Летняя зима.

Автор: Не ГРА Июль. Середина. Невыносимо жарко. Плавится асфальт. Деревья из последних сил удерживают желтеющие раньше срока листья. Хмурые, обливающиеся потом люди, вынужденные передвигаться по городу, мрачно смотрят на мир сквозь солнцезащитные очки. Счастливые обладатели машин прячутся за тонированными окнами в прохладе кондиционеров. Холодильники в магазинах не выдерживают перегрузок и бездействуют, обманчиво поблескивая рекламой «колы» в кубиках льда.
Тягучий душный день сменился липким и не менее душным вечером. Мы возвращались домой после сдачи экзамена.
- Нааасть! Давай пойдем куда-нибудь, – канючила я, пытаясь открыть бутылку с водой. Вода привлекательно булькала и приятно охлаждала руки, однако, тугая пробка не поддавалась, что очень сильно раздражало и так буйную жажду.
- Не могу я сегодня. Дела есть, – Настя деловито перекинула сумку на другое плечо и пошарила в кармане в поисках мобильника.
- Какие дела? Какие могут быть дела? Сопромат сдали, осталась только история. Там вообще готовиться не надо, ты и так ас. Ну, пойдем, в кино, или просто погуляем, возле фонтанов посидим?
- Полина, серьезно не могу. Сегодня не могу. Давай завтра, а? Девчонок позовем. Соберемся толпой. Завтра я абсолютно свободна.
- Хочу сегодня! – продолжала я капризно ныть.
- Господи, тебе больше заняться нечем? - Настя пыталась кому-то дозвониться, но приятный голос безликой девушки твердил «Абонент временно недоступен».
- Нечем, – честно призналась я. И открыла, наконец-то, бутылку. Горячие пузырьки, уже успевшей нагреться минеральной воды, вулканом хлынули из горлышка, некрасиво облив нижнюю часть юбки.
- Антону позвони. Покатайтесь по городу.
- Не буду я ему звонить, – нахмурилась я.
- Поругались что ли? Опять. Да вы достали уже…
- Да нет, не ругались. Просто у него соревнования скоро. А когда к гонкам готовится, психует страшно, лучше не трогать. Да и к машине не подпускает, пока все не закончится. И, вообще, надоело мне все это. Может нам разойтись? – я сказала это не столько всерьез, сколько для того, чтобы вытянуть Настю на разговор. Обычно, услышав эти заветные слова, подруга моментально делала серьезное лицо и начинала «учить жизни», взвешивая все «за» и «против» принятого решения. Но в этот раз не сработало.
- Если думаешь об этом, то расходитесь, – отвлеченно бормотнула она, доставая бумажник.
- Ладно, раз я никому не нужна, пойду одна гулять. Буду бродить по ночным улицам, привлекая любителей приключений, – обиженно сказала я и приготовилась уйти.
- Поля, прекрати паясничать, – поморщилась Настя. – Серьезно, сегодня я несвободна… Я обещала. Впрочем… Хочешь пойти со мной?
- Кто? Я? Куда? На свидание?
- Блин, Полина, когда ты вырастешь, наконец-то? Необязательно ходить именно на свидания. И потом, с чего бы это я тебя позвала? В таких вещах мне конкуренты не нужны.
- Хорошо, свидания отменяются. А чем будем заниматься?
- Пойдем в гости, – неожиданно улыбнулась подруга – в гости к одному мальчику.
- Ну вот, а говоришь не на свидание…
- ПОЛИНА!!
- Молчу, молчу… Пошли.
Мы поймали такси и всю дорогу практически не разговаривали. Напрасно я пыталась выведать, к кому и куда направляемся. Настя отвечала односложно и неконкретно.
Такси доставило нас в микрорайоны. Дом, к которому уверенно зашагала Настя, представлял собой классическую пятиэтажку, вытянувшуюся в длинную линию, с бесконечными подъездами и вечными фиолетово-седовласыми бабульками на скамейках. Облаянные хромоногой болонкой на входе, мы поднялись на третий этаж и Настя нажала кнопку звонка. Все это время меня распирало любопытство и где-то внутри как-то сладко замирало. Во-первых, потому что подруга так ничего мне и не рассказала, что добавляло элемент тайны. Во-вторых, потому что именно в таком микровском дворе прошло мое детство. И сейчас, я, словно 10-летняя девчонка, вновь поднималась в гости к подружке, чтобы вместе идти в школу. Даже дверь была такого же коричневого цвета с медными кнопками, соединенными проволокой, а мелодия дверного звонка – идентичной заливистой трелью.
Дверь неспешно распахнулась и на лестницу выглянул здоровый, белый с черными пятнами кот. Котяра высокомерно глянул на нас снизу вверх и тихо мявкнул. Чуть повыше него появилось маленькое сморщенное личико, обрамленное седыми, видимо, накрученными на бигуди, локонами, и расплылось в улыбке.
