Бефстроганов

Автор: Ромка Кактус Ромка Кактус

Бефстроганов

Человек, как известно, - это то, что он ест. В потребляемой пище и заключается вся наша индивидуальность. Ничто не скажет о человеке больше, чем список его гастрономических предпочтений. Егор Цепин состоял из быстрорастворимых макарон и пюре доширак, пережаренной яичницы и пельменей. По выходным и праздникам этот бесхитростный список короновала бутылочка или две пива; пакетик сухариков «Емеля» и пачка картофельных чипсов являли собой жезл и скипетр. Егор Цепин, конечно же, был студентом-медиком. Он учился на третьем курсе лечебного факультета и существовал в пространстве общажной комнаты, организованном довольно-таки скупыми законами евклидовой геометрии, и где обитал ещё один студент приблизительно того же внутреннего состава.

Однажды судьба столкнула Егора с тигровыми креветками под острым соусом, балыком, бекасами, фаршированными гречей и мясом куницы, омаром, который был далеко не Хайямом, гусиным паштетом фуа-гра, салатом «Цезарь» и йогуртом с непророщенными злаками, чья совокупность носила имя Миллы Стефановны Оглешубз, хозяйки женской парикмахерской «Весна 7». Нет ничего удивительного в том, что столкновение столь антитетичных пищевых сущностей незамедлительно привело к образованию бинарной оппозиции – песчинки в здании мира, выстроенном мышлением на берегу неизвестного водоёма. А тем, кто с третьей попытки не смог разгадать предыдущего предложения, могу порекомендовать навеки вечные забыть о возможности постижения теории медиации Клода Леви-Строса, выронить его книгу себе на ногу и вообще притвориться утюгом.

Таким образом, конфликт – движущая сила любого сюжета – произошёл на одной из центральных улиц города, где Егор Цепин подрабатывал, раздавая рекламные листовки расположенного тут же магазина фирменной одежды случайным прохожим. Он стремительно двигался, скользя по обледенелому тротуару, навязывая и всучивая сопротивляющимся потенциальным потребителям товаров цветные карточки с perpetuum mobile торговли. Один из таких партизан, демонстрируя своё хамское отношение как к общепринятым приёмам экономического взаимодействия внутри социума, так и к Егору лично и выполняемой им работе, обходил его по широкой дуге, вплотную прижавшись к оградке. Совершенно не изучено, по каким таким нервным путям движутся импульсы в головном мозгу раздавальщика листовок, но именно в этом плюгавеньком пареньке в поношенных джинсах и грязных ботинках, с бледным болезненным лицом страдальца-гастритника Егор разглядел свой целевой target group. К нему он бросился с каким-то слепым остервенением, игнорируя всех вокруг, и потому-то и налетел своим дошираковым телом на деликатесы Миллы Стефановны. Всего на долю секунды студент-медик погрузился в диковинную для него атмосферу изысканного парфюма, прикоснулся к прекрасному – к норковой шубе, - и хозяйка «Весны 7» на копчике покатилась по земле, раскидав руки и ноги и вещи в них, в состоянии глубочайшего удивления.

Опешив, Егор Цепин застыл на месте, тем самым позволив плюгавому беспрепятственно избежать косвенного участия в процессе потребления материальных благ, к коему нас призывает даже всесильный разум. Тигровые креветки под острым соусом подняли вой, тональностью и лингвистическим содержанием приличествующий их социальному статусу.

Егор покраснел, и его губы мелко задрожали. Он переминался с ноги на ногу, а женщина лежала на спине как огромный несуразный жук. Вокруг них собиралась и сгущалась толпа зрителей.

- Чего вылупился, давай подымай меня! – заявил паштет из циррозной печени гуся. – Уж я тебя так толкну, так толкну!

Нерешительно Егор протянул руку, и тотчас за неё ухватилась красная клешня варёного омара в кожаной перчатке. Охнув, поднялось и остальное. В глазах женщины победно сверкали чёрные икринки зрачков. Она переводила взгляд с лица Егора на его бэйдж с именем и фамилией, попеременно изучая то и другое.

- Ты! - сказала она, наваливаясь и толкая его, - Ещё раз тебя тут увижу – мало не покажется!

