Провинция (часть II)

Автор: Лев Рыжков Начало тут: http://www.litprom.ru/text.phtml?storycode=20576

Дорога становилась все хуже и хуже. Автобус то подпрыгивал, то проваливался в ямы. И, наконец, влип в грязь.
Безнадежно ревел мотор. Засели, похоже, намертво.
- И чё развалились? - окрысился водитель на Максима и Машку. - Толкайте давайте. Не хуй сидеть-то.
- Ты не хами, - веско сказал Максим. - Девушка тут.
- Толкай давай, кавалер.
- Да и я помогу, - сказала вдруг Машка.
Из-под колес летела грязь. В несколько секунд беглецы оказались перепачканы с ног до головы.
- Шмотки жалко. Их теперь не отстираешь, - сказала Машка.
Она была в джинсах и курточке.
- Придумаем чё-нибудь, - сказал Максим.
Автобус они так и не вытолкнули.
- Ну чего делать будем, путешественнички? - сказал водитель, выпрыгивая из кабины.
В руке он держал бутылку. Этикетка была оторвана, но понятно было, что внутри водка. Максим узнал редкий и знакомый запах.
- Дай хлебнуть, - сказал он водиле.
- Максим! - укоризненно сказала Машка.
Но тоже сделала глоток, закашлялась.
В теле потеплело. Глаза заслезились. И вдруг сквозь влажную пелену Максим разглядел спасение.
- А если трактором? - сказал он.
- Чё? Где ты трактор видишь?
- Да вон же он! У элеватора.
И действительно - у старого, заброшенного зернохранилища стоял сельскохозяйственный агрегат. Символ их индустриального поселка.
«Трактор вывезет нас из Трактора», - подумал Максим. Но озвучивать эту мысль не стал.
- Ну, и чё теперь? - спросил водила.
- Как чё? Поговори с трактористом, вытянет.
- Да делать ему больше нечего.
Настрой водилы Максиму не нравился.
- На водку ему дадим, - хмуро сказал Максим.
Глупо как-то разлетались деньги. Их и так было мало.
- Ну, ладно, - сказал водила.
Пошел через поле.
- Что за пиздец? - сказала Машка. - Даже листика какого нету, одежду вытереть.
С другой, противоположной элеватору, стороны дороги был лес. Правда, стволы у деревьев были черными, а листья и хвоя не росли на них лет, наверное, сто.
- Такое ощущение, что не выпускает эта родина ебаная, - сказала Машка.
У Максима было немного другое ощущение. Опять накатило вчерашнее чувство. И ему теперь казалось, что и это с ним тоже уже было. Воспоминание пришло резко и отчетливо. Хотя, конечно, ничего подобного быть не могло. Поселок Трактор Максим не покидал ни разу в жизни.
- Но мы вырвемся. Правда, Макс?
Максим не ответил. Водила унес водку, без нее было холодно.
- Я хоть пешком, но дойду, - сказала Машка. - Дойдем до этого Клубничного. Пешком! Сколько там километров?
- Хуй его знает, - сказал Максим.
Он подумал, что рассуждает чересчур мрачно. Поспешил добавить:
- Да недалеко он, наверное. Раз автобус туда ходит.
- Мы ведь прорвемся?
- Конечно, Маш, прорвемся.
Возвращаться в Трактор он тоже не намеревался.
Машка вдруг поцеловала его. Сама. Жадно, словно поедала губами, жаркими, влажными, заляпанными грязью.
Целовались они долго. Максим проник ладонями ей под куртку и, к радости своей обнаружил, что Машка - без лифчика. Ему стало теплее.
Времени прошло много. Даже очень много.
- Ну чё, развратнички, - Они даже не сразу заметили, как вернулся водила.
Был он совсем пьяный.
- Договорился за трактор?
Водила радостно сложил из пальцев дулю, поднес ее к лицу Максима.
- А это видел? Завтра трактор будет.
- Чё-о-о?! - оторопел Максим.
- Чё слышал. Сегодня не может он.
- А чё так?
- Запой, - сказал водила.
- То есть, это как - запой?
- Да так. Лежал, помирал тракторюга-то. Трясся весь. Стакан до рта донести не мог.
- Но сейчас-то его не трясет?
- Не, спит он сейчас, - довольно крякнул водила. - Завтра, не раньше, проснется. Ладно, ребята. Попутешествовали и хватит. Айда по домам!
Водила махнул рукой и пошел к Свинокомбинату.
- Э! А ну, стой! Мы же, блядь, деньги за билеты платили. Ты чё творишь-то?
-Ты мне, что ли, платил? - обернулся водитель. - Сказали тебе - завтра.
- Вот же пидарас, - сплюнул в грязь Максим.
- Что делать будем? - спросила Машка.
- Пошли тракториста, козла этого, разбудим, что ли, - сказал Максим.
Собственно, ничего другого не оставалось.
Они пошли через поле. «Жизнь прожить, - вспомнилось Максиму, - не поле перейти».
Только и это поле - тоже попробуй, перейди. Ноги увязали порой чуть ли не по колено.
Загудел, заработал невдалеке Свинокомбинат. Над полем понесся запах, с трудом выносимый даже на расстоянии.
- Я не хочу, - говорила Машка, переставляя ноги по грязи, - не хочу, как матушка, работать там.
- А она, думаешь, хотела?
- Макс! Прекрати! Ты зачем паникуешь?
- Да не паникую я.
До элеватора все же добрались. Тракторист мог обитать только в подсобке с другой стороны элеватора.
Дверь была незаперта. Но Максим на всякий случай постучался.
За дверью стояла тишина.
***
Максим, наконец, решился. Толкнул дверь.
Солнечный свет в подсобку, как оказалось, не проникал. Кажется, окна были чем-то заколочены.
