САХАЛИНСКИЕ ХРОНИКИ ЧАСТЬ 3

Автор: Х АТ Т А Б Б Ы Ч САХАЛИНСКИЕ ХРОНИКИ

Мыс Терпения

Ностальгические записьки
бывшего ефрейтора – расписдяя

Посвящается поему призыву

ЧАСТЬ 3


Черный туман.

Лететь обратно на вертолете было уже не страшно, скорее грустно.
Земля внизу проносилась как и тогда, в первый раз, слишком близко. но уже не казалось, что вдруг откажет двигатель, т.к. военный МИ-8 - машина. надежная и безотказная, как танк, просто мне всегда было странно видеть как такая большая железная штуковина совсем без крыльев вообще может лететь , но это почему-то совсем не пугало, а даже наоборот ….
Ощущения полета также не было , мы просто неслись по невидимой дороге , только обратным маршрутом.
Море сверху воспринималось точно также - как и тогда в первый раз - застывшим как на позапрошлогодней фотографии- свинцовое с неподвижно застывшими волнами.
Я, Берендей и Обман, а также почти весь наш весенний призыв после двух лет службы, дождавшись наконец долгожданного приказа министра обороны о демобилизации быстро удалялись от места, куда нас в свое время закинула судьба . Это место называлось - Мыс Терпения.
В свое время у меня было нехорошее предчувствие, что такое географическое название должно прямо соответствовать условиям жизни в этом месте. Как выяснилось позже, интуиция действительно меня не обманула и реальность превзошла все самые худшие ожидания, хотя , не знаю…
В окно иллюминатора, на сколько хватало глаз как и тогда два года назад простиралось море, по сути, это был тот же самый океан, безбрежный, величавый и такой -же равнодушно- холодный.
Я понимал в тот момент, что вообще в последний раз в жизни вижу живое море и впечатление было, не смотря на поганое настроения, такое же потрясающее как и тогда в первый раз. Плотный ядовитый туман наползал с моря , обволакивая оконеченость Мыса.
Вертолет постепенно набирал высоту, держа курс на Восток в сторону Большой Земли.
Вскоре раздвоенный, змеиный язык Мыса исчез из вида и мы уже набирали высоту над заливом.
После взлета вертолет сделал обычный в таких случаях прощальный дембельский круг над Мысом, внизу остался залив, маленькие фигурки мысовцев, явно не похожие на военных, наши казармы, полосатая башня старого маяка, казармы размером со спичечные коробки, чуть подальше виднелся такой родной, совсем крошечный передающий радиоцентр с мачтой антенной.
Два Брата – как два живых истукана, будто перенесенные с острова Пасхи, печально смотрели нам вслед, словно прощались с нами навсегда.
Вскоре змеиный язык Мыса совсем исчез из вида.

У меня вдруг перехватило дыхание, комок застрял в горле, на лице я ощутил что-то мокрое, посмотрел на пацанов – Беренднй нахохлился и отвернулся сторону, а Обман смотрел вниз на Мыс и откровенно плакал.
Я не мог понять одного- мы так долго ждали этой минуты, считали дни и часы и вот наконец это случилось как и неизбежно должно было случиться, и что же такое произошло, что мы прощаемся будто с чем-то самым дорогим и близким .
Я еще толком не понимал в тот момент, но чувствовал, что перейден какой-то очень важный рубеж и жизнь пошла неотвратимо дальше и понесла нас куда-то в пугающую неизвестность. А то что было, останется навсегда только в моей памяти и тех, кто вместе со мной пережил, то что нам выпало пережить вместе. И уже понятно было как белый день, что не увижу я уже больше ни пацанов, ни наших кадетов ни моря, ничего уже больше этого не увижу , а только смогу это вспоминать иногда , когда будет совсем уж хуево.
И такая меня черная тоска от этих чувств и мыслей взяла, что прямо как и тогда два назад мне вдруг захотелось, чтобы уебался этот наш дембельский борт прямо в море и чтобы все так и осталось как есть без этого гребанного будущего, которое еще не наступило, но как подсказывала моя проклятая интуиция, ничего хорошего не предвещала. Я понимал, что ничего уже изменить нельзя. Время не остановишь, оно безжалостно превращает настоящее в прошлое, а будущее в настоящее. И что-то понимать и по настоящему оценивать начинаешь только, то чего уже сейчас нет и никогда больше не будет и я уже понимал, что только именно тогда на Мысу все было по настоящему - Жизнь и Люди и Надежда, а все , что ждет впереди было каким-то зыбким и неопределенным, оно даже не просматривалось.