- Настенька, золотце. Заходи. А мы все гадаем придешь ты сегодня или нет? Ты же, обычно, к трем приходишь, а тут все нет и нет… – голос бабушки удалялся вглубь коридора
- Здрасте, баб Галя. Я задержалась, экзамен сдавала, но вы же знаете. Я обязательно приеду. Я сегодня с подругой, ничего? – крикнула Настя, разуваясь и ставя сумку на пол.
- Конечно, конечно. Я только рада. Проходите, девочки. Раздевайтесь. Чаю выпьем, про экзамен расскажите. Как подругу-то зовут?
- Полина, – сказала я, входя в чистую, уютную кухню. Здесь тоже все напоминало период босоногого детства: часы, из которых каждый час должна выскакивать кукушка, самовар, копия дедушкиного, закончившего жизнь на даче. Советский холодильник «Бирюса» - обладатель вечно кривой дверцы и отламывающейся ручки. Чашки, обрамленные размытыми цветочками, чайник со свистком, поднос с нарисованными фруктами и маленький черно-белый телевизор с восемью кнопками ручного переключения. Довершал образ календарь за 1988 год с изображением шимпанзе в костюме и очках. Вымыв руки, Настя убежала в соседнюю комнату, из которой доносилась приглушенная музыка. Я осталась в кухне, робко присела на табуретку (покрытую подушкой из сшитых ромбиком лоскутков) и стала наблюдать, как кот блажено растягивается на подоконнике. Часы пробили 7 вечера. Из окошка, как я и предполагала, вывалилась кукушка, беззвучно открыла рот несколько раз и спряталась обратно.
- Совсем уже старые часы, – перехватив мой взгляд, сказала баба Галя - еще муж мой покупал Верочке на день рождения. Иногда мне кажется, что я сама, как эта кукушка – безголосый, старый, но все еще действующий механизм. Только за Андрюшу и держусь. Кроме меня он никому не нужен. Бедный мальчик… Кто же знал. Ведь такой талантливый. Предлагали в Москву, в консерваторию ехать учиться, – бабушка поставила передо мной чашку с заваренным по всем правилам чаем. В наше время, с появлением чайных пакетиков, настоящий вкус напитка начинает забываться. Я отхлебнула глоток, слегка обожгла горло, надкусила «Мишку на севере» и вновь ощутила приступ детской радости.
- А Андрюша это кто? – осмелев после шоколадки, спросила я.
- Андрюша – это мой внук. Вам Настенька разве не рассказывала? Она ведь… - баба Галя осеклась, как - будто внезапно что-то поняла. – Вы, значит, и не знаете ничего…. Ну что ж… если хотите с Андрюшей познакомиться, прямо по коридору… Его комната.
Прихватив еще одну шоколадку, я понеслась в указанном направлении, но, выйдя из кухни, остановилась, словно налетела на невидимую стену. Рядом с кухней находилась гостиная. Обычная, обставленная польской стенкой. В серванте поблескивал «бензиновыми» разводами сервиз «Мадонна», купленный когда-то за бешеные деньги. А посередине комнаты стояла елка. Новогодняя. Украшенная шариками, бантами, шишками и мишурой. Под елкой стояли пластмассовые фигурки Деда Мороза и Снегурочки. Только теперь я обратила внимание, что вся квартира украшена праздничными гирляндами, фонариками и «дождиком». Медленно продвигаясь по довольно длинному коридору, я недоумевала. Конечно, многие не убирают новогодние атрибуты до марта, но до июля… Постучавшись в закрытую дверь дальней комнаты, я повернула ручку. Возле окна стояла Настя с радостным выражением лица. На кровати сидел белобрысый мальчуган лет десяти. Когда он повернулся ко мне, обнаружилось, что у него карие глаза, по-детски пухлые губы и замазанная «зеленкой» бровь.
- Что с тобой? – сразу же спросила я.
- Упал, – мотнул головой мальчик.
- Не просто упал, тебя же толкнули, – покачала головой Настя.
- Упал, – упрямо и немного громче повторил Андрей.
- Упал, так упал, – поспешно согласилась я, оглядывая комнату. Здесь обстановка была более современная: dvd, музыкальный центр. Компьютер, правда, старенький, куча дисков с играми, изображение Спайдермэна на дверце шкафа. На отдельной тумбе лежала скрипка. И вновь повсюду мишура и фонарики.
- Ух ты, а кто у вас на скрипке играет? – восхитилась я, подходя ближе. Настя слегка порозовела, а Андрей заулыбался:
- Я! Я играю… То есть играл… то есть сейчас не очень, но я помню… Хотите, сыграю вам? - засуетился ребенок.
- Да. Давай. Я послушаю с удовольствием – обрадовалась я. Настя тихо произнесла:
- Андрей, может не стоит, ты сегодня и так устал.
- Нет, Настя. Но я хочу. Ей понравится. Я всегда для гостей играю лучше, чем один, – просительно протянул мальчик, и умоляюще посмотрел на подругу.
- Андрюш, если устал, то может в другой раз, – я стала понимать, что почему-то Насте не нравится эта идея. По причинам, которых я не знаю.
