше нет его во всем свету.
Цветок он рвет и трубный глас
Вестит ему о том,
Что так грубить, живя в гостях,
Ну, надо быть скотом.
И рыло страшное ему явилось в тот же миг
И мой отец, на что был храбр,
Как старый корень сник.
А чудо-юдо говорит:

Тут Толик снова понизил голос и трагично свел брови.

"молися, мол, купец
За дерзость и борзежь в гостях
Летит к тебе конец.
Конец бесславный, да к тому ещё и очень злой".
И куча слуг его к купцу тут ринулась толпой.
Купец съезжает: "Погоди, братан, при чем здесь я?!
Цветок сорвал не просто так – есть у меня семья.
А в той семье есть дочки три, гостинцы им я вез:
Корону старшенькой купил,
"Кортье" – тут всё всерьез.
Для средней приобрел я комп – такой, что просто шок,
Его вручил мне сам Билл Гейтс.
Для младшенькой – цветок.
Такой, что краше в мире нет. Его нашел я здесь.
И вот, увидел и сорвал, а дальше – просто жесть!

Текст на станице закончился и низкое, монотонное гудение остановилось. Марочка всплеснула руками

- Отлично! Просто замечательно! Анатолий, вы проходите на роль купца. Подойдете ко мне позже, я выдам Вам текст!

Обалдевший от такого поворота событий пациент был могучим толчком в плечо отправлен от места кастинга.
- Топай уже... боярин! – добродушно рявкнул ему в спину санитар. Проходя мимо Чеха, Вырвиглаз надменно вскинул голову и, вживаясь в образ, горделиво проследовал вон из столовой.

Кастинг не сбавлял оборотов.

К старенькому пианино подошел пованивающий кошачьей мочой и столовским минтаем Куклачев, имени его никто и не помнил, да и к чему ему было имя. Кличка, данная обитателями лечебницы, как нельзя лучше отражала характер данного персонажа. Главными в его жизни были кошаки, которые в скором времени должны были стать правителями мира. Для того чтобы ускорить процесс, он решил методом племенной селекции, для чего беззаветно вступал с коами в половую связь, и переписывания генокода вывести породу котов-людоедов. Для замены важного гена, необходимо было приучить подопытных в первом поколении к соответствующему рациону. С кормом проблем не возникло, Куклачев пригласил случайного знакомого на пару капель, не долго думая раздробил ему восьмикилограммовой гирей голову, расчленил ножом мясника на небольшие порционные куски тело и внутренние органы, и потчевал своих любимых кошечек, приучая их к человечинке. Через неделю его немаленькая кошачья стая напала, пытаясь сожрать на соседа по лестничной клетке. Соседи не упустили случая сбагрить зловонного затейника в дом скорби. Так идеолог ПанКотизма стал Куклачевым.

- Чудовище как есть! – был Марочкин вердикт, - Пойте, пожалуйста.

Приятным тенором немного мяукая и шипя на мягких согласных Куклачев запел:

- Тут неуёмный зверь лесной сильнее зарычал,
Как услыхал про дочерей.
И в голос закричал:

При этом он согнул ноги в коленях, приопустил зад и всем корпусом подался вперед, от чего приобрел вид какающего павиана. Вероятно, так должен был выглядеть настоящий зверь!

"Я здесь один уж столько лет, мне скучно, веришь-нет!
Короче, делаем обмен: здесь дочка – дома дед!"
"Я их отец!"
"Да хоть бы мать, мне в общем-то начхать!
Тут принцип важен: убеди одну из них мне стать
Подругой, гостьей дорогой.
Но только знает пусть, что страшен я как смертный грех.
Перешагнув чрез грусть, себя отдаст навеки мне.
Из-за любви своей. Из-за любви своей к тебе!"
На том сошлись и в тот же миг попал домой купец,
А с ним товар, навар, бойцы. Да только вот отец
Не очень рад и барышам, ведь надобно в три дня
Одну из милых дочерей спровадить со двора.
Одна в короне от "Кортье", а у второй palm pod.
А третья с аленьким цветком и без конца ревет.
"Ужель не мил подарок мой?!" Ей говорит купец.

Куклачев склонил голову набок и замурлыкал. Позу, однако не сменил:

Она в слезах, к нему в плечо: "Прощай родной отец!
С цветком ты, папа, грубонул, но по моей вине.
Пойду Я к зверю, знать судьба! Люблю вас всех – адье!"
И в тот же миг среди дворца очнулась резко я,
Как будто здесь и спать легла, в трусах, совсем одна.
А тут и платье из парчи на стульчике висит
И ненавязчиво совсем мелодийка звучит.
Оделась и пошла смотреть, то место, где мне жить
Оставшуюся жизнь свою, по ходу, предстоит.
Дворец отменный, как ни глянь: повсюду мрамор, шик
И ни одной живой души, лишь музыка звучит.
Взяла свой цветик в руки я и побежала в сад.
На горку ту, где рос цветок, он вновь вернуться рад.
Мой милый аленький цветок, коснувшись стебля вдруг
Прирос к нему, цветет и вновь доволен папкин друг.
А я гуляю по дворцу, хожу я по садам
Фонтаны бьют, поют дрозды и фруктов много там.
О, их прекрасный аромат мне голову вскружил.
И я, закутавшись в парчу, что зверь мне подарил,
Хожу и радуюсь житью и говорю отцу:
"Спасибо, что открыл мне путь к чудесному дворцу!"
Но сам хозяин, ну никак не проявит себя –
Он даже голос не подаст. Ужель не люба я?
Он только шлет посланья мне о том, какой, мол, он
Хороший, добрый, нежный зверь. Что мне обязан он,
За то, что с ним общаюсь я и у него в гостях,
Что задержалась долго так, он кланяется в пах.