Я в последний раз глянул на море и вдруг увидел, что оно стало вдруг быстро приближается, слишком быстро, а потом отчетливо понял, что вертолет падает прямо в море , окутанное ядовитым черным туманом.
Из кабины пилотов раздавались какие-то истошные крики, мат, разобрать ничего было нельзя, кажется они пытались по радио связаться с землей , включить какой-то аварийный режим, среди обезумевших дембелей началась паника… я отчетливо понял что это конец, такой нелепый и неожиданный и изменить уже ничего нельзя, мысли в голове проносились обрывками:
-не может быть, так не бывает, я ведь теперь все знаю про Жизнь , про людей, про прошлое и будущее, которого у меня не будет… Так – же нечестно, неправильно…так не должно быть … дурак , ты сам же этого хотел …

Потом совсем на короткое время я вдруг увидел почему-то как бы откуда-то сверху извне наш вертолет, который закручиваясь по спирали летел вниз, а затем вертикально камнем рухнул в море и плотный ЧЕРНЫЙ зловещий туман быстро с каким-то удовольствием затянул место, куда он рухнул как большая раненая птица.
Я наконец понял :
- это все туман, он действительно живой , я так и знал…
Это было последнее , что я успел подумать, потом наступила ночь.

На Сахалина в этот раз весной выдалась редкая для этих мест погода, прямо как в Сочи .
Дембельский борт прилетел во время, подмайские праздники – прямо на удивление. Весенний призыв почти в полном составе улетавший домой , вышли провожать всей точкой – офицеры, молодняк и старослужащие. Такие вещи случались раз в пол-года и для Мысовцев всегда были огромным событием в их суровой островной жизни.
Дембеля прощались, правда улетали не все , т.к. количество мест на борту было ограничено и тем, кому пришлось остаться чуть не плакали от обиды, так как знали что при местной капризной погоде можно еще очень долго ждать очередного прилета. А улетавшие выглядели счастливыми, шутили и прикалывались, экипированы были по последнему дембельскому писку моды как положено – ч-ш, п-ш, т.д. и т.п., в чемоданах уже лежали бережно упакованные и обычные для этих мест трофеи – высушенные и покрытые лаком здоровенные клешни королевских крабов, которых выбрасывало иногда на берег после летних штормов с какой-то немыслимой глубины , морские звезды, большие бамбуковые кружки, сделанные своими руками с выжженной сбоку надписью –« Сахалин» и прочая сувенирная дребедень, которую обычно везли в Сибирскую глубинку, чтобы удивлять собравшихся в день приезда соседей и родственников всей этой Сахалинской экзотикой , а через неделю забросить куда-нибудь в дальний угол и забыть.
Наконец улетающие попрощались с провожающими, т.к. с моря неожиданно стал наползать плотный липкий туман и пилоты заторопились с отлетом
Дембеля, распевая песни, дружно загрузились внутрь, двигатель мощно взревел, раскручивая огромный винт и большая зеленая стрекоза с красной звездой на брюхе оторвалась от земли и зависнув на секунду над взлетной площадкой, плавно набрала высоту заскользила над заливом, делая обычный в таких случаях, прощальный круг над Мысом. Оставшийся народ смотрел вслед улетавшему вертолету с откровенной завистью и надеждой что когда-нибудь рано или поздно прилетит и за ними такая же Птица Счастья.
А борт, продолжая тарахтеть сделав прощальный круг над Мысом, развернулся в сторону двух Братьев , начав набирать высоту и удалятся на Восток, как вдруг неожиданно оборвался звук двигателя, борт как-то странно накренился, потом его стало закручивать вокруг собственной оси и он по спирали начал снижаться , а затем на глазах у онемеших от ужаса очевидцев камнем стремительно рухнул в море, подняв столб воды.
Провожавшие закричали, а когда все поняли что произошло, над Мысом на некоторое время повисла мертвая тишина, даже чайки почему-то затихли. Оставшиеся еще не могли поверить увиденному и сразу осознать происшедшую трагедию, некоторые молча плакали.

