Возвращение к Ольге (репост)

Автор: Khristoff Был ранний вечер, когда я выехал к Ольге. К своей милой обожаемой Ольге. Она живет в центре, рядом с железной дорогой. Это в другом конце города от моего дома, поэтому я долго еду трамваями, несколько раз пересаживаясь с одного на другой, а затем еще двадцать минут иду пешком. В дороге я непрестанно думаю о ней. Мне представлялось, как я войду в ее дом, как она меня, улыбаясь, встретит на пороге, как я прижмусь к ней всем телом, вдохну полной грудью её запах и уткнусь головой в грудь, растворяясь в ней целиком, перестав на время существовать для этого мира, только для неё.
Наконец я добрался до цели и вхожу в старый, кирпичный дом, с двускатной крышей и чердачным окном. Поднимаюсь на ее этаж, и с силой кручу ручку звонка на двери, как было условлено: три раза подряд, и затем еще один. Дверь скоро открылась, и я увидел на пороге свою Ольгу. Но она не улыбается, напротив - она плачет.
- Что с тобой, милая?! – взволновано спрашиваю я и пытаюсь ее обнять, как будто объятиями могу схоронить ее печаль. Но Ольга мягко выскользнула и глазами полными слез взглянула на меня.
- Звонил Марк, - сказала она, прерывистым голосом, закусывая нижнюю губу, чтобы не расплакаться.
- Что, что он тебе сказал?
- Я не могла почти ничего разобрать: он говорил не в трубку, а куда-то в сторону, будто бы и не мне. Потом все-таки сказал отчетливо, что ему необходимо мне что-то передать. Что-то очень важное. Но не сказал что, только сообщил, что он будет на станции. Я должна пойти.
- Нет, не должна! Я туда схожу. Я мигом обернусь, ты и не заметишь.
- Но, это не затруднит тебя?
- Да что ты такое говоришь? Мне в радость сделать для тебя любую, даже саму ничтожную мелочь. Все, побежал! – Я бросился к двери. Ольга благодарно взглянула на меня, и впервые за вечер улыбнулась. Мне ужасно захотелось поцеловать ее, но я не стал этого делать, решив, что в данной ситуации этот поцелуй оказался бы лишним и неприятным для Ольги.
Выйдя на улицу, я со всех ног бросился к железнодорожной станции. Станция находилась в трех кварталах отсюда, я рассчитывал добежать за десять минут, однако добежал только за двадцать. Тяжело дыша, я влетел на перрон и стал высматривать среди людей Марка. Наконец, в толпе вновь уезжающих пассажиров, - только что подали состав, - я заметил его. И тут же опять потерял. С азартом я нырнул в толпу, и змеей веясь вокруг людей, старался снова уцепиться взглядом за его фигуру. Все тщетно. Марк будто бы сквозь землю провалился. Я пришел чуть не в отчаяние при мысли, что из-за меня, у самого дорогого мне человека, будут теперь неприятности, если не больше. В расстройстве плелся я по перрону вдоль путей, не замечая никого вокруг, не обращая внимания на часто получаемые толчки в спину и бока от спешащих к поезду пассажиров. Мне не было до них ровным счетом никакого дела, мне нужен был Марк и только он. Но именно его я никак не мог найти. Так я добрел до пешеходного моста через железнодорожные пути. Раздумав, подниматься или нет, я решив что лучше будет подняться, чтобы посмотреть на станцию сверху, я стал подыматься по лестнице, и в какой-то момент совершенно случайно поднял вверх голову. И снова увидел Марка. Он стоял посреди моста в нелепой белой вязаной шапке и рассеяно глядел вниз. Не сводя с него взгляда, я мигом взбежал вверх и в несколько прыжков очутился возле него. Марк меня не видел и тогда я окликнул его. Он обернулся. Увидев меня, на лице его изобразился вначале ужас, потом неприятное удивление и только после он смог придать лицу привычное выражение сдержанного расположения (и пренебрежения) к окружающим. Я заметил, что он здорово сдал с момента нашей последней встречи. Кожа пожелтела, покрылась темными пятнышками, губы были по-стариковски подвернуты в рот, прорезались новые морщины. Нижние веки у глаз отвисли вниз, обнажая слезящуюся красную конъюнктивитную сумку.
- Здравствуйте Марк, - просто поздоровался я.
- Здравствуй. Ты здесь какими судьбами?
- Меня прислала Ольга…, Ольга Геннадьевна. Она сказала, что вы должны ей что-то передать.