Когда Максим открыл дверь, на полу образовался треугольник света. Высветил мусор, пустые пыльные бутылки.
- Эй! - сказал Максим, входя.
Не то воздух здесь был спертый, но воняло здесь похуже, чем у Свинокомбината.
Максим брел наощупь, обо что-то споткнулся. Не то тумба, не то стол.
- Эй, подъем! - говорил Максим. Но голос его звучал хрипло и неуверенно.
Если есть тумба, значит, где-то здесь - еще и койка. Максим обнаружил ее, сделав шаг вправо. Кровать, на сеточке. Так, а где же этот хмырь? А, вот он.
Тракторист лежал под одеялом. Максим потряс его за плечо, через одеяло.
- Эй, друг, вставай!
Тракторист не реагировал.
Размышлял Максим недолго. Грубить, так грубить.
Он сорвал с тракториста одеяло.
В нос ударила вонь. Она была сладкая, едкая.
Максим потрепал человека на койке за плечо. Оно было странно холодное и словно скользкое.
Когда Максим доставал зажигалку, какая-то часть его разума уже знала, что здесь - беда, что отсюда надо бежать. Другая половина сознания - не верила.
Подпрыгнул язычок пламени.
Увидел Максим немного. Бледную в темных пятнах кожу на плече. И еще по плечу что-то ползло. Маленькое и, кажется, розовое.
Максим отшатнулся, упал спиной на стол, еле удержался, чтобы не повалиться на пол. Пальцы, шаря по столу, коснулись чего-то холодного и, как студень, мягкого, податливого.
Он хотел выругаться, но изо рта вырвалась лишь едкая струя.
- Что там? - спросила снаружи Машка.
- Не заходи сюда, - хрипло сказал Максим.
Он вытер рот левой, не коснувшейся мягкого, рукой. Пошел к выходу.
- Мертвяк там, - сказал он, выходя из подсобки. - Завонялся, сука, весь.
- Да ты что?! - ахнула Машка. - Так это водила нам наврал?
- Точно, блядь. Наврал гад. Знал ведь все.
- А, может, водила его и убил? - спросила Машка.
- Ой, да не знаю я.
Правая ладонь была в чем-то вроде кабачковой икры. Максим успел зажать рот ладонью и отбежать за подсобку.
Руку худо-бедно оттер ладонь о стену.
- Ментов-то не будем вызывать? - спросила Машка, когда он вернулся.
- А мы уже не уезжаем? - спросил Максим. - Передумали, да?
- Нет-нет, уезжаем…
- Ну, и зачем нам в разборки эти ввязываться?
Они обогнули огромный корпус элеватора. Трактор стоял далеко, метрах в двухстах от них.
- Ну-ка, пошли туда, - решительно сказал Максим.
- Ты что? Трактор хочешь угнать?
- Не угнать, а взять покататься. Как нам отсюда выбираться прикажешь?
- Ну, пошли тогда, что ли?
Впрочем, они даже побежали.
Трактор был старый. Совсем не факт, что на нем можно было ездить. Однако Максим надеялся. На тракторе можно было продраться через колдобины и грязь. А управлять… Да что он - не справится, что ли? Справится, конечно. Вон, дебилы всякие справляются ведь.
Они с Машкой доедут до Клубничного. А там…
А там уже будет видно.
Надежда умерла, когда он подбежал к трактору. Конечно же, он не был на ходу. Изнутри машина была пуста. Из нее вынесли, выкрутили, вывернули, что только могли. Даже сиденья.
- Суки, бля! - сказал Максим неизвестно, в чей адрес. - Да и я хорош. Мог бы и догадаться.
Его затрясло. Что теперь делать? Пешком? Через грязь? Ну, а что еще остается?
- Пойдем, что ли? - сказала Машка.
- Пойдем, - сказал Максим.
Путь обещал быть долгим. Знал бы, пожрать бы чего прихватил. Ну, да ладно, что теперь жаловаться?
Они уже добрались до края поля, когда от элеватора их окрикнули.
- Эй, молодые люди!
И Максим, и Машка обернулись. Увидели, как по металлической лестнице, идущей вдоль стены, спускается какой-то человек. Он был в темном длинном плаще и шляпе с не очень широкими полями.
- Так, - сказал Максим. - Уходим. Ну их на хуй.
- Да ты что, Максюточка? - сказала Машка. - А вдруг он нам поможет?
- Он? Да он тракториста-то и убил, наверное. А там, в элеваторе, еще, поди, и дружки его сидят.
- Ты дурак, Макс, - сказала Машка.
Она решительно направилась в сторону огромного здания.
- Стой! - Максим попытался ухватить ее за руку.
Машка вырвалась. Вдруг побежала.
- Да чё же ты, ебанашка, делаешь?! - Максим погнался за ней.
Но Машка проявляла неведомую прежде прыть. Она была уже у самого элеватора.
Человек на лестнице не двигался, ждал их.
***
Дальше было, как во сне. В таком, когда гонишься за кем-то. Знаешь при этом, что ты - быстрее. А оказывается, что это ни фига не так.
Максим не сомневался, что в два счета угонится за Машкой. Однако она бежала по грязи быстро. Наверное, быстрее и нельзя уже было.
Если бы Максим не поскользнулся, не упал, он бы, конечно, догнал Машку. Но нога его поехала в сторону на комке грязи, и Максим бухнулся в бурую кашу. Когда, чертыхаясь, вставал, терял секунды, то оглянулся.
По дороге, со стороны поселка, ехал автомобиль. Максим узнал грязно-бежевые «Жигули». Пашки Рыжего, соседа, была машина.
А что он здесь делает? А разве непонятно? Чей голос Максим слышал вчера на детской площадке? Кто Пятака успокаивал? Рыжий, точно - он.
И теперь этот предатель везет по его, Максимову, душу лютого, получается так, врага.