Место , куда упал вертолет, быстро накрыл будто саваном набежавший плотный зловещий туман, скрывая все следы катастрофы.

Из оперативной сводки УВД по Сахалинской области за 11 мая 19…г.:

«-В 12 часов 10 минут вертолет МИ-8 , принадлежащий Вооруженным силам ПВО СССР - бортовой номер 3256, с экипажем из 3 –х человек и 12 военнослужащими на борту вылетел с Мыса Терпения и исчез с радаров станций в районе 20 -мильной пограничной береговой зоны.
В настоящее время предпринимаются усилия наземных и других служб по установлению точного места падения вертолета, а также причины гибели экипажа и пассажиров.
По факту падения военного вертолета и гибели людей прокуратурой Сахалинского округа возбуждено уголовное дело, ведется следствие ».

Бежал бродяга с Сахалина …



Я был одного призыва с Михалычем, нас вместе дрючили в карантине, там познакомились и как-то сразу сошлись, оба призывались из Сибири, только из разных городов. Его потом вместе с земляками -Берендеем и Обманом первой партией закинули на Мыс, а мы уже позже прибыли и дальше вместе тащили службу. Он когда знакомились, так и представился по серьезному –« Михалыч», пацаны сначала прикалывались, типа какой бля Михалыч, скорее Шурик из «Операции Ы», но потом поняли – натурально Михалыч. Он был постарше нас года на два , поучится успел, работал до армии, рассказывал, что по отцу у него все прадеды на Сибирском монетном дворе, единственным тогда за Уралом работали , пока он не сгорел. Так он говорил , что с тех пор они по отцу все Мтхалычи и отец и дед и прадед. Говорил, что в честь какого-то святого Михаила называли, вроде он у них как ангел хронителем рода считался. Может заливал, он тот еще крендель был, мог ради прикола и по ушам проехать , хотя кажется тут вроде не врал. На язык вообще был – хер переслушаешь, хохмил всегда, даже когда совсем жопа была, мы иной раз от его приколов ржали как лошади, хотя казалось что плакать надо было. Оптимист был по жизни и нам раскисать не давал.Он на гражданке спортом не по детски занимался, все больше как-то борьбой , рассказывал, что их какой-то Степаныч натаскивал, тот еще с войны то ли разведчиком был, то ли наоборот каких-то шпионов ловил. Хотя с виду был не сказать, что особо здоровый, говорил, что еще пацаном откапал какую-то книжку про русского известного до революции борца , Железный Самсон, так вот тот систему специальных упражнений разработал, я правда до конца суть не понял, чтобы без наращивания мышечной массы силу сумасшедшую приобретать. Так говорят, что и роста он был небольшого , но таких кабанов валил в цирке, что публика не верила, думали постанова.
Пацаны рассказывали, что Михалыч в первый день прилета дедам такой здесь пиздоворот устроил, местные потом еще долго вспоминали. Хотя ему самому и Берендею с Обманом тоже хорошо досталось. Он сразу после этого попал в авторитет даже у дембелей, хотя этим никогда не пользовался и вместе со всем призывом работал как положено, хотя смело мог дурака валять, потому что его деды потом чуть не на руках носили, он здесь весь личный состав испартачил, народ страшно доволен был, что будет дома что пацанам- салагам показать, особенно сильно всем нравилась его фирменная Мысовская чекуха -на правое плечо – море , Два Брата, чайки ну и соответствнно подпись « Сахалин, Мыс Терпения и годы службы. Такие он обычно дембелям перед самым отлетом колол, чтобы замполит не залупался, тогда ведь это не очень приветствовалось.
Он был постарше нас года на два , поучится успел, работал до армии, после дембеля собирался в институте восстанавливаться. Реальный был мужик, настоящий такой, как будто целую жизнь прожил, а не двадцать лет было, мы рядом с ним – как дети.