- Да. Действительно я хотел сказать ей важную вещь. Но только ей. Так и передай: только ей одной. Впрочем, чтобы не получалось, будто бы ты совсем зря мотался, скажи, что я все еще жду от нее той бумаги. Запомнил?
- Запомнил. Вы все еще ждете от нее той бумаги. И больше вы мне ничего сказать не можете, ведь так?
- Именно так. А теперь мне пора, мой поезд. Прощай! – Он кивнул мне и пошел к лестнице.
Я поглядел ему в след, хотел тоже крикнуть «прощайте», но не крикнул, а развернулся в другую сторону и поспешил обратно. Нужно было как можно быстрее доставить Ольге это, признаюсь, более чем странно сообщение. Самым странным для меня являлось то обстоятельство, что Марк настаивал на встрече, и никак не мог сообщить по телефону то, что сообщил мне.
Покинув станцию, я перешел на бег, рассчитывая вернуться назад быстрее, чем добирался сюда. Но через квартал, к немалому моему сожалению, путь мне преградило большое парадное шествие с оркестром впереди. Это было ежегодное шествие студентов, которое многие годы проводится в нашем городе. Парад этот начинался на главной площади города и шествовал вокруг всего главного города, с каждым годом увеличивая свой маршрут и число участников.
Теперь, чтобы попасть на улицу, где жила Ольга, мне нужно было либо дождаться когда пройдет шествие, либо обежать его через центральный квартал. Я выбрал последнее, ибо просто стоять и ничего не делать в том состоянии, в каком я находился, мне казалось несравненно тяжелее, нежели пробежать несколько лишних километров.
Я свернул в узкую улочку и припустил что есть сил. Через метров шестьсот, улочка внезапно оборвалась высокой кирпичной стеной. Я удивился, потому что, хоть и не часто, но однако ж мне приходилось ходить этой улицей прежде и никакой стены я не помнил. Однако, стена была и с этим фактом ничего нельзя было поделать. Нужно было возвращаться обратно, или…. Я прикинул высоту стены, потом заметил небольшие выступы у самого края, где она примыкала к дому, и немало ни думая о последствиях мигом перемахнул через нее. К моему еще большему удивлению, дальше улочка шла как ни в чем не бывало. Для чего нужна была эта стена, для меня так и осталось загадкой, отгадывать которую у меня не было ни времени ни желания. Я снова бежал, а это главное.
Скоро однако, путь мой снова был прегражден. На этот раз не стеной, а кордоном милиции. Не меньше двух десятков милиционеров в серых непромокаемых плащах прижавшись друг к другу фактически полностью загородили собой улицу. Я подошел к их начальнику: усатому старшине.
- Что случилось, господин старшина?
- Проход перекрыт, пользуйтесь другими улицами, - ответил старшина в громкоговоритель, хотя никто кроме меня не интересовался зачем закрыли улицу, а молчаливо сворачивали на соседнюю.
- Но почему? – не унимался я.
- Не знаю, - тихо, уже персонально мне ответил старшина. Я понял, что ничего больше от него не добьюсь и отошел, думая, как поступить дальше. Сворачивать на соседнюю улицу? Но она неизвестно куда вела. Поворачивать обратно? Уже поздно – слишком много пройдено. И тут я увидел приближающийся строй солдат. Сердце мое заколотилось сильнее, я почувствовал свой шанс. Это были десантники, но поверх своего обмундирования она надели рабочие жилеты ярко желтого цвета. Я мигом затесался в их ряды и незамеченным проскользнул сквозь милицейский кордон. Промаршировав метров сто, я бросил строй десантников и устремился дальше, наддав скорости: я так много потерял времени! Улица скоро опустела и заметно сузилась. Скоро она превратилась в узкий переулок шириной не больше трех метров. Я летел по нему, и от мысли, что я спешу к своему любимому человеку, который так меня ждет, я чувствовал себя счастливым, и это придавало мне силы. Краем глаза я замечал коробки домов вдоль дороги, многие окна уже зажглись. Иногда цепь домов разрывалась улицей или проулком, и как я не спешил, я обратил особое внимание на один такой проулок, в глубине которого сверкало стеклом и сталью, подсвеченное со всех сторон прожекторами, величественное здание, похожее на дворец и которое я прежде никогда не видел. Это была одна из многочисленных новостроек, повыраставших в городе за последние три – четыре года. Полюбовавшись на него буквально мгновение, я продолжил свой бег. Скоро мой переулок сузился вовсе, а потом превратился в довольно крутую железную лесенку в несколько маршей, и которая оканчивалась небольшой смотровой площадкой. Я встал и довольно продолжительное время всматривался в открытую мне панораму, но из-за сгущающихся сумерек смог разглядеть лишь неясные очертания гаражей вблизи, и чуть дальше контуры домов. Дальше бежать вперед нет никакой возможности. Я повернул обратно, решая свернуть в тот самый проулок с дворцом в глубине. Проулок оказался коротким и быстро вывел меня на широкий пустой проспект. Я в нерешительности встал. Впервые после начала своего путешествия я не знал, куда мне бежать.