Хотя, конечно, все могло быть и не так. Рыжий мог просто поехать покататься. На природу. Или в Клубничный, по каким-нибудь делам. Но по каким? Непонятно. Да и вообще: когда Рыжий в последний раз на своем «жигуле»-то ездил? Вот этого Максим совсем не мог припомнить. Его машина вообще - все время стояла во дворе, ржавела себе, слившись с пейзажем. Сомневались многие, что вообще ездит она.
Нет, что-то в этом было не так.
Машка уже летела по лестнице, навстречу человеку в плаще. Она, может, считала Максима трусливым дураком. Но Максим видел мертвяка. А она - нет.
Да и может ли быть хорошим человек, разгуливающий по лестницам, когда рядом - труп? Да хуй его знает. Может, шляпастый - ни ухом, ни рылом в этом раскладе-то? Да и на начальство похож. А начальству больше делать нечего, кроме, как спившихся сторожей убивать. Ага, как же.
Все эти размышления промелькнули в голове Максима в бешеном темпе. За секунду или две. А потом он уже несся к металлической лестнице.
Заметил, что Машка уже почти вскарабкалась к типу в плаще.
Конечно, начальство было врагом менее страшным, чем озверевший уголовник-людоед. Или не людоед. А как назвать того, который глаза человеческие жрет?
Человек в плаще не говорил ни слова. Он лишь кивнул, когда увидел, что Машка и, за нею следом, Максим карабкаются следом.
Лестница привела к железной двери, прямо в стене элеватора.
Человек в плаще толкнул ее и вошел. Следом в дверь влетела Машка. А за нею, ненамного отставая, Максим.
***
За дверью был коридор, стены с пробоинами в штукатурке, пыльный пол. Помещение имело вид заброшенного паспортного стола.
- Сюда, гости дорогие, - велел человек в шляпе, входя в одну из комнат. - Проходите, рассаживайтесь. Чувствуйте себя, так сказать, как дома.
Он говорил, мягко, вкрадчиво. А вот ослушаться его было невозможно. Голос вроде бархатный. Но под этим бархатом - сталь. Точно - начальство.
Максим растерялся.
- Входите, молодые люди, будет вам стесняться. Вон на стулья присаживайтесь.
Он снял шляпу, повесил ее на торчащий из стены гвоздь. Под ней оказались седые редкие волосы, зализанные назад. Лицо с острыми чертами и внимательными глазами. Густые усы. Хозяин кабинета оказался очень похожим на Никиту Михалкова.
В комнате стоял стол. На столе - компьютер, чашка с недопитым чаем. Еще были какие-то бумаги.
- И что же мы, Максим и Мария, с вами делать-то будем? - спросил усатый, включая компьютер. - Вопрос-то по вашему поводу очень серьезный стоит. Бегаете вы. Дома вам, понимаешь, не сидится.
- Вы знаете, как нас зовут? - удивился Максим.
Никита Михалков ничего не ответил, только усмехнулся в усы со значением.
- А вы меня, нечто, не помните? - спросил он.
Максим пожал плечами. Нет, он, конечно же, не знал этого человека. Хотя…
- Вы Никита Михалков, что ли? - спросила Машка.
Повисла пауза.
- А ты знаешь, Маша, - вдруг сказал усатый. - Это уже не смешно. И в первые разы-то никто не смеялся. А ты все повторяешь, повторяешь глупость свою. Нет, конечно, я не Никита Михалков.
- Когда это я повторяла? - удивилась Машка. - Я вообще, может, вас в первый раз вижу.
Усатый лишь покачал головой.
- В первый раз она видит… Зато я… я тебя все время вижу…
Ну, вот. Он уже кричал.
- Потому что бегаете тут. Чем вам в поселке-то не нравится? Все условия для вас создали. Чтобы вы спокойно жили, трудились, детей рожали. Нет, бегать вам надо. Народ смущать.
- Да когда это мы бегали-то? - спросил Максим.
- Когда? - повернулся к нему усатый, потом сверился с компьютером. - Да вот, восемь суток назад. Сели на автобус до поселка Клубничный.
Максим посмотрел на Машу. Та пожала плечами.
- Значит, не помните уже ничего? Ну, это хорошо.
- Не помним? А почему мы должны это помнить? Ведь этого с нами не было! - сказал Максим. - Это вы с вашим компьютером что-то путаете.
- То, что вы неспокойные такие, это, конечно, хорошо, - сказал Никита Сергеевич. - Пассионарные, мятущиеся. Адам и Ева в поисках лучшей доли. Такие, как вы, нам нужны. Новые территории осваивать, жизнь с нуля начинать на новом месте. Но рано вы родились, ребятушки. Ох, рано! Вам бы лет так восемьсот родиться - в самый раз было бы. И набегались бы в свое удовольствие.
Максим с тревогой посмотрел на Машу. Та, похоже, тоже ничего не понимала.
- А что вы, собственно, имеете против того, чтобы мы уехали в СТОЛИЦУ? - спросил Максим. - Если нам хочется? Мы ведь, в конце концов - свободные граждане свободной страны.
- Это вы так думаете, - сказал Никита Михалков. - А на самом деле это - не так. Ни хуя не так.
- Да что вы говорите такое?! - возмутилась Машка. - Пойдем, Максим. Это сумасшедший какой-то!
- Слушайте, - сказал усатый. - Ну, и не надоело вам одно и то же, а? Сейчас опять в грязь по пояс заберетесь. А толку? Через три километра все равно дорога ваша кончится.
- Да ничего она не кончится, - зло сказал Максим. - Пошли, Маша. Это действительно сумасшедший.
- В СТОЛИЦУ, значит, пойдете?
- А вот это не ваше дело, - сказал Максим.
