Парабулы

Автор: Зипун Я так и не кончил в ту ночь — дохуя выпили. Она, поскуливая, спала. Решил положить её на диван, сдёрнул покрывало. Сумка рухнула на пол точно утка, выпала тетрадь. Уложил Катюшу, укрыл. Сам не знаю зачем, раскрыл тетрадь. Дневник. Заметки, заметки, заметки… В гостях у Мишки. Здорово описанный антураж психушки, дальше затянуло. Небольшая редакция и вот то, что я прочёл. Уснуть и видеть сны быть может… По-моему я перехожу на слог автора, впрочем, это уже судить тебе, мой читатель. Вот, собственно весь текст:

Катька, Като, Катерина, ладно, убери эти сопли. Я не верю в жидкости, в формулы и прочую хуйню, видимо я. Да. Я.

Я ополоумел. Нет! Всегда был таким. Одна половина, половина мозга, хотела и могла, другая мечтала и хуй клала. Большая половина. Какая из? Надо попробовать разобраться, а не просто вот так, с бухты барахты, подошёл, схватил за пизду – девушка, может, потанцуем? Разобраться! Когда это всё началось. Нет, чёрт! Опять не то. Это было всегда! Первые симптомы.

Весна. Май месяц. Телеграмма показанная всем соседям. Бессвязные обрывки. Шшш, сглазишь. «Киса. Прилетаю. Москва. Встречайте!» Телеграмма на холодильнике, мама почти в коме, вру! Мама в коме радости, сплошной, круглый, ничего не замечающий ком, неудержимо летящий в…Но это потом, об этом не надо вот так, с самого начала. Хорошим тоном считается приглашение на казнь. Вэлком, танцуют все. «Полный крах – лучшая в мире вещь…не считая полного успеха» Миллер, покрытый молью ёбарь, впрочем, перегнул, он всегда будет молодым в наших сердцах. Палка за палкой… опять отвлекаюсь. Мы ехали в Москву, мы летели, выше неба, я на уютной табуретке, мама в коме, мама в стратосфере, папа мчался навстречу нам, ощупывая зашитые под подкладку доллары. Улан-Батор – Москва, акции родителя зашкаливали, загляни в иллюминатор Дед Мороз, я бы и бровью не повёл. Мама, рассмеялась бы в лицо Бороде, всё-таки не каждую телеграмму вешают на холодильник.

Всё очень быстро. Никакого багажа. Такси. Здравствуйте, пожалуйста, Казанский вокзал, десятку сверху счётчика…джига-ждага… Ну, хорошо, хорошо, четвертной!

По радио предостерегала песня… Как молоды мы были, как искренне любили…(Чёрт. Один нюанс есть. Бинго! Сколько себя помню, всегда обращал внимания на всякого рода знаки. Надо подчеркнуть. Обращал одной половиной ума. Тааак. Вот, теперь хорошо.) Ленинский проспект. Флаги. Кругом флаги, не оставалось сомнения, Столица приветствовала нас. Нас приветствовали жители столицы.
-Что же вы мне даёте?
-Четвертной!
-Надо бы добавить.
-Послушайте…
-И не подумаю.
-Но ведь был уговор.
-Роднуля, вы, моя, уговор был где? В Домодедово, а здесь Казанский вокзал, Три Бана! Сечёшь, деревня? Ща мигов жульё свистну...

Она говорит мне, слушай, я вот тут решила…Может обсудим это. Обсудим после того как она решила. Это как выборы у нас в стране. Я решила это, я решила то, как ты думаешь, нормально я решила? Я решила назвать сына Андреем. Правда, здорово!? А ты как хотел? Лёвой, Марком, а почему, аха-ха, прикольно. Но, Андрей ведь лучше, как ты считаешь? И смотрит. Шаг в лево, шаг в право – отсос! Конвой стреляет без предубеждения. Да, а я думала ты будешь приходить, чтобы у нас всё было цивилизованно, мы ведь интеллигентные люди? Слушай. Я тут немного подумала (мы уже оделись и выходим в ЗАГС), давай дадим Андрюшеньке мою фамилию. Правда, здорово? Мне так удобно, вот у меня, например – отца фамилия, мама, говорит, что…Проблемы. Зачем мне лишние проблемы, что ты обо всём этом думаешь? Без предубеждения. Пленных не брать. Будь мужчиной – съешь это. Подложить тебе ещё кашки? Может, обсудим вопрос коляски? Отец ты или не отец? Я ведь не считаю тебя за пустое место. Смотри мне какая нравится…

Папа пьян, как свинья. Перрон. Он буквально вываливается из вагона в обнимку с китайским термосом
-Киса, я купил термос, правда хуйнул колбу! Смотри, какой красивый!
Услужливые носильщики грузят папу на зеленую арбу, он сидит, размахивает термосом
-На Брест!
И затянул – мииииленький ты мой. Вооооозьми меняяяяя с сабооооой!