Вдруг, на другой стороне проспекта я увидел женщину, идущую по тротуару. Я подбежал к ней и спросил, как мне попасть на мою улицу. Она уверенно кивнула в сторону дворца.
- Вам туда. Пройдете магазин насквозь, затем выйдете на набережную и повернете направо. Третий поворот - ваша улица.
Я горячо поблагодарил женщину и бросился к магазину.
Как не спешил я обратно, все-таки невольно замедлил шаг, когда подошел к этому роскошному зданию. Все оно, сияя тысячами огней, казалось было наклонено вперед, нависая над входившими посетителями. Вокруг во множестве были расставлены тонкие колонны, которые на первый взгляд, без всякого порядка подпирали фронтон.
Я зашел внутрь. В холле меня встретили два швейцара одетые в мундиры из фиолетового бархата. Я собрался было пройти мимо них, как вдруг один из них обратился ко мне. Я остановился узнать, что ему было нужно. Оказывается, как заявил привратник, в этом магазине положено снимать уличную обувь.
- А в чем же мне идти? - удивился я, немало раздосадованный подобной глупостью.
- Обычно, сюда не приходят с улицы, - многозначительно сказал другой привратник и тут же, смягчившись, добавил: - Однако, и для подобных случаев предусмотрен выход. Вот, извольте сюда.
Он указал на большой аппарат, вроде тех, которые продают прохладительные напитки. Я подошел к нему. Оказалось, этот было устройство по продаже одноразовых тапок. Причем тапок там было несколько видов на любой вкус и кошелек. Я купил самые дешевые бумажные, сложил свои ботинки в специальный пакет и вошел внутрь дворца. Он представлял собой высокую крытую стеклянной крышей анфиладу. Каждая зала была определенного цвета и архитектуры. У дверей стояли нарядные привратники, одетые в мундиры под цвет залы. Все это напоминало музей, с той разницей, что здесь залы для осмотра были заменены магазинами. Я шел возможно быстрее, насколько позволяли строгие взгляды привратников и скользкий паркетный пол. Наконец, я достиг последнего зала-магазина и собирался уже пройти на выход, как тут один из привратников, вежливо, но настойчиво подозвал меня к себе.
- Будьте любезны, пожулуйста, отойдите в сторону, - сказал он тихим голосом, глядя поверх меня.
- Да в чем дело! - вырвалось у меня.
- Тсс, смотрите, идет.
Я повернулся. Навстречу мне двигалась странная процессия. Впереди ковылял жутко уродливый карлик. Ноги его были сильно вывернуты в коленках, туловище короткое и очень широкое. Голова сидела не ровно, а сбоку, будто бы прилеплена была. Карлик шел, перекатываясь с одной ноги на другую, и размахивал короткими, едва достающими до груди, ручками. Лицо его, казалось, состояло только из неестественно большого лба и пышной черной бороды. И вокруг этих частей лепились все остальные: маленькие утопленные глазки, малюсенький рот, нос картошкой.
- Не смотрите на него, - с ужасом прошипел мне в самое ухо привратник, и я слушаясь его, отвел глаза. За карликом шло шесть крепких высоких мужчин. Все они были по-разному одеты, но тем сильнее подчеркивалась их поразительная схожесть. Казалось, что это был один, размноженный человек. Мужчины имели вид сосредоточенный, правую руку они держали в кармане пиджака, левую возле уха. Скоро вся кавалькада прошла, и я мог идти дальше.
- Кто это был, - спросил я у швейцара перед уходом.
- Карлик – вор. Он здесь самый главный, это его магазин. В том конце его жена ждет. Красотка, как из кино. Вы идите скорее: охрана доведет его до жены и разделится. Часть вернется сюда и закроет выход. Тогда вам придется ждать, пока они нагуляются здесь.
