Сыновья любовь

Автор: прокурорская морда СЫНОВЬЯ ЛЮБОВЬ

В своей пятидесятилетней жизни Горилов Валентин Михайлович повидал не мало. Имея за плечами шесть судимостей, он хорошо знал, что почем в жизни и разбирался, что действительно имеет ценность, а чем можно и пренебречь. Всегда помня старую зековскую поговорку: “Кто не терял свободу, тот не поймет ее цену”, Горилов, тем не менее, с 19-ти лет скитался по лагерям нашей необъятной родины, выходя погостить на волю на годик - другой и опять бросаясь, очертя голову, в омут казенного дома и дальней дороги. Свою судьбу он воспринимал легко, с кривой усмешкой, лишь иногда на очередном этапе по небритым щекам ненароком катилась соленая слеза, да стальными клещами сдавливало жилистое горло. Но новый глоток обжигающего горячего чифира надолго отгонял тоску по загубленной жизни, и через минуту он уже весело смеялся над разухабистыми шутками блатных.
Но сейчас ситуация была иной. Минуту назад он убил собственную мать, за которой вот уже полгода ухаживал вместе со своей женой и девятилетней дочерью.
Иссохшее старческое лицо восьмидесятитрехлетней матери с укором смотрело на сына остекленевшим взглядом выцветших глаз, и бывший вор-рецидивист сломался. Завыв как подстреленная собака, он упал на обшарпанный деревянный пол и начал кататься, рыдая и матерясь в голос...

* * *

- Я мать убил! Ты понимаешь?! Мать!!! Самого дорого человека убил! Нет мне прощения, - рыдал Горилов, сидя на жестком табурете ИВС, перед следователем Маркиным.
Следователь Калининградской районной прокуратуры наблюдал за стенаниями задержанного Горилова спокойно, не осуждая и не успокаивая его. Маркину была известна биография кающегося грешника, и особого доверия к его страданиям он не испытывал. Из учебников и небольшого личного опыта следователь хорошо знал, что ранее судимые были способны разыгрывать и не такие спектакли.
- Вы ведь, Валентин Михайлович, сами “скорую” вызывали?
- Нет, - всхлипнул Горилов. - Ира позвонила, жена моя...
- А Вы чем занимались?
- Пил я! Мать поминал, - Горилов утер рукой сухие глаза. - Она сама меня убить ее просила. Мучилась сильно... Рак желудка. Последнее время ничего и не ела. Я ей вчера арбузика купил. Принес в комнату, думал тут и нарежу...
- С ножом к матери подошли?
- Да, с кухонным... Ну, вот. Говорю: “Мама, хочешь арбузика?” А она меня и послала матом подальше. Тут уж я и не выдержал. “Ах, так, - говорю, - ты на нашу заботу отвечаешь!”. “Мы, - говорю, - вокруг тебя на цыпочках скачем, а ты матом посылаешь. Да, - говорю, - ты только благодаря нам и жива до сих пор. Если бы меня с Иркой не было - загнулась бы давным-давно”. Сам, значит, на мать кричу и руками размахиваю. А у меня в одной руке арбуз, а в другой ножик этот, будь он проклят. Арбуз возьми и выскользни из рук и прямо матери по голове. Я к ней кинулся, да как-то неудачно... Оступился, что ли. Нож у меня из рук и вывалился, да в шею матери воткнулся...
- Сам воткнулся или Вы воткнули?
- Конечно сам! Я его стал вытаскивать, да трясущимися руками еще глубже загнал. У матери кровь пеной изо рта и пошла... Тут-то я и понял, что мать убил. Бросил все и пошел на кухню водку пить.
- А вот Вы упомянули, что мать сама просила Вас убить ее?..
- Да? Ну, это не вчера было, а давно. Когда она еще заболела только...
- Неужели? А вот Ваша сожительница Ирина Пагеева говорит, что, когда она с дочерью вернулась домой, Вы были пьяны и на ее расспросы о мертвой свекрови сказали следующее: “Мать сама попросила меня убить ее, чтобы освободить от себя семью”. Это правда?
- Не знаю, - Горилов заметно помрачнел. - Не помню этого. Нож сам воткнулся, я удара не наносил.
- Ну, что ж, так и запишем, - и Маркин быстро начал заполнять протокол допроса.