- Мое, ох, мое, - хмыкнул Михалков в усы. - У меня уже, ребята, мозоли вот здесь, на языке, объяснять вам, что нет никакой СТОЛИЦЫ.
- Как так нет? - оторопел Максим.
- Да очень просто, - сказал усатый.
Максим было встал со стула, но от удивления так и сел обратно.
***
- Нет никакой СТОЛИЦЫ, - повторил усатый. - Можно предположить, что вы пройдете через грязь. Да вы уже и проходили, только не помните. Но там ваша дорога кончится. Вы упретесь в стену. Большая такая, прозрачная, за ней еще звездочки видно.
- Звездочки? Какие еще звездочки? - растерянно спросил Максим.
Тем более, что в его голове вдруг вспыхнуло видение. Вот он стоит, за спиной у него мертвый лес, грязь. А он стоит опершись руками о невидимую прозрачную преграду. Смотрит на звезды, океан звезд. Таких, которых в поселке не видно даже в самую ясную ночь.
- Я что-то помню, - растерянно сказал он.
- Во-во! - сказал усатый. - Молодец, парень. Край света там.
- Край света? - вскочил Максим. - Но как так? Нас же учили, что Земля - шар. Какой тут может быть край света?
- Обычный, - сказал усатый. - За которым ничего нет. Только звездочки. А до них - лететь и лететь.
- Он - псих, - заявила Машка.
- Нет, Маша, не псих, - покачал головой Максим, не в силах отделаться от какого-то жуткого чувства. Он знал это чувство, боялся его, ничего не мог с ним поделать.
- А как же СТОЛИЦА? - спросила Машка.
- А СТОЛИЦА существует только в телевизоре. И, может, еще где-то там, далеко, - Михалков неопределенно махнул рукой куда-то в сторону. - Пути до нее - сто двадцать три года.
- Что? - все-таки вскочил со стула Максим.
- Да что слышал. Именно столько времени находится в пути наш космический корабль. И, на всякий случай, проведет в пути еще восемьсот двадцать лет. Плюс-минус десятилетие. Ну, да это пустяки.
- Это бред, Максюточка, - сказала Машка. Уверенности в ее голосе, однако, не было.
- Ученые, друзья мои, - Михалков вальяжно расселся на стуле, скрестил пальцы, - решили отправить экспедицию к одной из далеких звезд, где обнаружили пригодную для жизни планету. К сожалению, скорость света им превысить не удалось. И межзвездные перелеты занимают столетия. И проблема, юные мои друзья, заключалась не в том, как долететь. С этим ученым было как раз все ясно. Проблема заключалась в другом: как сделать так, чтобы пассажиры нашего корабля не посходили с ума, не поубивали бы друг друга и себя от лютой тоски. И вот, Максим и Маша, после долгих экспериментов, они изобрели вот этот вот поселок Трактор. Как сообщество неприхотливых и трудолюбивых людей, живущих в спартанских, так сказать, условиях.
- Не слушай его, Максим, он обманывает!
- Это ты, юное создание, сама себя обманываешь. Телевизора насмотрелась, и думаешь, что там все - правда. Нет, девочка. Правда - вот она.
Михалков обвел рукой неказистый интерьер казенного помещения.
- А телевизор… Ну, это особая история. Улетая с Земли, мы взяли с собой записи телепрограмм, художественных фильмов, прочей лабуды, и крутим, крутим. А вы - смотрите, смотрите.
- А кто вы вообще такие? - враждебно спросила Машка.
- Интеллектуально-личностные матрицы, конечно же, - сказал Михалков. - Берут отпечаток мозга харизматичного человека, вживляют в биомассу. Я, например, копия какого-то там артиста. Но это все не важно. А важно другое. То, что мы, ну, еще машины, храним информацию о полете, знаем истинное положение дел. А вы - не знаете. И для вас же это лучше.
- А зачем же вы все это нам рассказываете?
- Да потому что через несколько минут я вот так вот щелкну пальцами, и войдут АССИСТЕНТЫ, отведут вас в Хедклинерную. Потом водки, для запаха нальют. И окажетесь вы, голубки, дома. Без всяких воспоминаний о том, что здесь было, - Усатый что-то посмотрел в компьютере. - Кстати, были вы здесь уже двадцать девять раз. Этот раз - юбилейный, тридцатый. И вот, что я вам скажу, ребятки. Сейчас вас немножечко запрограммируют. Вы будете бояться СТОЛИЦЫ. Это, конечно, жестоко…
- Жестоко?
- Конечно. Вы будете бояться выезжать куда-либо - до визга, до жути, больше всего на свете. Жить с этим, сами понимаете, неприятно. Повеситься можете. Но и вы, путешественнички, нам никакого выбора не оставляете. А еще раз здесь окажетесь: на биомассу вас переработаем.
- Подождите! - сказал Максим. - Врете вы все! Я сейчас докажу!
- Вы что, весь поселок в эту вашу Хедклинерную возите? Почему никто ничего не знает?
- Иногда, - сказал усатый, - приходится устраивать экстренные массовые мозгопромывки. Последний раз - пять месяцев назад, после… - Он посмотрел в компьютер, - двадцать третьего вашего визита. Тогда вы смогли сбежать, пытались возмутить местное население. А плановая мозгопромывка обычно проходит раз в десятилетие.
- И все равно, - сказал Максим, - я не понимаю. Если мы находимся на корабле, то почему - дует ветер, дождь идет иногда, снег, солнышко светит?
- А я в тридцатый раз отвечаю на этот дурацкий вопрос, - сказал усатый. - Потому что если ученые смогли запустить такую громадину, на которой мы с вами находимся, в космос, то организовать спецэффекты для них - раз плюнуть.
- А заводы? Для кого они работают?
- Не для кого, а для чего. Для всеобщей занятости. Чтобы меньше думали, о чем не надо.
