Лоскутки

Автор: Боль Умерший Это было начало их второго совместного учебного года. Стояла третья неделя липкого, промозглого сентября. Жёлтыми, лоскутками свисали унылые листья с промёрзающих деревьев. Третья неделя второго учебного года. Второй год как они, с лёгкой руки своего первого школьного учителя, сидели бок об року за одной учебной партой. В зависимости от кабинета в котором происходил урок, место могло варьироваться, но в основном это всегда оказывалась вторая или третья парта от места учителя. Школа, где они проходили своё начальное образование располагалась в Москве, где то между московской кольцевой автодорогой и третьем транспортным кольцом. Дети были разного пола. Девочку все называли Полей, а будущего мужчину Владиком. Здесь надо сделать небольшую оговорку, что Полю все называли так потому что сама она того хотела, причинны её такого желания не известна, зато известно каким влиянием пользовалась её мать в выше обозначенной школе и почему, для многих учителей, именно Поля стало её истинным именем. С мальчиком всё обстояло наоборот — жил он один с бабушкой — уборщицей — поэтому влияния ни у него ни, у его родственнице ни на кого не было и называли его все так как считали нужным. В частности, молодые товарищи, застигнув его, как-то по весне, издевающимся над живой бабочкой, с тех пор, иначе как Бабочкой его не называли. Они были тихими детьми из относительно хороших семей, как, впрочем, и большинство учеников их класса. Сидеть вместе их вынудили, скорее внешние обстоятельства, чем собственный осознанный выбор. Знакомы до школы они не были, но их обоюдный тихий нрав, покорно-старательное отношение к изучаемым предметам и, некоторое, сходство темпераментов, сразу же подсказали учителям, что посадив их вместе они поступят разумно и дальновидно. Впрочем учитель первым обратившим внимание на их неоспоримое влияние друг на друга действительно, впоследствии, в той или иной мере, оказался прав.
Юные ученики, не отвлекали друг-друга от повседневных занятий, и вовсе не обращали внимания на изредка возникающие вокруг них, как это водится у детей, небольшие шалости. Они всегда были поглощены классной работой, старательно выполняли задания педагогов, а в редкие минуты школьного досуга, коротали время за чтением полагающейся литературы или, изредка обменивались друг с другом фразами, касающимися исключительно текущих вопросов.
Однако в третью неделю липкого сентября, совместного обучения во втором «Б», оба они принесли в школу ножницы. Поля перед выходом из дома захватила миниатюрные дамские, из маминой косметички, а Владик взял с собой детские из школьного набора, которыми он, к слову говоря, никогда до этого не пользовался, предпочитая решать проблемы, требующие вмешательства ножниц, взрослым отцовским инструментом. Вторым уроком в тот день у них была музыка. Они как обычно сидели вместе за второй партой, и под, отзвучавшие в ушах не одного поколения мелодии Моцарта, выжидали своего момента. Учительница, мечтательно прохаживалась вдоль парт, лениво следя за тем, чтоб ученики не создавали лишних акустических помех, бессмертным творениям, и не плевались друг в друга бумажными комочками с помощью подготовленных для этой цели ручек. Первой ножницы достала Поля, она не заметно показала их под партой Бабочки, тот сосредоточенно кивнул, и осторожно вытащив свои, едва заметно приблизился к девочке. Улучив момент когда учительница принялась отчитывая, очередного хулигана прервавшего стройную симфонию великого композитора, партией самодельной флейты-металки изготовленной из пластиковой авторучке, девочка неторопливым, по детским, неловким движением, оттянула штанину Владика в области коленки и отрезала от его брюк кусочек в несколько сантиметров. Аккуратно сложив лоскуток в своей маленькой ручке, она внимательно посмотрела мальчику в глаза. Ответив на взгляд её спокойны, цвета безоблачное небо глаз, с затаившемеся где-то в вышине хищными когтями зрачков, он, едва заметно, вздохнув, аккуратно оттянул нижний край Полиной блузки и отрезал от него значительный кусок ткани. Покрутив лоскуток в руках, он бережно опустил его в карман своих брюк.
После проделанных операций, дети, с молчаливого согласия, решили выдержать стратегическую передышку, однако уже к тому моменту, когда учительница отвернулась к своему ноутбуку, с целью сменить Моцарта на Чайковского, их деятельность вновь была в самом разгаре.
Прежде чем, наконец, их проделки были замечены учительницей, Поля и Влад сумели, внести довольно значительные изменения в дизайнерские решения своих одежд. Когда, наконец, поражённая, произошедшем, педагог, заставила детей встать со своих мест, дабы оценить масштаб разрушений, стало очевидно, что реставраци одежда второклашек не подлежит. Девочка особенно постаралась, вырезая кусочки из брюк своего соседа, в то время как тот, вплотную, занялся модификацией её блузки. Под гневные крики учителя и смех одноклассников, они, молча держась за руки, покинули классную комнату.
Серьёзных последствий за этой шалостью, конечно, не последовало: родители, взвалили ответственность на школу и учителей, те в свою очередь на родителей и дурное воспитание, позволяющее детям, в столь юном возрасте, проносить в школу столь опасные вещи как ножницы. Зато детям, от того случая остались на память несколько радостных недель тесной школьной дружбы. Пара второклашек, всё же сумела поддержать свои взаимоотношения в течении полугода, что для их юного возраста, совсем не малый срок. Но, увы, в конце концов, жизненные обстоятельства их разлучили, оставив им обрезки одежды и лоскутки воспоминаний.