Я попрощался и вышел на набережную. Мне осталось пройти совсем немного. И, хотя я подозревал, что времени я затратил гораздо больше прежних двадцати минут, все-таки я был уверен, что выиграл оттого что не стал ждать пока пройдет парадное шествие. Быстрой решительной походкой, я направился по указанному женщиной маршруту. Но не успел я пройти и пяти метров. Как у угла невзрачного желто-розового здания меня кто-то окликнул. Я остановился узнать в чем дело. Меня позвал мужчина, немолодой, шестидесяти лет.
- Что вам, угодно, только быстрее, я видит иле ужасно спешу.
- ах, молодой человек, прошу помочь мне.
- Да что у вас?
- Я работаю в котельной. И у меня есть котенок, редкой доброты существо, сейчас вы, наверное, тоже это ощущаете, трудно встретить доброту….
- Прошу вас, пожалуйста, к делу!
- Да, да, - засуетился старик, - Это котенок, он недавно пропал. А сейчас нашелся, но я никак не могу его достать: он застрял между труб в дальнем конце котельной. Мне туда с моими больными ногами, боюсь, не добраться. И я прошу вас, если это вас не затруднит, вызволить моего маленького друга. Я буду бесконечно благодарен вам. Я могу даже заплатить, немного, правда…
- Ах, бросьте это! Ведите к кошке.
- К котенку. Прошу, вас, сюда, - и старик открыл небольшую железную дверь в углу здания. Я вошел. Внутри помещение представляло собой большущий зал с неокрашенными стенами и тусклыми лампочками под самым потолком на довольно приличной высоте, так что свет едва достигал низа. Все пространство вокруг было заполнено трубами различного диаметра с торчавшими из них вентилями.
- Где? – бросил я старику.
- Там, - он указал в дальний конец зала.
- Ждите меня здесь, - сказал я и двинулся вперед.
Где переступая, а где и пригибаясь под трубами я продирался вглубь котельной, но кажется не достиг еще и середины. Вокруг меня все шипело, капало и временами обжигало горячим паром. Света становилось все меньше, а труб все больше. Я вспотел и выбился из сил гораздо больше чем от бега; я проклинал подлого старика и его мерзкого котейку. Но, однако, вернуться назад, мне не давала собственная гордость и жалость к этому ничтожному человеку, смысл жизни у которого, похоже заключался в этом вздорном животном. Наконец, я услышал слабый едва различимый писк. Я пошел на него. Писк становился все слышней и скоро я дошел до того места, где застряло несчастное животное. Это была бесшерстная кошка с огромными ушами. Не знаю, была ли эта кошка котенком, но пищала она сильно. Я схватил ее за загривок и рванул на себя. Кошка с диким воплем выскользнула из ловушки и повисла в воздухе, стараясь достать до меня когтями.
- Ах ты, неблагодарная скотина! - воскликнул я и сунул животное под мышку. Пора было возвращаться к старику.
Назад, вопреки устоявшемуся мнению, я шел гораздо дольше. Видимо я сильно устал и немного сбился с дороги. К тому же мне мешала кошка, которая оказалась на редкость злобной тварью. Всю дорогу она непрестанно мяукала, царапалась и кусалась. Несколько раз мне приходилось ее энергично встряхивать, тогда она дико шипела, но кусаться и царапаться на какое-то время переставала. Только пройдя половину пути она, видимо ослабев, позволила себя нести без сопротивления и оставшуюся дорогу вела себя смирно, и только время от времени жалобно попискивала.