- А менты? - спросил Максим. - А начальство? А Зона, в конце концов?
- В Зоне изолируются наиболее асоциальные особи. В этом наше общество ничем не отличается от того, что осталось на Земле. Менты же и начальство думают, что держат связь с РАЙЦЕНТРОМ, или даже со СТОЛИЦЕЙ. Но они ни разу там не были. Только звонили нам. Разговаривали с биоматрицами. Только и всего.
- Так подождите! - воскликнул Максим. - А едим-то мы - что? Еда откуда берется?
- Молодец, - сказал Михалков. - Хороший вопрос. Всего третий раз его от тебя слышу. Еда, ребятки, это - большая проблема. И вот тут мы приходим к понятию биомассы. На нашем звездолете, конечно, есть Генератор Биомассы (ГБ). Он работает напрямую со Свинокомбинатом, вернее, с секретным цехом Свиноштамповки - с Хедклинерной на выходе. Кстати, вы обратили внимание на то, что в поселке нет кладбища?
- А что такое кладбище? - спросила Машка.
- Это место, где лежат мертвые люди, - сказал усатый. - Мы не можем позволить себе такой роскоши, как разбрасываться биочастицами. Поэтому все мертвецы отправляются прямиком в ГБ. Впрочем, не только мертвецы. Кал и моча - тоже. Они собираются в специальной накопительной системе, проходят фильтрацию, и тоже оказываются в Генераторе.
- А вот и врете! - сказал Максим. - А что тогда мертвяк в подсобке делает? Его-то вы почему никуда не отправляете?
- А это, друзья мои, импровизация, - усмехнулся Михалков в усы. - Это - бывший ваш товарищ. Ромка, кажется. Он погиб во время вашей, - взгляд в компьютер, - восемнадцатой ходки на край света. Мы тут с другими биоматрицами посовещались и решили - не убирать его. Вы такие смешные. Всякий раз в подсобку заглядываете, пугаетесь, потом здесь оказываетесь.
- Меня сейчас стошнит, - сказала Машка.
Максиму же было не по себе. Душу его сжал холодный страх. Ему очень не хотелось верить в то, что ему только что рассказали. Все это могло быть бредом. Но действительно - почему в их поселке не было кладбища? Да и вспоминалось, вспоминалось что-то такое, неприятное, тревожное.
- Ладно, ребятушки, - хлопнул в ладоши Михалков. - Засиделся я с вами. Пора и честь знать. А так разговорился только потому, что - в последний раз. Больше я вас здесь надеюсь никогда не увидеть.
- Стоп! - сказала Машка. - А вот скажите, пожалуйста, еще вот что…
- Ну? - недружелюбно посмотрел на нее усатый.
- А почему вы поселили нас в таком дерьме? Что, неужели нельзя было в какие-то человеческие условия поместить? Надо в бараки, к Свинокомбинату, да?
- А это, Машенька, не мы придумали, - развел руками Михалков. - Это - ученые, душа моя, додумались. Я тут только предполагать могу. Ну, построят вам, допустим комфортабельный городок, по машине каждому дадут. Дороги чтобы хорошие, да? И вот, вы, по этим дорогам, на собственной машине - рраз! - и до края света доезжаете. А потом - с ума сходите. А ведь ученым-то надо, чтобы вы за тысячу лет полета - ни о чем не догадались, не сообразили, что к чему.
- Суки, - сказала Машка.
- Не суки, лапочка. А умные люди. Бараки, тюряга, водка вот еще - от этого лишнего не думаешь. В будущем, в случае чрезвычайных обстоятельств, возможно, исключим водку и переведем всех вас на тюремное положение. Ладно, дети, устал я с вами. Сейчас я хлопну в ладоши, войдут АССИСТЕНТЫ и…
Однако не успел усатый хлопнуть, как дверь кабинета распахнулась.
Максим резко обернулся. На пороге стоял Пятак. С ржавой арматуриной в руке. Он сверлил взглядом Максима.
- Вот он, пидарок, блядь, - цедил отморозок. - Съебаться от меня хотел, сучара. Только от меня не съебешь, понял?
- Какой превосходный образец! - начал было Михалков.
Но Пятак посмотрел на него свирепым, бельмастым взглядом:
- Что, дедуль, проблем захотелось?
Максим похолодел.
***
Усатый хлопнул в ладоши.
В кабинете появились те, кого он называл АССИСТЕНТАМИ. Ими оказались странные, похожие на пауков, существа. На вид - металлические. На ощупь…
Впрочем, щупать их Максиму не хотелось. Он вскочил со стула, дернул Машку за руку, отбежал к дальней стене кабинета.
Он видел как металлические пауки обвивают Пятака щупальцами, как Пятак орет, извивается.
- Та на кого, хуй усатый, забыковал? - Ярость главного поселкового бандита со всей очевидностью переключилась на Михалкова. - Да я же…
- Хватит, хватит, - махнул усатый рукой. - В Хедклинерную его, ребятишки.
Пауки вместе с Пятаком исчезли.
А Михалков с какой-то чертовщинкой в глазах посмотрел на притихших Максима и Машку. Жалкое, должно быть, зрелище они собой являли - грязные, съежившиеся у стены людишки.
- Ну что ж, - сказал усатый. - У нас возникла небольшая технологическая пауза. Можем еще немного пообщаться.
- Так это все правда? - прохрипел Максим.
- Ну, конечно, - улыбнулся усатый. - Впрочем, ты - то веришь, то нет. Сейчас вот поверил. Ну, и славненько. Кстати, как этого, бельмастого, зовут-то?
- Пятак.
- Ах да. Очень славный боевой мутант этот ваш Пятак. Когда мы высадимся у Альфа Центавра, такие будут нам нужны. Хорошо, что такие стали рождаться. Вдруг там местное население будет против нашего появления? И путешественники, как вы, нам тоже нужны. Новые территории осваивать…
- Какое еще местное население?