На нас оглядываются, мама плачет. Мама счастлива, мама в коме. На папиной футболке орден – мне его товарищ Чойбалсан подарил, хы хы, шучу, купил в поезде!
-Руся, тише! Ведь милиция!
-Ебал я их! О, я ебал милицию сынок, хы хы, вот этим термосом! Ха-ха-ха.

Такси. Таксист похож на какого-то артиста. Кепка, футболка Москва 1980. Вежливый.
-Я тоже ездил на БАМ, это недалеко от Монголии. Пожалуйста, не стряхивайте пепел на пол.
-Не пизди, бля!

Нас встречает тётя Тамара. Папа обнимает её, щипает за задницу, тётя Тамара всё понимает – выпил человек, устал, работал, ему можно. Мама плачет. Счастье. СЧАСТЬЕ!!!

Утро. Хотя, чуть позже. Другое утро. Она пишет мне сообщение. Знаешь, что-то мне от всего грустно. Я устала. Навалилось так всё сразу. Ничего не получается. У нас ничего не получается. Я понимаю, моя вина в этом тоже есть. Ну не срАслось у нас, что теперь сделаешь? Так бывает. Смайлик. Давай, вот, что, Бармалей. Давай я дам тебе денюжку, куплю билет на самолёт…

Папа серьёзен с утра, как Громыко, а мама сияет, точно Гагарин.
-Давай, сначала поедем, купим тебе светлые брюки, туфли, красивую рубашку с воротником, а потом…
-Конечно, Киса! Поедем, куда хочешь.

Папа рвёт пиджак. В руках пачка.
-Знаешь, что это такое?
-Руся, спрячь, спрячь, мало ли что? А ты не болтай (это уже мне) иди одевайся.

ГУМ большой, как идиотизм. Я с раскрытым ртом, мама с папой под руку.
-Киса, в Берёзку, поехали в берёзку.
-Папа, что такое берёзка? Как в неё поехать, там грибы, подберёзовики?
-Га, га, га!
-Руся, тише! Сына это магазин такой, не для всех!
-А нам можно?
-Конечно, мы же с папой!

Мой Бог! Мой папа Бог.

Таким брюкам можно сложить гимн. Я некогда собирался сложить гимн жопе. Ага. Есть. Вот они две половины ума. Одна хочет и может, другая мечтает и дрочит. Ах! Вздыхала мама. Ах, ах, ах! Вздыхали услужливые, какие-то неземные продавщицы. Папа подошёл к одной из них в новых брюках.
-Тут такие глубокие карманы. Попробуйте, засуньте руку в тот, что на молнии!

Тут же купили маме сумочку. Мама завернула её в свою кому, внимательно проследила, как завернули старые брюки и туфли отца и её старую сумку. Родители решили задачу дня, и я сделал предложение, завуалировав его вопросом. Одной половиной. Скобки закрыли.
-Папа, а правда на ВДНХ всё самое большое?

Отец стоял перед зеркалом с мамой под руку…

Она устала. Ведь совместная жизнь – тяжёлый ежедневный труд. Ничего кардинального. Никаких тебе – дам денюжку… Обычный вечер. Недели две или типа того. Целует меня, через пять минут спит. Я прекрасно понимаю всё. Понимаю одной половиной. А вторая? Вторая хочет её тёплое тело. Тёплое тело, большая грудь. Запах. Даже больно лежать. Я одной половиной понимаю, что выебал бы сейчас кого угодно. Просто закрыть глаза, воткнуть в тёплое, мокрое и долбить. Раз-два – выстрел. Спокойно, спокойно, говорит мне одна половина. Но, она сейчас в меньшинстве. Одна половина, против полутора, против одной с половиной головы.

