Ботинки.

Автор: Predator_z Жил я тогда в Подмосковье не далеко от железно дорожной станции в просто наречии полустаночка. На дворе были золотые годы дефицита. Такой кич как джинсы, кроссовки, жвачки, аудио и видеомагнитофон, заграничные аудио и видеозаписи и т.д. ставил обладателя данными вещами на пьедестал самых крутых и модных подростков. Раньше сбор этих и других атрибутов одежды и техники напоминал сегодняшние RPG. Стратегические игры из разряда прокачай героя, то бишь, чем больше у тебя этого заграничного шмотья и техники, тем ты круче. Сегодня вспоминать это смешно, но тогда это было смыслом жизни. Во всем этом что-то было. Не исключением был и я.
На тот период моей жизни мечтал я о классических черных ботинках с закругленным мысом в стиле London’ских пижонов 60 годов. Теперь такие можно купить в любом обувной магазине коих сегодня, как грязи, но на тот момент продавали их лишь в одном местном комиссионном магазине, причем за приличные деньги, скажу я вам. Как они там оказались не понятно, поскольку такие на всей территории бывшего СССР может были только у двух человек. Я копил и зарабатывал деньги, как только можно, где пару монет родители подкинут, а чаще всего приходилось, как это сегодня не смешно, разгружать вагоны, поскольку железная дорога была не далеко от дома. То, что разгружали за отдельную плату, развозили по рынку, раскладывая на прилавки товар, в основном развозили овощи и фрукты. Одним словом, хоть какие не какие, но деньги были, да и работа не пыльная, от школы не отвлекало, так как вагоны приезжали к вечеру, что давало возможность не прогуливать школу, из-за чего в то время у меня могли быть большие проблемы дома и в школе. Зад бы горел огнем, как пионерский галстук или пяти конечный значок в виде звезды, где Ленин был уже не маленький и с лысой головой, от отцовских порок, да и самого галстука я мог лишиться легко. Время шло, копилочка тяжелела.
*****
Я не спал прошлую ночь, ворочаясь в предвкушении того, что завтра я куплю ботинки. Я готов был не идти, а лететь к открытию комиссионки, но был остановлен отцом, который велел мне идти на рынок за молоком, яйцами и другими продуктами. Естественно я не мог отказать отцу, поскольку отец был военным, а его слово это закон, а точнее приказ. Мне пришлось отложить покупку ботинок на несколько часов.
Сделав все дела по хозяйству, убедившись, что больше я никому не нужен и, что спокойно могу уйти, я отправился в комиссионку.
Уже в магазине, я стоял как вкопанный, переполненный счастьем, смотря на ботинки, понимая, что сейчас они будут моими. Поглощенный своими мыслями, я не заметил, как в комиссионку зашел Колян.
Это был среднего роста худощавый парень с отталкивающими чертами лица. Он был старше меня на четыре года. Рассказать о том, какой мразью был Колян не хватит и дня, так что поверьте мне на слов, что таких ублюдков еще поискать надо.
Пока я пялился на ботинки, как на Джоконду в Лувре, Колян, подойдя к владельцу комиссионки, попросил его достать ему ботинки. Не успев понять, что происходит, у меня оставалась маленькая надежда, что ботинки ему не подойдут по размеру, но после того как он их померил и одобрительным кивком на вопрос продавца: - Как размер? Удобно?.- Он протянул деньги, я понял, то о чем я мечтал, ускользает у меня из под рук.
- Но я пришел первый, я хотел их купить. - Я попытался как-то остановить все это, обратившись к Коляну.
- Что ты там просипел сопляк? Тебе что-то надо? - Осмотрев меня с ног до головы, сказал Колян.
- Нет. – Опустив голову вниз, промолвил я.
Ухмыльнувшись и отвесив мне щелбан, Колян вышел из комиссионки, а я еще минут пять стоял, не понимая, как это могло произойти. После я еще несколько дней был полностью подавлен, я не знал кого винить, я не знал, что делать. Мною овладела злость и непонимание, а после настала апатия ко всему.
Как-то в школе мой друг Володька сообщил мне, что у Ивановой Катьки в эту субботу день рождение и она пригласила нас к ней в гости. Я знал эту девочку, она была красивой и мне она нравилась, как и многим другим пацанам в школе, но дальше моих мечтаний о ней и жалких «привет – пока» наше общение не продвигалась. Я подумал, что это будет хороший повод развеяться и отвлечься от неприятного события произошедшего в комиссионке.