- Не исключено, что планета, куда направляется наш звездолет, обитаема. Этого, сами понимаете, в телескоп не рассмотришь. Значит, драться нам придется с зелеными человечками. Или с синими. Или… Ну, не знаю я, кто там будет. Кстати, расскажу вам, так и быть, о биоматрицах. После высадки мы станем богами человечества. Будем анализировать ситуацию, подсказывать технические, тактические и прочие решения. Практически весь опыт человечества скоплен в нашей базе данных, что же выдумаете?А вы - будете нам поклоняться.
- Сука ты, - вдруг зло сказала Машка. Она сделала шаг вперед, перешла на крик. - Зачем же так с людьми-то? Это ты - хуй знает кто, чмо пробирочное. А мы-то, живые! Мы один раз живем. И что - все зря, получается? К звездам, блядь, летим.
- Правильно возмущаешься, - усмехнулся Михалков. - Я бы тоже, девочка, на твоем месте в бутылку полез. Я тебе даже сочувствую. Но поделать, пардон, ничего не могу. Лететь-то нам, еще восемьсот лет. Это - очень много. И наша задача - доставить Гуманоидный Материал до места назначения.
- Значит, Гуманоидный, блядь, Материал? - взбесился Максим. - Вот ты и проговорился, пидарас усатый.
- Слушай, пацан, не беси меня, а? - сказал Михалков. - Я с тобой, кажется, пока по-хорошему разговариваю. Сейчас башку в отверстие вставишь. Щелк. И все забыл. А будешь хамить, еще какую-нибудь фобию тебе запрограммируем. Это, знаешь ли, запросто. Проще, чем ты думаешь. Впрочем, где же АССИСТЕНТЫ?
Михалков опять хлопнул в ладоши.
- Хм, они задерживаются.
И тут дверь кабинета затрещала, стукнулась о стену. А в кабинете появился - нет, не паук-ассистент. Появился Пятак. Откуда-то в его руках опять возникла арматурина.
- Сука, блядь, ебаная! - ревел боевой мутант. - Я тебя, блядь, сейчас размажу. Как роботов твоих, блядь, размазал.
Он метнулся к Михалкову. Усатый в долю секунды оказался у окна.
Его и Пятака разделял стол, с компьютером и монитором.
Бандит махнул рукой, и монитор легко, как пушинка какая-то упал на пол. А в следующее мгновение Пятак вскочил на стол.
Однако главный поселковый отморозок, похоже, недооценил противника. Тот быстро боднул Пятака головой в живот. Бандит согнулся, но не упал. И вдруг пнул Михалкова кирзовым сапогом в лицо. Из носа у биоматрицы хлынула кровь.
А Пятак размахнулся и лихо, как копье, вонзил конец арматуры Михалкову в глаз. Усатый рухнул на пол. А на него, с рычанием прыгнул и боевой мутант. Он шевелил прутом в глазнице усатого. Слышались крики убиваемой биоматрицы, какой-то треск, рык Пятака.
Максим долго не размышлял. В долю секунды он оказался у стола, подхватил с пола монитор (оказавшийся достаточно тяжелым), с отчаянием и яростью поднял его над головой и обрушил на голову Пятака.
- Что, блядь? - повернулся к нему бандюк.
Максим зажмурился и теперь-то ударил Пятака изо всех сил.
Голова бандита лопнула, как орех. Потекла кровь и с нею что-то серое.
А вот усатый был еще жив. Ноги его дергались, будто он плясал.
- Посмотри, - вдруг сказал Максим Машке.
Она подошла, шатаясь, словно на ватных ногах. И, наконец, посмотрела туда, куда указывал Максим.
На металлические детали и микросхемы, которые вываливались из развороченной головы. Что-то шипело. Шел дымок.
Максима вдруг вырвало.
- Пошли отсюда, - сказала Машка.
… - Ну, здравствуй, - сказал Максим Пашке Рыжему.
Иуда курил у своего «жигуля».
- Что?! - изумился он. - Это - ты? А где Пятак?
- Пиздец Пятаку, - сказал Максим.
Рыжий уважительно посмотрел на Максима. Руки и одежда у него были в крови. В руках был - тот самый кусок арматуры, с которым, совсем еще недавно, Пятак штурмовал элеватор.
- И слава те Господи, - сказал Рыжий с чувством. - Сдох, что ли, этот гад?
- Сдох, - недобро сказал Максим.
- Слава те, Господи! - повторил Рыжий. - Садитесь. Кататься будем…
Максим хотел ему предъявить. Но передумал. Были и поважнее дела, чем мелкие уголовные разборки.
***
- Здесь останови, - зло сказал Максим.
«Жигуль» чихнул, фыркнул мотором и, скрежеща, остановился у здания посадминистрации.
- Все, - сказал Рыжий.- Пиздец. Доездился тарантасик.
- Плевать, - сказал Максим. - Когда ты узнаешь то, что знаю я, то…
Он не закончил фразу. Да и ни к чему было расходовать слова.
Максим осознавал, что мир вокруг него раз и навсегда изменился. Как он мог - столько раз подряд узнавать эту шокирующую истину и - забывать ее? Знание наполняло его холодом.
- И что ты хочешь делать? - спросила Машка, когда они отошли от «жигуля» и приблизились к памятнику.
- Людям сказать.
- А поверят?
Максим задумался.
- Не знаю. Но я, мне кажется, должен это сделать.
- Зачем?
- Ну… затем, чтобы эти твари опыты на нас не ставили. Вот зачем.
- Да ведь прав был усатый-то, - сказала Машка. - Перережут люди друг друга, если правду узнают. Или не знаешь, как в тюрьме люди дичают?