Допев, Куклачев вопросительно уставился на Марочку, скромно водя носком тапочка в виде улыбающегося кота по линолеуму.

- Ну что ж, ээээээ....Куклачев, так отвратительно может выть только зверюга какой-то. Вам даже в образ входить не нужно, Вы из него и не выходили... роль Ваша, смотрите не подведите. Учите текст и приходите завтра на репетицию.

Санитар Яша не преминул вставить свой комментарий

- Трусы смени...уссатый-полосатый....

Марочка оглядела оставшихся непрослушанных пациенток, ждавших, кому же достанется роль главной героини Настеньки.

- Так, женщины, - забубнила себе под нос Марочка, - роль Настеньки будет исполнять Оля Яйцева, даже прослушивать ее не буду, все и так знают, что Оля поет хорошо. Всем остальным достаются роли невидимых слуг, не забываем приходить на репетиции.

Женщины напряженно вслушивались, ловя каждое слово, следя за губами худрука. Яйцева же, не сомневающаяся в успехе, была увлечена созерцанием мужского коллоквиума, пытаясь проникнуть короткой своей мыслью под толстую черепную кость Императора. Из задумчивости ее вывел тапок санитара, завершивший свой полет ударом между нежных Олиных лопаток

- Эй, Яйцева, ты что заснула? Чех в стиралку не влезет, не примеривайся! Ты петь будешь?

Яйцева надменно взглянула на Яшу, кинула

- А то ж кто ещё?

Развернулась и поклонившись Чеху, никак на неё не отреагировавшему, покинула помещение.

Настенька растеряно смотрела на Мару Георгиевну. Как Марочка могла, ведь это она Настенька, при чем здесь эта противная зазнайка Яйцева.

- Мара Георгиевна, а как же я? Ведь это я - Настенька, самая настоящая Настенька, я выучу роль, я спою лучше....Почемууууу? – Настенька еле сдерживала накатившие слезы, стоящие в горле противным соленым комом.

- Настюш, детка... доктор не разрешает участвовать тебе в самодеятельности, тебе от этого хуже становится, не расстраивайся, зайка, ты приходи, приходи на репетиции, мы с тобой костюмы придумаем вместе, сцену будем украшать...

Настенька не дослушав, поплелась к выходу, всхлипывая и пытаясь сдержать слезы, в голове билась мысль - только куклы ее понимают, только они...а люди злые...злые...
*****

Неделя, отведенная на подготовку пролетела быстро. Пациенты, под руководством санитаров мастерили сцену, украшали зал, актеры репетировали по несколько часов в день, из подручных материалов были подготовлены незамысловатые костюмы. Настенька каждый день ходила на репетиции, наблюдала за актерами и как-то незаметно для самой себя, полностью выучила весь мюзикл. Но какое имела значение ее личная маленькая трагедия....

Шоу-бизз требует скандалов, не обошлось без них и здесь. Разразился он вокруг похищенной Плакатом у одного из пациентов коллекции кефирных крышек, из которых наш художник вырезал звезды. Аккуратно приклеенные клеем ПВА, они украсили норковую куртку примы, где и были обнаружены незадачливым коллекционером. Яйцева же, ощущая собственную значимость, ходила в норке украшенной кефирными звездами и была близка к тому, что буддисты называют «нирваной».
Мужчины под руководством Чеха тоже готовились к мероприятию. Что именно они замышляли, держалось в тайне. Если раньше помогать на кухню не хотел идти никто, то в подготовительную неделю, за право потягать тяжеленные выварочные кастрюли, устраивались потасовки, каждый хотел показать Императору свою преданность, выполнить поставленную задачу и стать правой рукой Императора.

Олечка Яйцева тоже несколько раз пыталась подкатить к Чеху, королева – императрица, какая, в принципе, разница... но Чех был непреклонен, у него была цель, у него была разработанная операция, в которой Оленьке отводилась главная роль, но знать ей об этом пока было не обязательно. Оленька терялась в сомнениях и вечером, накануне премьеры мюзикла решила идти карт-бланш, подкараулив в коридоре Чеха, она бросилась ему на шею, обвив его своим телом и жарко зашептала ему в ухо

- Ооооо, мой Гай...позволь мне стать твоей императрицей, позволь прислушиваться к твоему дыханию, позволь любить тебя....

- Женщина. В отличие от своих легионеров, патриции никогда не брали в походы коз. Но даже будь ты козой, а я легионером, даже тогда не взял бы я тебя. Почему? Я не ебу животных!

С этими словами, Гай отодрал от себя налипшую на него Олю и отшвырнул ее к стене, вдоль которой давеча прошла богатая бабушка Самсонова, которая наконец-то начала оправдывать надежды, заждавшихся завещания родственников. Бабушка страдала перманентным дисбактериозом, который выливался... просто выливался. С кусочками недожеванных слив, яблочными и помидорными кожурками и еще чем-то осклизло-смердящим. Сабо на высокой подошве, совместившись с посевом Самсоновой, никак не могли поспособствовать повышению осевой устойчивости примадонны. Взяв долго не дававшуюся ей высокую «ля», Олечка безвозвратно потеряла равновесие. Хрупкие, истощенные бессолевой диетой кости стопы, голени, ключицы, правой руки и тонкого указательного пальца сломались под собственным весом певицы. Бросившийся поднимать ее Чех, поскользнувшись на кожурках, упал на нее сверху, абсолютно случайно подбив Олечкин глаз локтем....

Норка стала похожа на шкуру подопечных Куклачева, в их не самые лучшие помойные времена, кефирные звезды померкли, неравномерно укрытые щедрым урожаем старухи. Это был крах...