Наконец я вернулся. Пот градом катился с моего лица. Одежда была выпачкана. Обе руки расцарапаны в кровь. Я едва держался на ногах, поэтому едва добравшись до небольшой служебной клетушки у самого входа, рухнул на единственный стул и бросил опостылевшую кошку на пол, предоставляя ей бежать куда вздумается, хоть обратно в ловушку – мне было на это решительно начхать: больше я никуда не собирался идти, пускай этот старик даже извалялся бы у меня в ногах. Только я подумал о старике, как вдруг с удивлением отметил, что его не было в котельной. Должно быть, вышел на улицу, подумал я и решил его подождать немного здесь – мне нужно было несколько минут отдохнуть. Я откинулся на спинку стула, протянул ноги и закрыл глаза. Скоро я задремал и, наверное, на какое-то время заснул; мне привиделся какой-то обрывочный полуразмытый сон: я бегу по скользкой и узкой трассе через пропасть, им не нужно какого-то догнать с тем, чтобы сообщить ему что-то важное. Но что именно, а главное кому, я никак не могу вспомнить, и бежать мне от этого становится все труднее, будто путами связывает что-то мои ноги не давая им двигаться. Я в отчаянии кричу убегающему, чтобы он подождал. Но он бежит дальше и уже вдали неожиданно оборачивается и я вижу что это Ольга. «Ольга!», - кричу я что есть силы и просыпаюсь, ничего кроме тревоги не помня из сновидения. Ноги сильно затекли и я нагнулся чтобы потереть щиколотки и тут заметил кошку, про которую, признаться, успел позабыть напрочь. Животное лежало на боку не шевелясь. Мне показалось это странным, я нагнулся ближе и тут же отшатнулся: глаза у кошки закатились, из раскрытой пасти вывалился язык. Мне стало совершенно очевидно, что кошка была мертва. Вероятно, она умерла, пока я спал. Но почему, с какой стати было умирать абсолютно здоровому, по словам старика (тут я вспомнил и про него, где этот проклятый старик?) еще молодому животному без каких-то явных травм или заболеваний, вдруг вот так вот взять и скончаться? Не в силах найти ответа на все эти вопросы, я вскочил и бросился вон наружу.
На улице дул прохладный ветер и было по-прежнему темно. Я немного успокоился и решил, что мне не следует дожидаться старика и терпеть его стенания по поводу смерти кошки, а немедленно бежать дальше. Я сделал несколько неуверенных шагов в сторону набережной, но потом остановился в нерешительности. Какая-то мысль сдерживала меня, не давала идти дальше. Но что это была за мысль, о чем она, - этого я не мог понять, никак мне не удавалось ухватиться за нее как следует. Перед моими глазами проплыли все события сегодняшнего вечера, начиная от встречи с несчастной Ольгой, потом лихорадочные поиски Марка на станции, неудержимый бег по улицам города, милиция, десантники; потом этот роскошный дворец и богатый карлик, и наконец, эта дикая история со стариком и кошкой. Все это никак не укладывалось у меня в голове, я ощущал что между всеми этими событиями несомненно, была какая-то связь, но я никак не мог понять что она из себя представляла. Какого рода эта связь, какую роль во всем этом играю я? Ольга? Пожалуй, рассудил я, ответ на эти вопросы, пускай не на все, я почти схватил, и, однако не схватил, потому что устал, потому что тороплюсь успеть к Ольге. Сейчас гораздо важнее донести до нее сведения от Марка, а потом вместе с Ольгой все обсудим и несомненно найдем нужные ответы. При мысли, что скоро я буду сидеть с Ольгой в ее комнате, пить горячий чай и говорить, или просто слушать ее, - все внутри у меня потеплело, я улыбнулся и устремился вдоль по набережной.
В несколько минут я добежал до нужной мне улицы. Мне показалось, что она сменила свой вид. Впрочем, было темно, но и в темноте было видно достаточно. Куда-то подевались старые тополя, зато по краям от дороги было насажено множество молодых деревьев. Но самое удивительное было то, что появились новые дома! Там, где раньше стояли низкие двухэтажные домики с низким палисадом перед входом, теперь выросло несколько высоченных многоквартирных домов. Я испугался, не снесли ли Ольгин дом. И хотя мне казалось это невозможным, - те дома и деревья я мог и не заметить, но в Ольгином доме я был, - я почему-то почувствовал внезапное сильное волнение, и вихрем пронесся сквозь всю улицу на другой конец. Успокоился я только тогда, когда увидел этот столь милый и дорогой моему сердцу старый, кирпичный, в три этажа с двускатной крышей и чердачным окном дом. Я снова вбежал на ее этаж, и с удвоенной силой принялся крутить ручку звонка на двери по установленному правилу. Никто не открыл мне. Я позвонил еще. Тишина. Тогда я принялся звонить не переставая, безо всякого кода. Наконец, с той стороны послышалось шарканье и шум отпираемого замка. Дверь открылась и я увидел древнюю сгорбленную старуху, которая подслеповато щурясь с ожиданием вглядывалась в меня.
- Вам кого? – проскрежетала она. Но я ничего не ответил. Я не мог ответить, ибо в этот момент едва ли что-нибудь соображал. Одно я понимал ясно: эта отвратительная рухлядь никак не моя обожаемая, моя ненаглядная Ольга. Так ничего и не сказав, я развернулся и пошел вниз по лестнице. Через пролет я услышал, как старуха заперла дверь.