- В другой раз… - сник мальчик. И неожиданно зло добавил – все всегда так говорят. А потом никто больше не приходит. Придут, посуетятся, конфет принесут и исчезают.
- Андрей, не все такие. Я же возвращаюсь, – медленно проговорила Настя. – И Полина, Полина тоже вернется, – посмотрела она на меня.
- Вернусь, конечно, вернусь, – энергично закивала я, все сильнее ощущая, что сказка детства оборачивается каким-то неприятным готическим рассказом современности. Я почувствовала, что все в этой квартире резко стало на меня давить: стены, ковры на этих стенах, неуместные елочные игрушки. Захотелось домой. Чувствовалась какая-то трагедия. Трагедия, которую не хочется впускать в себя, с которой не хочется связываться. Мимо которой хочется пройти.
- Врете, – безошибочно определил мальчик, несколько секунд всматривающийся в мое лицо.
- Андрей, так нельзя говорить… взрослые не обманывают, – попыталась придать своему голосу строгость Настя.
- Врут… Еще как врут, – громко заявил мальчик – Думаешь, я не понимаю? Я все понимаю!! Бабушке врут, что дадут денег, мне врут, что я поправлюсь. Что поеду в Москву на конкурс. Ты врешь, будто если я выучу эту дурацкую таблицу умножения, то снова смогу учиться в школе, – голос Андрея резко сорвался, губы задрожали. И шепотом он докончил, – Мама соврала, будто вернется…
Он отвернулся к окну, чтобы мы не видели его лица. И только по слегка вздрагивающим плечам было ясно, что он плачет. Настя встретилась со мной взглядом и я вышла из комнаты, оставив ее наедине с маленьким, но таким взрослым ребенком.
Вернувшись на кухню, я тупо уставилась в остывшую чашку.
- Не обижайтесь на него, – сказала баба Галя – он хороший ребенок.
- Очень хороший, замечательный, – кивнула я - Вот только… а, впрочем, нет ничего.
Настя с Андреем вышли из комнаты и присоединились к нам. Мальчик выглядел спокойным, и даже довольным. Только красные глаза выдавали произошедшее.
Мы пробыли там еще час. Все это время Настя смеялась, шутила, рассказывала интересные случаи из жизни и даже попыталась разыграть спектакль на кухонном столе, с помощью сахарницы и бутылки кетчупа. Ее старания были вознаграждены: Андрюшка опять плакал, но уже от смеха, баба Галя улыбалась. Даже я постепенно отвлеклась от грустных мыслей и развеселилась. Когда мы стали прощаться, Андрей важно, по-взрослому, пожал мне руку и вновь, по-детски спросил:
- Полина, а ты придешь еще?
- Конечно, приду и послушаю, как ты играешь, – подбадриваемая Настей, сказала я.
Такой нежности, с которой посмотрел на меня этот ребенок, я не чувствовала никогда более. Выйдя из квартиры, мы вновь замолчали, и так дошли практически до дороги.
- Насть, может ты мне все-таки расскажешь, в чем дело? Кто они, и что с ними случилось?
И тут Настя разревелась. Просто села на вкопанные в землю шины и разревелась.
Андрюша родился очень талантливым и музыкальным. Это обнаружили еще в раннем детстве и отдали мальчика в ближайшую музыкальную школу. Он выступал на множественных конкурсах и концертах в пределах области, занимал призовые места. Два года назад, на одном из концертов, его заметил педагог из Москвы. Вскоре пришло приглашение на участие в международном конкурсе в столице. Событие было назначено на конец января. Безумно счастливый ребенок принялся еще усерднее заниматься на скрипке. Мама и бабушка начали откладывать деньги на поездку.
25 декабря мальчик с мамой Верой отправились за подарками для бабушки. Глупое, жестокое, но такое обыденное происшествие разрушило всю сказку: спешащий водитель пронесся на красный по перекрестку. Они попали в больницу: у женщины черепно-мозговая и многочисленные ушибы. У Андрюши переломы обеих рук, травма позвоночника и сотрясение мозга. Врачи боялись, что он не будет ходить. Об игре на скрипке тем более не могло быть и речи. 31 числа, около шести вечера Вера заглянула в палату к сыну. Ходила она еще с трудом, но все же принесла ему подарок – стеклянную статуэтку в виде скрипичного ключа. Поцеловала, шепнула: «Я вернусь завтра», и ушла. Ночью она умерла, а Андрюша первый раз за все время почувствовал себя лучше и с того момента пошел на поправку. Быстрее, чем ожидали в больнице.
Настина мама является одним из врачей, которые курируют мальчика. Однажды Настя пришла вместе с ней и уже не смогла уйти просто так. Андрюшка, такой маленький, продолжает упорно бороться за свою мечту сыграть на сцене московской консерватории, а баба Галя просто живет, ради него и за его маму. Играть, так как раньше, мальчик уже никогда больше не сможет: два пальчика на правой руке плохо для этого функционируют.
Новогодняя елка в доме стоит круглый год. Благодаря этому Андрюше кажется, будто та ночь не закончилась. И мама обязательно вернется завтра.