Так. Быстро. Я боюсь, что она проснётся… Мне рассказывала знакомая, как её подруга застукала мужа ночью на кухне, когда он пробовал собой заточить морковку. И что? Задал я вполне резонный вопрос. Ну, понимаешь, она простила ему, такую безобидную шалость. Всё-таки он парень с рублёвки… Ну, нихуя себе! Так тогда подумал. И вот она лежит, пахнет, изгиб спины, справа пятно телевизора. Комп на столе в кухне. Так. Всё быстро. У меня тут закладка. ЗАКЛАДКА БЛЯ! Единственная проблема – тихо закрыть дверь в ванной, но самое, самое страшное, это потом. Когда выходишь с компом из ванной…

ВДНХ. Музей космонавтики. Отец рассказывает много и с удовольствием. Я в начальной стадии тоже люблю зарядить пиздуна. По дороге мы едим мороженное, папа не умолкает. За минут 15 он три раза отходит «позвонить». Я попросил показать мне самую большую свинью в СССР. Подумать только. Самая большая корова, самый большой бык, самая большая лошадь, и как вершина и она же фундамент пирамиды абсурда, черепаха на трёх китах, САМАЯ БОЛЬШАЯ СВИНЬЯ в СССР…

-Пожалуйста, можно я возьму парня на час, хочу его снять в эпизоде.
-Послушай…он маленький очень, я подумала, я думаю…
-Так ведь его фотографии лежат по всей сети…
-Давай обсудим, в общем я решила….
Люди не меняются. А нахуя мне меняться?
-Вот возьми ключи от офиса, снимай там что хочешь, лишь бы ничего не сломалось и не сгорело, а то ведь мне придётся платить денюжку…

Я взял ключи. Сначала позвонил Диме … Димка, тут вечеринка намечается, тяни народ…

Крались кабаками. Отец резюмировал лаконично и логично – шашлыка сто лет не ел, после второго стакана, он не стеснялся. Мы меняем обстановку и бутылки. Буратино, Тархун, Саяны. Ссым с отцом за голубой елью. Голубой вагон, разбился в дребезги… У мамы всё прошло, всё кроме комы. Шла на автопилоте, ни слёз, ни слов, невесомость, точно подхватила её от экспоната (шлем Титова, второй сектор справа – как вариант) в музее Космонавтики. Мы почти дошли. Широкие стёкла, спины неизвестных животных, невиданных.

Папа блюёт на туфли, на брюки, рвёт пакет с вещами, вытирает лицо. Мама. Хватается за маму, заблёвывает новую сумку, из него летит во все стороны. Он давится, закашливается, краснеет, пучит глаза, ревёт, рвёт. Рвёт красивую рубашку с воротником, вытирает лицо, валится в блевотину…

А как же и где моя любовь? Где мой сын? Что мне делать? Тут сегодня мне советовали типа: возьми себя в руки, твой хуй в твоих руках. Ты можешь всё вернуть. Как? Ну. Точно перед ребёнком разводили руками, ты прекрасно всё знаешь сам. Конечно, я знаю. Нужно покончить с полоумием и стать цельноумным. Беспрекословное подчинение. Самодостаточность. Устроиться на работу. Никаких парабол, гипербол и прочих зигзагов. Конвой стреляет без предубе6ждения! Футбол на хуй, друзей на хуй, кашка на завтрак, дача по выходным. Ебля по… Еблю надо заслужить! Кыш, под каблучок. Ласковый телёнок… две белые сиськи. Извечные силлогизмы…

Тут ещё набегут и скажут – вспомнил, мол, самое плохое, а что, хорошего не было? Апстул, айн, цвай, драй! Хорошее было у всех, и гораздо раньше меня, ещё старина Лев полянский подметил, в пресловутой Анне К. Наблюдать за чужой радостью – что за блажь, кому это интересно? Радуются все одинаково! Дайте людям ссору! Я не возьмусь утверждать, что передал его слова дословно. Но смысл не изменил, точно!

Мне чёртовски не хватает не увиденных тогда свиней. Их объёмистых сосцов, маленьких, юрких поросят. Одна моя половина, половина ума, думала тогда, да и сейчас, только об этом. О чём думает другая? Какой из них доверять? Можно ли искать смысл в словах полоумного? Если можно, то нахуя? Спрячьте меня за заборчик, за высокий заборчик, в жёлтенкий домик. Здравствуй крокодил Гена. Гена, гена, гены. ГИЕНА! Пал Ершалаим, пиздец ему настал. А в синеве, алели снегири…

Ну, что красивая, поехали кататься, от белой белочки отчалил луноход….