Ковбой на радуге. (1)

Автор: mamontenkov dima Сегодня ночью ты сказала: «Пошли…»
Мы сидели за пустым столом, за твоей спиной черный прямоугольник двери, словно провал в бездну, в бесконечность, в которую ты зовешь, в которой ты сама. Еще, за твоими плечами медленно падает снег.
- Куда?
- Со мной…
Стало страшно, и я сразу проснулся.
Однажды, давно ты научила меня верить в сны. Заставила, научила и умерла.
Месяц назад мы встретились на улице, столкнулись в толпе. До этого – бесконечные рифмы, совпадения, вижу тебя в метро, в очереди на «маршрутку» – слепые призраки ожидания и одиночества.
Черное облако зависло над крышами, сожрало солнце. Свежий, как у моря ветер щекочет в горле, ты идешь по улице, улыбаясь, разглядывая витрины. Ты всегда улыбаешься, когда одна или с кем-то. Как похожа, думаю, снова невидимые пальцы сдавили горло.
И вдруг, лопнула туча на небе, блеснула электричеством, одновременно залп твоих глаз.
Это ты…
И мы уже не отпускаем друг друга за десятки шагов, сквозь мельтешение лиц, затылков, воротников.
Кислородную подушку мне!
Ты тоже краснеешь, голос дрожит.
— Привет. Я очень рада тебя видеть.
— Здравствуй…
Даже не спросила, по пути ли нам, просто потихоньку пошла дальше, уверенная, что я последую рядом. Как обычно.
— Как твои дела?
— Нормально…
Идем, просто идем, я уже забыл, куда направлялся минуту назад. Странное чувство нереальности происходящего.
— Опять молчишь? Всю жизнь молчишь!..
Я на полшага позади, вижу какие дорогие вещи на ней – эта синяя ветровка с белой полосой по рукаву, золотые браслеты на запястьях, камушек в кольце на среднем пальце перехватил последний, зазевавшийся солнечный луч, выстрелил искрой.
— Знаешь, раз уж мы встретились… тебе водку можно?
— Можно, наверное…
— Вылечили?
— Не знаю. Просто самому не хочется.
Остановились, она посмотрела куда-то мне за спину.
— Если бы я пил, то все эти два года названивал тебе, стонал в телефонную трубку, как я тебя…
Опять грянул гром, только очень сильно, с треском, теперь все небо стало черным.
— Ненавижу!
— Примерно.
— Лучше бы ты пил…
— Что?
— Ничего, ничего, это личное.
Боже мой, что мы говорим, что я несу! Совсем другие слова заготовлены, речь миллион раз отрепетирована, конкретные фразы вырублены в памяти, как раз на такой вот случай.
— Ладно, кофе похлебаем. Я сейчас иду в одно место, давай встретимся…
Она обернулась.
— Вот здесь на остановке, через час.
— Давай. Я живу рядом.
— Я помню.
Вдруг в ее сумочке засигналил телефон, это был не звонок, а голос. Мой голос. С выражением продребезжал:
«Посмотри: я улыбнулась,
Слышишь ли: вздохнула я,
Так опять ко мне вернулась
Жизнь веселая моя…»
Она засмеялась, опять покраснела, еще сильней. Эти стихи, очень давно, в другой жизни я читал ей по телефону. Ария куклы наследника Тутти из «Трех толстяков». Иногда она записывала на диктофон наши беседы – хотела «поймать» мое признание. Тогда было «все хорошо», апрель никак не заканчивался, мы очнулись только в июле посреди летнего кошмара. Лето для меня, это катастрофа…
- Да! Я уже здесь. Чего? Хорошо, через две минуты. Давай.
Она бросила телефон в сумочку, стала вдруг грустной, посмотрела на троллейбусную остановку.
- Новый телефон?
- Телефон-то новый…
Она укоризненно склонила голову – номер берегу, не меняю, а кое-кто все не звонит, не звонит, не звонит…
Полетели с неба тяжелые капли, превращаясь на асфальте в черные кляксы.
- Через час.
- Через час…

Я опоздал. Уснул. Разбудил дождь. Я заорал во всю глотку, задрыгал ногами, одеяло взлетело к потолку.
Ливень разогнал людей с улицы. От остановки отчалил троллейбус. Никого. Парень в куртке с накинутым на голову капюшоном сидел на корточках перед перевернутой урной. Я перебежал дорогу, ее нигде не было.
- Это надо быть таким уродом! Девка-то совсем молодая!