То ли в следствии вышеописанных событий, то ли по другим причинам, но юной паре всё-таки пришлось разлучиться, будто постепенно желтеющая листва липнувшая к школьным окнам, они, висевшие рядом на одной ветки, были вынуждены, сначала сесть по разным концам класса, а затем в силу неумолимых ветров жизненных обстоятельств, разлететься по разным школам. Под гнётом усиливающихся морозов, вынужденной разлуки, и не добрых слухов мальчик Владик, он же Бабочка, был вынужден перейти на обучение в школу для детей с «особенностями». Причина, по которой за ним пришлось начать приглядывать, появилась довольно скоро после описанных событий. Дело в том, что после случая с взаимным отрезанием частей одежды произошедшем между ним и девочкой Полей, липким сентябрём, отмеченным в их личном календаре как период 2ого «Б». Мальчик Владик, вопреки наказам Бабушки и запрету учителей, не перестал ходить с ножницами в школу. В дальнейшее, правда, людские одежды его больше не интересовали. Из дизайнера любителя он решил прелекфалифицироваться в профессионального хирурга и теперь, с помощью бытового инструментария крамсал мелкую живность. В сферу его интересов могла попасть любая добыча, до которой он был способен дотянуться, поймать и удержать. Справедливости ради, надо отметить, что романтичная пара второклашек, всё же сумела поддержать свои взаимоотношения в течении полугода, что для их юного возраста, совсем не малый срок. Но увы в конце концов жизненные обстоятельства их разлучили.
Однако исповедуемы пути господни, и вот спустя пару лет, на смену липкому сентябрю, пришёл заскорузлый октябрь. Гнилые подсушенные внезапными заморозками, гнилые листья, толстым слоем покрыли подмёрзшую землю, напоминая своим шелестом, перешёптывания опарышей в несвежем мясе. Именно в этот момент отмирания природы, было суждено вновь ожить истории Бабочки и Поли. За некими заброшенными гаражами, всеми забытого пустыря, хрупкий, двенадцати летний мальчик, с усердием работал над своим новым творением. Встав на колени посреди засохшего мусора и экскрементов, он держал в одной руке те самые ножницы, в другой зажимал отчаянно вырывающегося голубя, постепенно нанося тому анатомические травмы различной степени тяжести. Бабочка подрос, опущенное вниз лицо скрывала довольно длинная чёлка, жирных, засаленных волос цвета древесной коры. Худенькие плечики то и дело подёргивались в такт каждом новому надрезу, наносимому, вырывающейся птице. Он был настолько поглощён своим занятием, что не сразу заметил, наблюдавшую за ним девочку, застывшую с руками на поясе, спускаемых, джинс. Она тоже не сразу заметила, что за гаражами, куда она отправилась справить нужду, кто-то есть и лишь расстегнув пуговицу и начав стягивать с себя брюки она обратила внимание на трудящегося мальчугана. Застыв в нерешительности, она пристально стала наблюдать за работой мальчика. Она много раз могла незаметно покинуть мрачную операционную, оставшись не замеченной, но не хотела. Их идеальное одиночество ещё долго могло бы оставаться не прерванным однако, неожиданный сухой сквознячок заброшенный случаем в этот безлюдный уголок, потревожил непослушную чёлку Бабочки и он был вынужден резко, прервав своё занятие, приподнять свой взор на изучающую его девочку. Как и тогда пару лет назад их взгляды встретились — её ясные небесные, молчаливые глаза с задумчивыми когтями зрачков, вновь столкнулись с его болотной глубиной затянутой поволокой ила. Как и тогда они лишь мгновение смотрели друг на друга, затем сделав едва заметный вздох, девочка неторопливо сняла свои джинсы и села напротив мальчика. Продолжая сжимать в руках полудохлую птицу и ножницы, Бабочка внимательно наблюдал за происходящим. Струя мочи резко ударила между ними, смешиваясь с давно засохшей грязью и свежими внутренностями пернатого. Бабочка внимательно смотрел, как моча омывает результаты его недавней работы, перемешивая тонкие полоски крови с червяками кишок и седеной перьев. Когда напор струи стал ослабевать, он перевёл взгляд на девочку. Её лицо оставалось всё столь столь же беспристрасным как и в мгновение когда она зашла за гаражи. Впрочем, выражение его лица тоже не менялось. Девочка встала. Она сорвала два крупных, пожелтевших кленовых листа и, подтеревшись, протянула их мальчику. Он, откинув остатки умирающей птицы в свежую лужу, поднялся с колен и аккуратно стёр влажными листами кровь с ножниц и собственных ладоней. Девочка одела и застегнула джинсы, сорвала охапку листов побольше, отряхнула штанины Бабочки, и отбросила остатки помятых листков в общую кучу прикрыв умирающую птицу. Под тоскливое завывание осеннего ветра и хрипы умирающей птицы, девочка и мальчик, взявшись за руки, молча, вышли из-за гаражей, оставляя за собой очередные лоскутки воспоминаний.