- Не знаю, - огрызнулся Максим. - Не бывал.
- Ты хочешь, чтобы мы одичали? Чтобы прилетели на эту Альфу Центавра дикарями? Максим, подумай - готовы ли люди к правде?
- Человек - это звучит гордо, как говорил вот этот вот хуй, - Максим указал на памятник. - Человек имеет право знать правду. А дальше делать выбор самостоятельно.
Вдруг он прислонился к постаменту памятника. Ноги ослабели, а в глаза словно брызнули едкой эссенцией. Еще и дышать стало тяжело. Словно Максима душил кто-то.
- А что толку ему в твоей правде? Она хороша, когда ты можешь что-то сделать, как-то исправить ситуацию, понимаешь?
- Ну, - нехотя сказал Максим.
- А когда не можешь исправить ситуацию, то лучше и не знать о ней ничего, - продолжала Машка. - Ты хочешь, чтобы к звездам долетели дикари-убийцы?
- Нет, - В голосе Максима звенела решимость. - Я не хочу этого. Надо поднять народ, избавиться от власти этих дурацких биоматриц.
- Зачем?
- Ну, чтобы… Чтобы все мы стали свободными.
- И поубивали друг друга. Нечего станет есть, пить. Мы же не умеем обращаться с механизмами. Что тогда с нами со всеми станет?
- А мне по хуй! - закричал Максим. - Что станет, то и станет! Пусть весь этот ебаный мир катится в тартарары! Пусть! Мне главное, чтобы я - Я! - был… был бы…
- Ну? - спросила Машка. - Что ты там «был бы»?
- Ты не понимаешь, - Максим перешел на хриплый шепот. - Ты не понимаешь, каково это - обладать тайной, которая может разрушить мир. На хуй, к ебеням разрушить!
- И ты хочешь этого?
- Да, - признался Максим. - Хочу.
Было не жарко, но он взмок. Вытер пот со лба, размазал по голове кровь, что прилипла к рукам.
- А о других ты подумал? Ты, самовлюбленный, жалкий долбоеб. Ты только что узнал правду и уже хочешь разрушить весь мир. А что, если этого же захотят все остальные?
- ДА И ПУСТЬ ОН РУХНЕТ НА ХУЙ, ТОЛЬКО ОТЪЕБИСЬ ОТ МЕНЯ!
- Но другого-то у нас - нет. И не будет.
- Это - жалкая подделка, фальшивка!
- Ну и что? Всегда лучше жить, и знать, что где-то в мире есть что-то лучшее, какая-нибудь СТОЛИЦА. Стремиться туда и не попадать. Чем знать все и разрушать.
- Ну, тогда иди, иди к своим любимым биоматрицам!
- И пойду! Пусть мне лучше башку почистят. Все лучше, чем с тобой рядом находиться.
- И что? Ты пойдешь? - нахмурился Максим.
- Конечно, пойду. И еще что скажу. Когда я все забуду, не приближайся ко мне. Я где-нибудь, на обоях, например, или где еще, запишу, что ты - занудный, опасный мудак.
Машка развернулась и пошла прочь
- Предательница! - заорал ей вслед Максим. - Сука! Пизда!
Мимо них проходила какая-то тетка с сумками. Она укоризненно покосилась на Максима, забормотала: «Ишь, глаза с утра залил и орет».
- Я, может, и предательница, - сказала ему Машка. - А вот ты - просто кретин. Ты почувствовал власть, но не знаешь, как ею распорядиться, хочешь все разрушить. Я не желаю больше с тобой общаться. Никогда.
Максиму стало больно, очень больно.
Машка уходила, но он не пытался ее вернуть.
…Забраться на плечи бронзовому Ленину не составило для него особого труда. Он еще ребенком мог туда залезть, получал от родителей по башке. Как-то еще по пьянке залезал. Забрали в ментовку. Отпустили.
…Максим сидел на бронзовых плечах Ленина, колотил арматуриной по его металлической голове. Ленин издавал мелодичный, но одновременно и тревожный звон. Лысина покрылась багровыми пятнами.
- ЛЮДИ! - кричал Максим. - Я скажу вам правду-у!
У памятника остановилась давешняя тетка с сумками. Еще смутно знакомый мужик в джинсах и пуховике.
И все.
- СЛУШАЙТЕ ВСЕ! - драл горло Максим, чувствуя, что кричать больше не хватает ни дыхания, ни сил.
Терзал вопрос: как объяснить? С чего начать, чтобы поверили?
- Нами управляют роботы! - кричал он. - Роботы! Надо дать им пизды! ЛЮДИ!
Мужик сплюнул, пошел восвояси, к магазинчику за поворотом. Поспешно ушла и тетка.
Зато из посадминистрации бочком выбежал, держась за кобуру, толстый мент.
- Эй ты, - сказал он. - А ну, слезай оттудова!
- Нет! - кричал Максим. - Айда пиздить роботов, люди-и!
…Сняли его через несколько минут.
Максим отбивался. Лупасил арматуриной по головам в фуражках. Кого-то из ментов, кажется, даже прибил.
А потом били уже его.
***
- Слышь, нах, - сказал Максиму усталый, потный следователь. - Вот еще раз скажешь мне про роботов и эти… матрицы, я ж тебя уебу. Сам ведь идиотиком станешь. А так пока косишь.
Максим сидел на табуретке. На голове у него был противогаз, доступ воздуха в который был заблокирован по всем правилам.
Он закивал.
- Сними, - сказал сержанту следователь.
Максим жадно ловил ртом воздух.
- Ну, и?.. - спросил следователь.
- Ладно… - Максим хрипло дышал. - Не верите… Поехали…
- Вот, так бы и сразу, - обрадовался следователь. - А то роботы, пауки, Никита Михалков.