После этого женщина подхватила свою сумочку и удалилась. Егор стоял, склонив голову, и шмыгал носом, подтягивая сопли. Толпа рассосалась, люди шли мимо как и прежде. Иногда они наступали на разбросанные листовки и давили их ногами. Егор, нагнулся и принялся собирать своё имущество. Неожиданно краем глаза он заметил что-то синее, лежавшее возле общественного телефона. Это был пакет, выпавший у той женщины. Он откатился в сторону и был, очевидно, забыт. Егор схватил его и бросился куда-то, но, пробежав десять метров, понял, что это бесполезно: в кишащем людском потоке норковой шубы нигде не было видно. И тогда новая мысль пришла в голову Егора: а что если? Егор раскрыл пакет и заглянул внутрь. Там его ждали тонкие длинные куски мяса, приготовленные и залитые гуляшом, покрывавшим прозрачные стенки герметичной пластмассовой коробочки. Это был бефстроганов, и по массе он тянул килограмма на полтора. Егор никогда не ел ничего подобного, и присвоение имущества произошло как-то само собой, с молчаливого согласия совести. Впрочем, если бы хозяйка вернулась, Егор, не задумываясь, отдал бы ей пакет.

Отработав положенное время, Егор сунул оставшиеся листовки в урну неподалёку от места проведения акции, как делал всегда, и на троллейбусе поехал домой, в студенческое общежитие. В руке он держал пакет с мясом и почему-то улыбался. Все неприятности были позабыты.

В комнате Егора поджидала его девушка Вика Соколова. Её, уходя, впустил сосед Егора. Девушка Вика была на год моложе и училась на втором курсе того же лечфака. По своей организации она была существом более высокого порядка, что объяснялось проживанием Вики в снимаемой у старушки комнате. В свою очередь это давало карт-бланш на доступ к викиному желудку борщу, жареной картошке и курице. Вика сидела на кровати Егора, застеленной грязным покрывалом, и читала О.Генри. В тот момент, когда появился Цепин, она дочитывала рассказ «Купидон порционно», что вызывало у девушки одновременный прилив счастливых слёз и желудочного сока.

- Ух ты! – воскликнула Вика, когда Егор вместо приветствия показал свою добычу. – Где ты это взял?

Егор гордо улыбался, светильники его щёк загорелись слабым румянцем.

- Да так, - сказал он. – Хочешь попробовать?
- А что это? – спросила девушка, поднимаясь с кровати и сдвигая вместе останки выщипанных бровей.
- Не знаю. Но похоже на какой-то гуляш.
-Ты его что, украл?!
- Да вроде того.
- Не может быть!
- Ну, на самом деле мне отдал его один приятель. Он уже так объелся, что больше ни кусочка в него не лезет, а если мясо срочно не съесть, оно обязательно испортится.
- Что-то я не припомню, чтобы у тебя были такие приятели.
- Ты его не знаешь, он новенький, недавно перевёлся к нам, учится в параллельной группе.
- И всё равно я тебе не верю. А вдруг, это мясо какое-нибудь?
- Ты вынуждаешь меня поставить опыт на живом человеке, - сказал Егор, приближаясь. - Сейчас я свяжу тебя и стану ложкой запихивать в твой милый ротик эти благоуханные кусочки чистой амброзии. Ты станешь сопротивляться, а божественный сок будет течь по твоим пухлым губкам двумя сладчайшими ручейками!

С этими словами Егор накинулся на Вику, повалил её на диван и принялся щекотать. Она отбрыкивалась, до краёв заливаясь тонким девичьим смехом, и пыталась в отместку щекотать своего мучителя. Борьба их длилась недолго и закончилась обоюдной капитуляцией в виде страстного поцелуя.

- Ну что, - ухмыляясь, сказал Егор, - теперь ты согласна разделить со мной стол, или мне продолжить бесчеловечные истязания?
- Знаешь, - сквозь улыбку, но совершенно серьёзно отвечала Вика, - мне всё равно как-то не по себе.
- Если не хочешь, тебя никто не заставляет.

Егор поднялся, взял пакет и пошёл на кухню, Вика отправилась за ним. Она наблюдала, как он тщетно пытался отскоблить со дна огромной сковородки пригоревшие останки некой белковой жизни, погибшей во имя спасения желудка будущего слуги Асклепия. Вика любовалась, как под старой вытянутой майкой двигаются лопатки, в голове прокручивая латинские названия задействованных в этом процессе мускулов.

- Вика, - сказал Егор, - позвони, пожалуйста, Петракину и скажи, чтоб приходил с Мишкой и Лерой. И пусть ещё позовёт Васю Фрисова. В одиночку здесь никак не справится.

Пока он возился со сковородой, она выполнила его просьбу: своего телефона у него не было. Вскоре мясо испускало в воздух общажной кухоньки амбре, способное привлечь самого Гермеса.