* * *

Из выводов судебно-медицинской экспертизы:
“В процессе исследования на трупе Гориловой М.И. обнаружены следующие телесные повреждения: колото-резаное ранение шеи с повреждением левой язычной артерии, диафрагмы рта и мышц языка; резаная рана подбородка, а также кровоподтек левого глаза и ссадина лица, которые как в отдельности, так и в совокупности относятся к легким телесным повреждениям с кратковременным расстройством здоровья.
Смерть Гориловой М.И. последовала от колото-резаного ранения шеи с повреждением левой язычной артерии, которое вызвало кровотечение с затеканием крови в дыхательные пути и легкие, что привело к дальнейшему развитию гемаспирации, ставшей непосредственной причиной смерти пострадавшей.
Смерть не могла наступить от самовтыкания ножа в шею Гориловой М.И., так как длина раневого канала, составляющая 8 сантиметров, указывает на усилие, приложенное для погружения клинка в тело потерпевшей.
Смерть Гориловой М.И. наступила в период с 12.30 до 16.30 часов 07 октября 1996 года”.

* * *

Пагеева достала большой клетчатый платок и громко высморкалась:
- Вы даже не догадываетесь, гражданин следователь, сколько он у меня крови выпил за 11 лет...
- Но, насколько мне известно, в 85-ом году, когда Вы стали жить с Гориловым, он уже имел пять судимостей.
- Да, тогда он только освободился. Сидел три года за кражу. С дружком своим магнитафон с машины сняли.
- И это Вас не остановило?
- Да, как Вам сказать, - Пагеева замолчала, и задумчиво посмотрело в окно кабинета. - У меня отец с братом тоже сидели, так что я ничего особенного в его жизни не видела. Да он и рассказывал о своей жизни. Попадал-то в тюрьму все больше по глупости...
- Хорошенькая глупость: три 198-ых и две 144-ых.
- Да, он подробностей и не сообщал. Говорил, что был жертвой обстоятельств.
- Ну, ладно, - следователь прокуратуры Маркин открыл протокол допроса свидетеля. - Припомните-ка еще раз, что было в тот день.
- А, что вспоминать? Как обычно. Я ушла на работу, дочка в школу, а он остался дома. Полпервого позвонила домой, Валька уже был пьян. Около четырех позвонила опять, тут он и начал нести всякую чушь...
- Что говорил?
- Да ерунду всякую. Мол, звонил начальнику тюрьмы, так как ему надо отдохнуть от свободы. Я приняла его слова за глупую шутку и бросила трубку. Около пяти мы с дочкой вернулись домой, а Валька не открывает. Спрашивает: “Много ли ментов привела?”. Когда дверь открыла, он сел на пол и начал повторять: “Я убил, я убил”. Я сразу же кинулась в комнату свекрови, а та уже умерла. Вернулась к нему и спрашиваю: “Что же ты, гад, натворил?”, а он мне отвечает: “Мать меня сама попросила убить ее. Я ее и убил, освободил ее и семью”. Я отвела Вальку на кухню, начала расспрашивать. Тут-то он мне и рассказал, как мать убил. Показал на себе, как ударил ее ножом в левую часть шеи. Я ему еще сказала: “На себе, дурак, не показывай”...
- Ясно, - Маркин перевернул лист протокола, приготовившись писать на второй половине. - А что за человек Горилов в быту, как к Вам и дочери относился?
- Да, что за человек, - Пагеева задумалась, потом усмехнулась каким-то своим мыслям. - Дерьмовый человек. Так скажу. Извините за выражение, конечно, но это самое верное определение. Шестую-то судимость он с моей помощью получил... Да-да, не удивляйтесь. Я его посадила. Мы года четыре тогда вместе уже жили, пил он, конечно, но не сильно. А тут раз нажрался, как свинья, и избил меня на глазах у дочери. Я и написала заявление в милицию... Освободился он через три года, вернулся домой, и ко мне сразу. Разбираться, значит. А я ему и говорю: “Вот что Валя, еще раз меня ударишь, опять посажу”. Он и успокоился и больше меня пальцем не трогал.

Сестра Горилова была еще более категорична:
- Стрелять таких надо без суда и без следствия, товарищ следователь. Бандит он и уголовник! Братец мой. Вот он кто.
- Лидия Михайловна, а почему же тогда Ваша мать находилась дома у Горилова, а не с Вами? - усмехнулся Маркин, разглядывая младшую сестру обвиняемого.
- А я регулярно ее посещала, - возмутилась сорокалетняя женщина, покраснев. - Я с 30-го сентября за ней ухаживала, а третьего числа уехала домой. Седьмого октября, кстати, Валька звонил мне домой. Сказал, чтобы приехала к матери. Он был пьян, и я отказалась приезжать.
- Во сколько он звонил?
- Около пол второго, - вздохнула Горилова. - Он-то сам с матерью не очень ладил. Скандалил постоянно. Мать его ругала, что не работает, живет на ее пенсию, пропивает. Из-за этого и конфликты были. Пару раз мать мне жаловалась, что брат избивал ее, но в милицию она не обращалась... Жалела его, наверное. За что только, не пойму. Везло ему всегда, паразиту.