Я обернулся на крик. Он был насквозь мокрый, с подбородка и с локтей стекала ручьями вода, стал радостно объяснять:
- «Девятка» бешеная выскочила на остановку, она вот здесь стояла! Протащило под колесами до того люка. Кошмар! Девка-то совсем молодая, — повторил он, — ждала кого-то, на троллейбус не садилась…
Дождь барабанил у меня на плечах, бил по лицу, все троилось в глазах от воды. В бурлящем потоке вдоль бордюра медленно ползли куски рваного «триплекса» и ломти бампера, весь траурный мусор тянуло к люку, крови не видно, давно уже смыта…
Я рванул воротник, холодные струи обожгли живот и спину. Парень исчез, ни одной живой души вправо и влево.
В кафе «Клен» все столики заняты, сидели даже на подоконниках, я продрался к телефонному аппарату в углу стойки. Нашел в кармане монету, положил ее на блюдце рядом с телефоном, набрал номер. Щелчок…
Дождь и ветер волнами намывали витрины кафетерия…
Гудок. Слава тебе Господи!
«Вот наукой неизвестной,
Раздувая в тиглях жар,
Воскресил меня чудесно
Добрый доктор наш Гаспар.
Я всю жизнь к тебе спешила,
Столько спутала дорог!..
Не забудь сестрички милой
Имя нежное – Суок…»
Где?!!!
Даже через музыку, смех и говор, я отчетливо слышал свой голос. Но где?! Где ты?!
«Снова я живою стала,
И, заснувши в тишине,
Я тебя во сне видала,
Как ты плакал обо мне!..»
Тот чувак с остановки таращился на меня, руки спрятал под столом, дымилась сигарета в пепельнице, пивная кружка полупуста. Расталкивая людей, я двинулся к нему. Через секунду мы рухнули на пол, мои пальцы приклеились к его горлу, он хрипел:
- Я нашел! Он все равно ей больше не нужен…
Лучше бы он этого не говорил, из его носа тут же брызнули красные сопли. Я еще раз замахнулся, но ударить не дали, с двух сторон подхватили под мышки, встряхнули на ноги, и я вылетел на улицу под водопад дождя. Дождь хлопал по одежде и лицу, правый кулак сжимал телефон. Я обернулся на остановку и побежал. Когда устал, пошел пешком. Вдыхая в себя осадки, чуть не захлебнулся, и когда закричал, понял, что плачу. Задыхаюсь слезами. Побежал обратно на остановку. Под козырьком несколько человек ждали троллейбус, вся проезжая часть превратилась в речку, теплая вода щекотала ноги. Ничего здесь нет. И вообще больше ничего нет…
Прошел месяц. И вот этот сон. Она звала меня к себе, это означает, что я скоро умру.
Включил бра, привычным движением руки нащупал на тумбочке рядом с кроватью ее телефон. В сотый раз давлю на кнопки. Все, как обычно, все, как месяц назад. Ничего. «Телефонная книжка» – пусто. «Звонки» – чисто. «Сообщения» – ноль. Только два принятых звонка – «нет номера» в тот день, в 11:47, и номер «Клена». И все.
- «Он все равно ей больше не нужен!..»
Я купил зарядное устройство к нему, аккуратно подзаряжал, но тщетно.

Я не умру и не погибну. Это я понял через несколько минут после того, как в дверь постучали. Время – половина девятого утра.
- Кто?
- Мне нужна Рита Чернова.
- Вы не туда попали.
Я посмотрел в «глазок». Прямо мне в лицо улыбался человек, в кожаном блестящем пиджаке.
- Мы ищем Риту Чернову, — повторил он, — я приходил вчера несколько раз…
- У меня звонок не работает, надо было стучать.
- Может, впустите?
Я не ответил, потопал на месте, якобы ухожу. Скрипнула кожаная куртка, человек произнес в замочную скважину:
- Я ее родственник!
Все равно, думаю, через двадцать минут выходить на работу, щелкнул замком, распахнул дверь. Он вошел.
Примерно моего возраста, загорелый…
- Глеб.
Я тоже представился, пожали руки, прошли в комнату.
- Она погибла, — я махнул рукой в сторону окна, — месяц назад, вот здесь у троллейбусной остановки, ее сбила машина.
Он посмотрел в окно, стал растерянно шарить по карманам.
- Твин Пикс какой-то. У тебя курить можно?
- Курите.
- Давай на ты.
- Давай.
- Как это произошло?
- Двадцать седьмого июля. Мы встретились случайно недалеко от моего дома. Она куда-то спешила, договорились встретиться на остановке через час. Я пришел домой… в общем, уснул. Прибежал – народ толпится, стекло битое на асфальте, кровь.
- С чего ты решил, что это она?
- Я спросил у кого-то, мне описали, как выглядела, потом я нашел, кое-что из вещей из ее сумки.
- Может она в больнице?
- Не знаю, сказали, что насмерть.
- Мда-а. Ты не нервничай, я дальний родственник, ничего еще не знаю. Только приехал.