Он досадливо покосился на рукав пиджака. Ткань была потертой и темной. Но кровь все равно была видна.
- Личный состав возьмите, - простонал Максим. - Весь… весь… оружие… табельное.
- Щаз, - сказал следователь. - Может, еще ОМОН из области вызвать? Едем…
- Пропадете, дураки…
- Поумничай тут, - рыкнул сержант.
…У лестницы элеватора наручники с Максима все же сняли. Произошло это после того, как он дважды сверзился со ступенек.
- Ладно, - сказал следователь. - Все равно не сбежит.
Замусоренный коридор казался пустым. Но Максим-то знал, что ощущение это - обманчиво. Что прячется где-то здесь металлическая нечисть, готовится броситься на них. Нельзя было сказать, что он боялся. Он просто устал. Ему было уже все равно, что будет с поселком Трактор и его жителями. Ему хотелось спать. Больше ничего. Хотелось, чтобы его оставили в покое.
- Вон там они, - кивнул Максим на дверь кабинета.
Сержант толкнул дверь ногой. Пахнуло затхлостью, цементной крошкой.
- Двое должны быть, - хмуро продолжал Максим. - Пятак и Никита Михалков.
Впрочем, на полу был только один труп.
Только сейчас Максим посмотрел на лицо убитого им Пятака. Глаза были открыты. Взгляд был нестрашный, скорее недоуменный.
Останки Михалкова-биоматрицы исчезли.
Впрочем, менты казались довольными.
- Ну, вот. Так бы и сразу, - сказал следователь. - Вот это другое дело. А то про пауков каких-то…
- И вы ему не поверили? - произнес за их спинами до дрожи знакомый, слегка сипатый голос.
Максим обернулся.
Михалков стоял в дверях. Из его развороченной головы шел дым. Если присмотреться, то внутри черепа можно было увидеть металлические детали. Они даже немного поблескивали.
- Ты… - охнул следователь. - Ты кто такой?
- Да это, я думаю, неважно, - улыбнулась биоматрица. - Пойдемте, гости дорогие, со мной. Это будет не больно. Голову только в ящичек положим. Раз - и все. Нет ваших проблем.
- Я предупреждал! - Максим нашел в себе силы закричать. - Предупреждал же, а?
- Документы! - шагнул вперед здоровенный сержант.
Михалков сделал шаг в сторону.
И в комнате бесшумно появились пауки.
Следователь отчего-то закричал.
***
Пауки вошли в поселок к вечеру.
Сопротивления жители почти не оказывали.
Кто-то пытался убежать, но скорость механизмов существенно превышала ту, которую мог бы развить человек. Даже самый быстрый.
Кто-то закрывался в квартирах. Но и запертые двери не являлись препятствием для незваных гостей. Пауки без особых трудностей могли передвигаться даже по стенам домов, входить в окна.
В считанные минуты поселок оказался объят ужасом. От незваных гостей не было спасения. Тут и там раздавались отчаянные крики. Отдельные смельчаки пытались вырваться. Но, разумеется, эти попытки были обречены на провал.
Сопротивление оказал разве только Свинокомбинат.
Его организовала тетя Клава, мама Машки. Несмотря на то, что она целую смену проламывала при помощи кувалды свиньям головы, женщина (вместе с несколькими товарками) пыталась противостоять незваным гостям. Забойщицы отмахивались от пауков тяжелыми молотами.
Впрочем, для того, чтобы подавить сопротивление, гостям хватило несколько минут..
Плененных людей сгоняли «под Ленина», на главную площадь поселка. Отовсюду доносились крики, стоны.
Прямо около памятника металлические гости установили странные устройства - холодильники, не холодильники, а какие-то белые шкафы с отверстиями в верхней части, куда как раз могла поместиться голова среднестатистического человека.
Из визжащей толпы пауки наугад выхватывали людей, заталкивали их головы в шкафы-холодильники. Странные устройства производили треск, сыпали искрами электрических разрядов. Этой необычной экзекуции люди подвергались долго - в среднем по десяти минут каждый. Впрочем, пауки не торопились. После обработки пленники падали без сознания, но не замертво. Дышали. Металлические щупальца оттаскивали бессознательные тела прочь, подальше.
Толпа становилась все меньше.
- Не трогайте меня, паучки, миленькие! - кричала пожилая женщина. Кажется та же самая, которая не захотела слушать Максима несколькими часами ранее. Впрочем, к мольбам стальные насекомые оставались равнодушны.
Толпа редела. В воздухе витали запахи пота и телесных выделений.
***
- Башка болит, - сказал Максим.
- Бухать меньше надо, - без всякой симпатии огрызнулась Машка. - Каждый день ведь пьяный.
- Да я ж чуть-чуть, чекушечку всего..
- Хуюшечку, - передразнила Машка. - Пьяный ко мне больше не приходи.
Максима отшивали, но он не уходил.
- Может, телек посмотрим? - спросил он, на что-то надеясь.
- Предки скоро придут.
- А мы быстро…
Он включил музыкальный канал. Показывали клип с сисястой девкой. Максиму показалось, что он его когда-то уже видел. Хотя, конечно, вряд ли - ведущий говорил, что запись показывается впервые.
По другому каналу шел художественный фильм. Был он про жизнь в СТОЛИЦЕ.
- Как же я хочу туда, - вздохнула Машка. - Хоть блядью, хоть уборщицей.
- А я не хочу, - сказал Максим. - Страшная она, СТОЛИЦА эта.
Машка оценивающе посмотрела на него и вдруг сказала:
- Давай расстанемся.
- Ты что? Зачем?
- Был бы ты настоящим мужиком, сбежал бы со мной - туда. Я вот - тоже боюсь, но все равно поеду.
Задумчивым и словно влюбленным взглядом смотрела она на экран, в котором мелькали СТОЛИЧНЫЕ огни.