*****
В субботу перед выходом на «праздник детства» я стоял пред зеркалом, как с иголочки, на радость родителем. На мне была белая рубашка, галстук, отцовский костюм, в котором он женился на мамке. Костюм был мне немного велик, но это были мелочи. Мой взгляд опустился вниз и был встречен старыми, потертыми ботинками. И вдруг накатила такая обида и грусть. Отец меня начал подталкивать к выходу, говоря, что надо уже идти и то, что не хорошо мужчине опаздывать, это сбило мое внимание с ботинок. Мысль о том, что я увижу Катю, как-то само собой меня успокоила.
Празднование Катиного семнадцатилетия затянулось до вечера. К нашей радости ее родители уехали на выходные в Москву к родственникам и за старшую осталась Катина старшая сестра, которой было абсолютно все равно как мы отмечаем праздник. Я был уже немного пьян, как говорил мой отец: - трезв, как стеклышко, только слегка запотевшие, расслаблен, я даже успел пообщаться с Катей и пригласить ее в наше местное шапито, которое называлось домом культуры и, где показывали кино. Только я забыл про ботинки, как на пороге комнаты я увидел Коляна с его двумя отмороженными друзьями. Они быстро влились в общее веселье. Посидев еще какое-то время, я решил уйти по-английски. Не оборачиваясь, выйдя из квартиры, я начал спускаться с лестницы, но тут я услышал в след:
- Эй!
Я обернулся и увидел, что опиравшись на стену, стоял Колян, я его не заметил, когда выходил, поскольку открытая дверь закрыла его. Он смотрел на меня и было заметно, что он был уже изрядно пьян. Когда я опустил взгляд, я увидел на нем новые ботинки, те самые, которые должны были принадлежать мне. И злость медленно окутывала моё сознания.
- Эй, пацанчик, у тебя папироски не будет? – Приближаясь ко мне, сказал Колян.
- Нет. – Ответил я, развернулся, пытаясь уйти, чтобы не видеть его рожу.
- Э-э-э-э-э подожди, я тебя знаю, я с тобой уже где-то пересекался, только не помню где. – Невнятно, с заплетающимся языком сказал Колян.
Злость все сильнее и сильнее нарастала и тут я не выдержал.
- Да мы с тобой виделись, пойдем, поговорим на «рельсы» у меня к тебе разговор есть. – Ответил я Коляну с надеждой набить ему рожу, вряд ли завтра с утра он вспомнит, кто это его так отделал.
- Че предъява есть какая ко мне? Ты че, сопляк, ты часом не обознался? Ну пойдем, поговорим. – Все также невнятно, растянуто, с заплетающимся языком сказал Колян.
И мы направились к месту, которое знали все местные, как «рельсы», это было общее место сбора всей шпаны недалеко от железной дороги. Дойдя до места, мы встали друг напротив друга, обменявшись парой резких комплиментов, Колян направился ко мне, пытаясь меня ударить, но, потеряв равновесие, упал на меня, так сказать, в объятия. Поскольку я не из драчливых парней, вместо того, чтобы отойти, я его поймал, после я его оттолкнул от себя. Попятившись назад, он попытался удержать равновесие, но, задев рельс железной дороги, который он умудрился перешагнуть но неудачно поставив ногу между шпал, он упал. Получилось так, что под его ногами оказалась вторая рельса.
Из темноты раздался гудок локомотива, не раздумывая, я отбежал от железной дороги. Скорее всего, Колян его тоже услышал, но будучи довольно пьяным, не смог подняться с рельс. Локомотив проехал, прямо по Коляну точнее по его ногам. Его истошный вопль был еле слышан, пробиваясь сквозь гудок локомотива. После чего Колян затих, думаю, он просто потерял сознание от болевого шока. Когда локомотив проехал, увиденная картина не вызвала у меня никаких эмоций. Я стоял и смотрел на отрезанные ноги Коляна. Никакой жалости и сострадания. Эта ситуация с Коляном меня не тронула, поскольку мое атеистическое воспитание не вызывало у меня чувства страха перед господом за страшный грех быть замазанным в смерти человека, тем более я не знал жив он или мертв, меня это мало интересовало. Хотел ли я ему помочь? Нет! По всем человеческим и коммунистическим принципам он был последней мразью и ублюдком и не думаю, что даже родная мать за него впряглась и бросилась бы ему помогать. Я подошел к рельсам, взял ноги Коляна, сел рядом, снял с них ботинки, одел на себя, протерев рукавом пиджака грязь с мысов. Кое-как я надел на отрубленные ноги Коляна свои старые ботинки. Положив ноги обратно я ушел. Удаляясь все дальше и дальше от железной дороги, мною овладело животное чувства отмщения и победы, наверняка себя также чувствовал Давид, когда победил Голиафа или Геракл, совершая каждый свой подвиг. Мне хотелось увидеть Катю и я пошел в сторону ее дома…