Он взял в руки ее телефон, оглянулся, моя «трубка» валялась на тумбочке у кровати в ворохе ломаных сигарет, использованных зажигалок, канцелярского мусора.
- Два «мобильника»?
- Ага…
- Классная вещь, — он любовался, как бы взвешивая телефон на ладони, — сколько стоит?
- Не знаю, мне подарили.
- Ни хрена, себе.
Он зачем-то прошел на кухню, разглядывая свинарник на столе и в раковине, наверное, вспоминал, что еще забыл спросить.
- Твои координаты дали на вашей старой работе в магазине «Галактика», Рита уволилась этой весной.
- А я осенью, два года назад.
- Между вами что-то было?
- Собирались пожениться.
- Потом разжопились…
- Как обычно.
Он задумался, снова уставился в окно, я не отвлекал, оставил его на кухне, сам взял полотенце и пошел в ванну.
- Чего-то, как-то равнодушно! – крикнул он.
- Я уже все пережил!
- Обычная, извращенная форма эгоизма…
- Что?
- Ты, наверное, даже доволен – если не тебе, значит никому!
Я молчал.
- Ведь она теперь навсегда твоя!
…Вместе вышли на улицу.
- Мне на работу, — говорю, — опаздываю уже.
Он достал «мобильник», стал давить на кнопки.
- Оставь-ка номерок на всякий случай.
- Пиши…
Я смотрел ему вслед, пока он не свернул за угол. Я не умру и не погибну. Вот человек, который ищет тебя, ищет здесь, на этом свете. А вдруг?..
Сутки на дежурстве пролетели, как одна минута…
Я замер на лестничной площадке, одернул протянутую руку с ключом – в моей квартире кто-то настраивал радиоприемник. Треск эфира, бульканье, хриплый аккорд: – «…и лампа не горит, и врут календари, и если ты давно хотела, что-то мне сказать, то говори…» – треск, бульк, – «…о-о-о, это странное место Камчатка, но на этой земле я не вижу тебя, я не вижу твоих кораблей, вспоминаю собаку, она как звезда…»
Музыка заглохла, я ворвался в квартиру. В самом темном углу комнаты, на комоде, там, где оставил его родственник, ожил Риткин телефон. Пестрая шапка всех цветов радуги освещала рисунок на обоях почти до потолка, жужжал вибровызов.
Веселый гном в красном колпаке, в желтых штанах, с длинной бородой перебирал ножками, в руке колокольчик. Гном исчез, проявилась дата – сегодняшнее число, время и запись: «Угол Дегтярной и 8-ой Советской, забрать сегодня вечером. Срочно»
Опять выскочил гном, резанула транзисторная настройка, и: – «Наше радио – наша музыка… мои руки из дуба голова из свинца, ну и пусть…» – щелк, треск, – «…и хлопнет, где-то дверь, и дрогнут провода, привет, мы будем счастливы теперь, и навсегда…»
Я совсем забыл про меню «НАПОМНИТЬ»!!! Стал давить на кнопки. Боже мой! Целая россыпь записей!
1) Ун-маг «PLATO» джинсы, куртк.
2) Код 74956
3) Клизовский, Дом Книги пос-ть.
4) Агент тел.513-65-98, позв.
5) Шитик 4000$ опл. до конца года.
Полетели на пол книги, бумаги, весь хлам со шкафов, полок, холодильника, со всех горизонтальных плоскостей в квартире – я искал авторучку. Нашел старый фломастер и лохматую тетрадь. Несколько раз просмотрел все строчки, но единственно, что интересно и доступно было во всем списке, это телефон какого-то агента и «код». Остальное – покупки, даты без пояснений, или одни сокращения.
Я оглянулся на телефон в коридоре, стоит ли звонить «агенту» из дома? Как мой аппарат забарабанил сам. Дрогнувшей рукой я снял трубку.
- Алло, Диму можно?
- Дима слушает.
- Здравствуйте, я подруга Риты Черновой, мы вместе в институте учились. Я из Москвы приехала на несколько дней…
- Извините, она погибла.
На том конце провода разразилась тишина, я даже забеспокоился:
- Эй, вы там живы?
- А что с ней случилось?..
- Под машину попала, месяц назад.
- Кошмар. Вы не врете?
- Откуда у вас мой номер?
- Два года назад Рита оставила все телефоны, где ее можно найти, я подумала…
- Она здесь никогда не жила. До свидания, извините.

Угол Дегтярной и Советской. Оранжевые из-за витрин сумерки, с шести часов топчусь здесь, перебегая с тротуара на тротуар по периметру перекрестка. Вглядываясь в лица прохожих, внимательно изучаю вывески над подвалами…
«Забрать сегодня вечером срочно»…
Может уже «забрала». Забрала, забрал, забрало…
Сходил к метро, в очередной раз набрал номер «агента». Занято, опять занято, весь день занято.