А на Мысу мы с ним вообще сильно сошлись, можно сказать , как братья стали, да и попали в один расчет на передающий радиоцентр, он от самой точки в пяти км находился ( вояки же у нас самые хитрые , все так устроили, чтобы когда враги в случае нападения по нашим РЛС ракетами пиздякнут, а они у них с самонаведением прямо на излучатель станции настроены, то пока будут еще минут несколько в наш передающий радиоцентр выцеливать, чтобы вторым залпом накрыть, мы вроде как должны наверх нашим большим командирам что- нибудь успеть передать, типа: « у нас все заебись, накрыло пиздой , умираем геройски – врагу не сдаемся).
А последние восемь месяцев – до самого приказа мы вдвоем как полярники на дрейфующей станции безвылазно на боевом дежурстве службу тащили, так как пополнение молодое нам не прислали, потому –что у нас призыв такой отмороженный оказался, что через полгода всю власть то на Мысу к рукам прибрали и местная шняга со своими понятиями нам уже была до фонаря. А с полка молодых уже и присылать просто боялись, говорят на Мысу задрочат сразу, вот пусть раз, такие борзые, сами там и кувыркаются . Ну мы и кувыркались за себя и за того парня.А зима в тот год выпала суровая и метельная, мы в буквальном смысле слова по веревке ссать ходили, чтобы не потеряться.Благо , что жратвой все было нормально, Михалыч заранее позаботился еще с осени.
Сидели на сухом пайке, правда Михалыч мужик практичный и сразу по прибытию после первого продуктового завоза жратвы закурковал в бывших японских дотах, которые еще войны остались, лет на пять вперед бы хватило. Мы за время службы друг другу про свою жизнь кажется все рассказали чуть не с самого детства, ему эти местные порядки со всякой хуйней и неуставными отношениями были вообще по барабану. Он мне сразу сказал, что даже в такой дыре можно найти куда мозги приложить с пользой, а на дежурстве зимой делать нечего, так мы с ним всю местную библиотеку перелопатили. У меня в школе –то средний бал в аттестате круглая тройка, некогда было учебой заниматься, а Михалыч к учебе серьезно относился, рассказывал что школу какую-то математическую в свое время закончил и мне башку так развернул и за две зимы натаскал по всем предметам как борзую на волков, так что я после дембеля благодаря ему в универ поступил без всяких проблем, благо что после армии еще и послабуха была.
Письма домой тоже вместе писали, правда здесь это было смешно – затоскуешь по дому, чиркнешь что-нибудь и несешь дневальному на тумбочку в общую пачку, а там среди других еще пять таких же твоих писем лежат , ждут своего звездного часа. С таким же успехом их можно было старым пиратским способом- в бутылку и в море, наверно быстрей бы дошли. Мы с Михалычем пообещали друг другу, что на гражданке не растеряемся и дальше обязательно связь поддерживать будем, жили-то вообщем не очень далеко друг от друга и домой хотели вместе ехать – в одну же сторону.
Наш майский призыв должен были одним бортом забрать, но тут какая накладка вышла - у нас с Михалычем на передающем центре замены не было, и мы с ним чтобы не обидно было в монетку разыграли кому этим бортом домой лететь, а кому здесь до замены остаться. Вообщем, Михалычу подфартило( знал бы как). Правда , он накануне какой-то смурной ходил, вроде как его что-то внутри мучило. Он еще перед самым отлетом ко мне подошел, предложил, чтобы я вместо него в первой партии летел, но я на такую жертву бы не пошел и конечно отказался, он тогда еще на меня посмотрел будто что-то уже знал..
А когда борт со всей высоты прямо в залив грохнулся, мы даже сразу и не поняли что случилось, глазам своим поверить не могли. А что там случилось так никто и не узнал – может перегруз был, а может двигатель отказал. Радиопереговоры пилотов с Землей на такую специальную магнитную проволоку писали, мы потом послушали что они там за эти тридцать секунд, пока вертолет падал, кричали, лучше бы и не слышать, я после этого месяц спать не мог , все в ушах это у меня стояло и сразу пацанов представил, как им в тот момент страшно и херово было, не дай бог.