* * *

Постановлением Калининградского районного суда Горилов В.М. был освобожден из-под стражи под подписку о невыезде, а его уголовное дело направлено для дополнительно расследования обратно в прокуратуру Калининградского района. Суд счел необходимым проведение следственного эксперимента, ввиду того, что подсудимый изменил свои показания в ходе судебного процесса.

И вот следственная группа во главе с Маркиным стоит в 15-ти метровой комнате, где ровно два года назад умерла от удара ножом Горилова Мария Ивановна.
- Итак, начинаем следственный эксперимент, - Маркин уселся на стул, раскладывая на дипломате чистые бланки. - Горилов, Вы сейчас медленно будете показывать, что происходило 7-го октября, эксперт - криминалист будет фотографировать каждое Ваше движение, а мы с судебно-медицинским экспертом и понятыми будем наблюдать за происходящим. Вам все понятно?
- А чего тут не понять, - Горилов подошел к односпальной кровати, стоящей у стены. Вот тут мать лежала, головой к двери, а тут я стоял...
- Можно Вас попросить, - я обратился к сухенькой старушке, приглашенной из соседней квартиры. - Изобразите на пару минут потерпевшую, прилягте на кровать.
- А он меня не того... - неуверенно забормотала женщина. - Не зарежет?
- Ну, что Вы, - усмехнулся Маркин. - У него же ножа нет. Мы ему вместо ножа... Вот. Линейку дадим.
- Раз так, я согласна, - и пенсионерка охотно улеглась на заскрипевшую панцирную кровать.
- Значит, так дело было, - продолжил Горилов. - Я к матери подошел, в левой руке арбуз, в правой нож. Предложил ей арбуза, она меня послала. Я разволновался, начал кричать, руками размахивать, арбуз упал на пол, разбился на куски...
- Обождите, обождите, Горилов, - Маркин быстро залистал уголовное дело. - Ранее Вы давали показания, что арбуз упал Вашей матери на лицо...
- Может в начале и на лицо, а потом на пол, - невозмутимо уточнил Горилов. - Значит, арбуз упал на пол, а нож из моей руки выпал и в шею матери воткнулся...
- В какую часть шеи? Уточните, пожалуйста, - судебно-медицинский эксперт Павловская подошла ближе.
- Вот сюда, - Горилов ткнул линейкой в левую часть шеи пенсионерки, женщина от неожиданности вздрогнула. - Не боись, тетка, не обижу, - успокоил он ее.
- Повежливее, Горилов, повежливее, - Маркин сделал знак эксперту - криминалисту. - Укажите место втыкания ножа, а эксперт сфотографирует. Сделано? Продолжим.
- Значит, воткнулся нож. Я его бросился вытаскивать, да на арбузной корке и поскользнулся...
- Что? - Маркин привстал со стула. - Об этом Вы на следствии не говорили.
- А сейчас говорю, - нагло ответил Горилов. - На корке я поскользнулся. Упал и за нож в это время схватился. Так его в шею и воткнул... Ты снимай, снимай, криминалист.

Через десять минут Маркин и Павловская стояли около милицейского УАЗика, обсуждая результаты эксперимента.
- Знаете, Владимир Анатольевич, - закуривая сигарету, говорила судебный медик. - При указанных обвиняемым обстоятельствах я буду вынуждена дать заключение, которое вряд ли Вас устроит. Да-да, не смотрите на меня так. Обстоятельства получения ранения потерпевшей могли быть именно такими, как только что указал нам Горилов.
- То есть убийство по неосторожности? - разочарованно вздохнул Маркин. - Так получается.
- Да. Я укажу именно такие выводы.

* * *

Через две недели действия Горилова были переквалифицированы со ст.103 на ст.106 УК РСФСР, а поскольку грянула очередная президентская амнистия, то уголовное дело в отношении Горилова Валентина Михайловича было прекращено по пункту 4 статьи 5 УПК, то есть по амнистии.