Один угол дома на этом перекрестке пивная «Дирижабль», удалось занять столик у окна, отсюда хорошо просматривались обе улицы. Курить можно, к двум кружкам пива прилагалась закуска, телевизор под потолком показывал, вероятно, запись, потому, что музыка шумела без перерыва на рекламу. Все, отсюда только домой, если ничего интересного не увижу, или не услышу.
Постепенно хаос за окном приобретал некую гармонию, определенность. Табун детских колясок в сквере по 8-ой Советской — детская поликлиника, «Магистраль-24» — магазин. Прямо напротив — украинский ресторан, дом по Дегтярной улице не жилой, все окна в стеклопакетах, жалюзи, ворота во двор со шлагбаумом. Машины цепочкой — «Волга», «Форд Фокус» с разбитой мордой, еще иномарка, джип «Лексус».
Все реже смотрю в окно, больше на свой стол и на публику в пивнухе. Бармен с густой шапкой курчавых волос степенно наполняет кружки. Пацаны за соседним столиком называют его Джузепе. Закрылась поликлиника, вспыхнули витрины «Магистрали», «Адидаса» и «СКВ – Ломбард 24», отчалили в семь часов машины с Дегтярной, все, кроме «Форда». Джузепе тоже зажег свет в люстрах. Еще через час я вышел на воздух. Ничего я здесь не увижу, и деньги в карманах закончились, а стоять просто так на улице…
Идти недалеко, пару кварталов в сторону Лиговки, потом дворами через садик, последний двор, обрыв, и…
Многолюдный, но не широкий проспект, засыпанный рекламой, с односторонним движением. Направо, через дом — мегамаркет «Галактика» в два этажа. «Мебель – Телефоны», «Аудио – Видео – Компы», «Кредиты и Безумные цены!»
Я бежал отсюда два года назад, бежал от этих стен, где сердце мое превратилось в пыль. И вот, наконец, победил тебя Проспект, победил этот перекресток с нашей «Мега – Галактикой». Я осмелился появиться здесь, между твоих витрин. Но какой ценой…
Ничего не изменилось. Все так же толпится народ на пешеходном переходе, спины автомобилей блестящим потоком, а вон из той аптеки напротив, я любил смотреть, как она вышагивает среди роскошной мебели, словно хозяйка сказочного дворца.
Я зашел в аптеку. Тот же круглый пластиковый стол. Графин посередине стола с желтой водой, раньше прилагался граненый стакан запивать лекарства, теперь стопка пластмассовых рюмочек. Помню, бабушка все время спала на подоконнике, теперь на ее месте веер ярких буклетов.
Вот здесь каждый вечер, когда-то, я смотрел и смотрел сквозь стекло двух витрин. На тебя. Ты такая красивая, когда не замечаешь, что за тобой наблюдают. Сама с собой разговариваешь, я вижу, как шевелятся губы и похожа на слепую…
Я в первый раз так и подумал – слепая. Чего она тут делает?

- Рита!
Нет ответа.
- Рита! Коза. Где она?!
Я делаю вид, что внимательно разглядываю телефоны на полках, две девчонки рядом шепчутся, толстый дядька врывается в отдел.
- Рита, ну! Без двадцати уже! Строй людей!
Она резко поворачивает голову, опустив ресницы, так реагируют слепые люди, когда их зовут.
- Сейчас иду!
Дядька похож на братка — в белой рубашке, в фиолетовых брюках со стрелками и в лакированных ботинках, под воротником рубашки на жирном загривке видна фрагментами золотая цепища, мы пока не знакомы. Мой первый день в «Мебель – Галактика».
Мальчики и девочки персонал магазина построились в шеренгу, все хором читают ободряющую речевку, что-то типа: «Сегодня мы будем лучше всех! Лучше всех! Один за всех! Один за всех!» Дядька в рубашке дирижирует, все смотрят ему в лицо. Все кроме «слепой», в блузке с погонами, крайняя с левого фланга, старшая, наверное. Спокойно разглядывает меня, руки не «по швам», а за спиной, улыбается. Так и запишем – фанатизма нет. Имя на «бейджике» не разобрать. Линейка закончилась, продавцы сиганули по рабочим местам, дядька махнул мне рукой:
- Открывай ворота, братан! Положа руку на яйца, чувствую, поторгуем сегодня! Рита, бля! Где она опять?! Убью…
Из лучших снов моих, льда одиночества и вечного ожидания счастья, сложился вот такой мегапазл: Рита за компьютером выбрасывает на стол из маленького незаметного сейфа бумаги, папки, опрокидывает органайзер с ручками – ножницами – стиплером, шепотом чего-то говорит, смотрит в монитор, щелкает клавиатурой. И я рядом – охранник, мой пост, мой стульчик чуть сбоку от ее стола…