Что там дальше было, я рассказывать не могу- тяжело слишком. Но я после этого ни спать ни есть месяц не мог, мне и дембель как-то по фигу стал. Думал все время как я теперь дальше буду жить после всего этого. Слово себе дал что про Михалыча нормальные люди должны обязательно узнать и решил вот написать так, как он сам бы про себя написал, о жизни своей он мне много рассказывал, да письма его неотправленные остались, жалко что фотки его у меня ни одной нет.
Но для меня Михалыч и весь наш призыв всегда живые, потому что неживыми их никто не видел, т.к. борт подымать не стали, говорят накладно очень, да и технических возможностей тогда таких не было.
Домой вместо пацанов благодарственные письма от командования и уведомления прислали, что дескать погибли при исполнении служебных обязанностей при охране воздушных рубежей нашей Родины, мол извините , если что не так , но уж так получилось, не обессудте. Представляю что их близкие тогда пережили.
При мне еще тогда серьезная комиссия из штаба округа приезжала разбираться, шутка ли – целый призыв угробили. Но так толком ничего и не выяснили, всю вину как обычно при таких случаях, на пилотов списали, якобы они при остановке двигателя должны были какой-то режим авторотации включить. Но знающие люди говорят, что все равно у них шансов не было, т.к. высоту нужную набрать не успели и даже если бы в море сели, глубина такая , что самостоятельно им не выбраться.
Потом мысовцы мне с младшего призыва, которые после нас дослуживали, писали на гражданку, что осенью вертолет все же достали и пилотов в кабине нашли, а пацанов там почему –то не оказалась, хотя чемоданы их дембельские с сувенирами на месте остались, так и не поняли куда они делись, течение в этом месте несильное, не должно было далеко унести.
Родителям их так вместо пацанов чемоданы и отправили, представляю картину…
Со всего нашего призыва я только один и остался, на меня местные как на привидение потом смотрели, погода как назло не заладилась, я так еще пару месяцев на Мысу пересидел, пока замены дождался, думал повешусь от тоски, как еще тогда кукушку не сорвало, наверно только и спасло , что все время с горя бухал. За мной одним потом специально борт присылали. Я пилотов , которые меня забирали специально над тем местом, где дембельский борт гробанулся, попросил круг сделать.
Я после этого случае заработал какое-то редкое нервное расстройство – туман не переношу. Как увижу , так у меня сразу паника начинается и страх какой-то- даже водка не берет. Куда я только ни ходил , ничего не помогает. Это у вас говорят, какой-то синдром, название заумное я, его все никак не запомню, короче « туманофобия» и как в медицинской практике вообще не встречается.
Мне на гражданке первое время Мыс чуть ни каждый день снился. Потом как –то пореже – раз в три года пацанов всех вижу и всегда Михалыч приходит, посидим , о жизни покалякаем и так сразу на душе тепло становится, а как проснусь – в натуре вилы и тоска зеленая берет.
Вообщем, давно я про ту нашу настоящую жизнь написать собирался, да все руки не доходили, да и талантов таких нет, а тут уже припекло прямо сил нет и как-то собрался, уехал на Алтай подальше от суеты и за один раз все само родилось, как будто кто надиктовал, хотя у Михалыча, думаю, гораздо лучше бы получилось, он у нас с по этой части был мастак, писал кайфово. Иногда пацанам под заказ от их имени девкам на гражданку такие офигительные письма на Большую Землю сочинял – картина маслом, мы над ними прямо сами плакали, так он умел про наши суровые будни расписать, мы их потом тиражировали и случая не было, чтобы девчонки не ответили, когда, наверно, читали про нас-бэтманов, кипятком ссали. Раз даже по «просьбе трудящихся» он такой эротичекий роман захеракал- «Сказки Шехерезады» в переложении Михалыча, мы всем личным составом потом до дыр зачитали и на боевом дежурстве все углы обдрочили.