Гости пришли, оккупировали кухню и принялись с шутками и смехом осаждать раскалённую крепость Бефстроганов. Петракин имел дурной нрав, проявившийся в немотивированном стремлении пропитать свою одежду дорогостоящей подливкой. А может, он просто впервые ел что-то настоящее, без сои, и не знал как с этим обращаться, отчего и тарелка валилась из рук. Мишка и Лера беззастенчиво целовались, мясной сок соединял две трепещущие ротовые полости. Егор ел основательно, понимая, что подобное, скорее всего, никогда не повторится. И только Вика не участвовала в трапезе. Она тихонечко сидела в углу и наблюдала за происходящим.

Изменения происходили стремительно и всеобъемлюще: в лицах, позах, в голосовых модуляциях и задействованных тезаурусах. Механизмы перекодировки, призванные снять изначальную пищевую оппозицию, действовали на внутреннем уровне: бефстроганов заполнял клетки тел едоков, вымещая оттуда пельмени, бич-пакеты, яичницу и маргариновые бутерброды с чаем из пакетика. Студенты менялись на глазах. Их кожа стала лосниться, покрылась искусственным загаром, в волосах появлялись разноцветные прядки. Джинсы рвались и искусственно протирались – на заднице. Теперь на них было столько молний, пуговок, нашивочек, шнурочков и прочих причуд, что этого бы хватило на целую когорту модниц. Лерина юбка обнажила половину её попы и красную букву Т стрингов. Егор оказался в стилизованной под военную куртку, на спине которой, однако, стразами было вышито большое сердце с надписью «peace». На ногах юношей появились высокие женские сапожки с каблуками, колечками и красивыми модными узорчиками. Джинсы прятались в эти сапоги. Теперь со спины мальчиков стало невозможно отличить от девочек. Вика тихонечко ужасалась в своём уголке.

Компания обсуждала какой-то глянцевый журнал. Каждый из участников дискуссии как бы нехотя выпускал облачко претенциозной чуши, призванной выделить жирным курсивом с подчёркиванием необычность и эклектичную пестроту мышления своего автора. Неудивительно, что все они говорили одно и то же. Никто не слушал собеседников, все были увлечены созерцанием своего нового маникюра.

- Фи, - сказал наконец Вася Фрисов, двоечник-отчисленец, - какие вы все тупые! И что я делаю в этом отсосном городишке, - а сам он был из посёлка Млечный Путь, что недалеко от деревни Большой Медведицы, - я, со своим талантом, со своими способностями, наконец, с этими потрясающими ногтями?

Он всем продемонстрировал свои ухоженные роговые пластинки на концах пальцев рук, из-под которых просвечивали траурные каёмки, оставшиеся от прошлой жизни.

- Да уж, - остроумно сыронизировал Егор.

Тут его взору внезапно предстала спрятавшаяся от всех подруга. Он широко улыбнулся, расправляя узкие плечи.

- Викусик, - сказал он. – А ты чего не с нами? Иди сюда и сделай мне менуэт с артишоками!

При этом он сделал жест большим пальцем, языком и щекой. Вспыхнув, Вика вскочила с места и выбежала из кухни.

- Подонок, вот подонок! – плакала она в коридоре, закрывая глаза руками и каким-то чудом умудряясь надевать сапоги.

Вика ещё долго бежала по холодным улицам одинокого забытого Богом города, лила слёзы и сыпала проклятиями в адрес своего возлюбленного и того дяденьки в белом колпаке, что имел несчастье состоять поваром при кухне графа Строганова. На этом и оставим девушку, понимая, что магическое действие гуляша кратковременно, и вскоре всё должно вернуться на свои места. Я искренне верю, что молодые люди помирятся после непродолжительного выяснения отношений с применением букетика фиалок, и всё у них будет хорошо.

Теперь обратим свой взор в сторону хозяйки женской парикмахерской с загадочным названием «Весна 7» и попытаемся на секунду представить эффект, вызванный нелепым и случайным потреблением в пищу бич-пакета доширак. Как мечется и не находит себе места Милла Стефановна Оглешубз, испытывая иррациональное стремление часами раздавать бумажки на промозглом зимнем ветру, получая за это чисто символическое вознаграждение.

Человек - это то, что он ест. Глубоко задумайтесь над смыслом этой фразы, и вам многое откроется. В частности, станет понятно, зачем некоторые старички вдруг начинают поедать землю, а отдельные мамаши варят суп из своих деток.

6 января 2008 г.