Думаю Михалыч бы меня одобрил и не обиделся, что я от его имени все написал. Да и мне после всего этого как-то легче стало , вроде как долг отдал. Думаю часто, как бы у Михалыча жизнь сложилась, если бы они тогда на этом долбанном вертолете в море не грохнулись, думаю, что все бы у него получилось, он никогда свои косяки на жизненные обстоятельства не списывал. И как-то у него слова с делом не расходились. Встречался бы с Берендеем и Обманом, пиво пили, да про Сахалин вспоминали, я это прямо как наяву представляю.
А мне всегда казалось, да и теперь кажется, что Михалыч где-то рядом, а в последнее время так вообще стало мерещиться, что я его на улице встречаю, уже несколько раз было, особенно когда на грудь примешь.
У него же на граждан пацанчик остался , он мне фотку как –то показывал – прямо вылитый папашка, только маленький совсем и тоже Михалыч. Ему сейчас как раз как нам тогда – лет 20. Интересно каким он вырос, наверно такой же ушлый как и отец. Я все думал его как нибудь отыскать, посмотреть какой он, может про Михалыча рассказать, но все как-то духом не могу собраться. Может он со мной и разговаривать не захочет, а может думает, что мы как-то тоже виноваты, что он отца своего так и не увидел. Теперь мои « Хроники» где – нибудь увидит и сам обо всем прочитает и все правильно поймет, ведь если он в отца, то должен быть и Человеком хорошим.
А Хатабычем меня Михалыч еще в карантине окрестил, когда я ящик свиной тушенки с продуктового склада подрезал, жрать хотелось не по детски, а консервы все равно бы списали, т.к. они просроченные были. Ты говорит, натуральный джин из бутылки – все наши самые заветные желания исполняешь( а желание у нас заветное тогда было только одно – пожрать) и как-то сразу прилипло, я сильно не возражал, так два года в Хатабычах до самого дембеля и проходил.
Такие вот дела, вроде и все .Можно конечно еще очень много про нашу сахалинскую жизнь рассказать, но думаю, что вы и так уже все про нее и нас поняли.. На память у меня тоже метка Мысовская осталась – татуировка на правом плече – море , два, брата, чайки, все как положено – Михалыч качественно сделал. Кстати после нас эта традиция на Мысе так осталась, на дембель без нее как без знака качества не уходят, а на гражданке сразу, если что видят – свой , Мысовский.
А я когда « Хроники» начинал, хотел концовку счастливой сделать – ,« хэппи энд», чобы пацаны благополучно домой улетели, но как-то у меня не получилось, не честно это было бы , да и Михалыч меня бы не одобрил и решил написать как все на самом деле было. А когда уже все закончил мне опять весь дембельский призыв приснился в полном сборе Михалыч,Берендей , Обман, Костя , Дульшат , вообщем все 12 человек. Стоят рядом как апостолы, довольные такие, молодые, улыбаются, а Михалыч как всегда прикалывется : «писать то еще не запарился ? « - спрашивает, тут до меня и дошло, что это он самом деле все и написал, поэтому все так легко и пошло, просто через меня все организовал, он же из любой ситуации всегда выход найдет. Ты, говорит за нас не переживай, мы ведь тогда не утонули, просто перешли в другую Жизнь- вроде как параллельную, короче тебе пока еще не понять. Мы всегда рядом, вы нас просто не видите, а мы все про вас знаем и видим. Так что молодец, что про нас не забываешь.

Иногда я думаю – чем все- же был для меня Мыс ? Раньше казалось, что ничего особенного – просто череда каких-то событий, картинок , лиц. Мало ли народу служило в армии и на том же Мысу. И только недавно стал понимать по настоящему , что на самом деле всю оставшуюся жизнь после Сахалина я неосознанно ровнялся на Мыс, как на эталон человеческих отношений, да и вообще Жизни.

P.S. Полная версия “ Сахалинских хроник ” будет включена в готовящийся сборник “Остров Сахалин ”, в который также войдут рассказы и очерки о Сахалине и конечно же о ЛЮДЯХ.

о.Сахалин
Мыс Терпения

Хоттаббыч.