522ая

Автор: Северина Чернышевская Чтобы зайти в общежитие, нужно предьявить студенческий билет. Толстая напомаженная бабка смотрит на меня поверх очков: Вы к кому? Улыбается ехидно. В 522, большую, к Замятину — выпаливаю я, находу бросая ей свой студенческий, делаю вид, что очень тороплюсь. Я не вижу куда она его прячет, потому что уже несусь вперед, к лестнице. Осторожно обгоняю какого-то нерасторопного парня и начинаю быстро подниматься, кажется, что стук моих каблуков гулко отдается по всему общежитие. На лестнице мне встречаются неухоженные общажные студенты, большинство одеты в домашнюю рвань: кто-то идет мыться в подвальный душ, снаряженный банными атрибутами, кто-то спускается с мусорным пакетом наперевес, кто-то просто куда-то уходит. Из любопытства рассматриваю встречных парней, они, поравнявшись со мной, бесстыже заглядывают мне в глаза – общежитие математическое.
В коридорах нос оккупирует резкий запах жареной картошки и еще чего-то застоялого, немытого, прокисшего, чем часто пахнет старая общага. Я кое-как добираюсь до пятого этажа, на облезлых дверях, многие из которых без номеров, сверкают таблички типа: в маленькую стучать один раз, в большую – много! Я нахожу нужную мне дверь, на ней прилеплены три маленькие записки от вездесущих теток-комендантов, быстро и небрежно накорябанные от руки – отдать какие-то документы, что-то куда-то принести, все три для господина Замятина. Я не успеваю разобрать толком, в чем там суть — он резко открывает мне дверь, внезапно материализовавшись на пороге. «Привет» — растекается в широкой довольной улыбке.
Я протягиваю ему пакет с едой и прохожу в прихожую, оставляя свои туфли в беспорядочной свалке пыльной мужской обуви, которая занимает чуть ли не весь коридор. Он сует мне какие-то огромные синие сланцы, из которых я почти выпадываю, но все равно надеваю, неловко проскальзываю в них в комнату и сразу плюхаюсь на диван. Выбора нет – только диван и мамонт, с развороченной нижней кроватью, смущающей своей интимностью. На обоих стульях громоздятся эвересты мятой мужской одежды. Он заходит за мной следом и усаживается рядом. Разглядывает мои ноги в колготках. От стеснения у меня предательски быстро и громко начинает стучать сердце. Мне становится вдруг некомфортно и как-то тесно в этой комнате, хочется поскорее уйти, но я сижу. Пока я с неприязнью разглядываю комнату, он протягивает мне банку пива, которое я сама привезла.
Он включает какой-то жуткий рэп и спрашивает меня равнодушно: тебе нравится? Я честно и сразу говорю – нет. Но музыка продолжает играть, наполняя комнату противным английским речитативом. За стеной беспрерывно топчатся соседи, приходят и уходят, громко хлопая дверями. Под столом лежит мешок крупной, черной от грязи, похожей на камни картошки, рядом с которым стоит ящик консервированного зеленого горошка. Стол с какими-то тарелками, крошками и остатками еды полностью протворечит всем гигиеническим нормам и отбивает даже желание попить чаю. Я мучительно думаю о том, чтобы рассказать ему интересного или умного, но ничего такого в голову не приходит, вместо этого я говорю: А нормально так было в клубе в пятницу, да? Ага, соглашается он, только мы оттуда капец угашенные уехали, я потом до четырех проспал… Да…а мне надо было пару с утра вставать– голова раскалывалась, еле высидела вообще… чуть в читалке не уснула… И потом еще долго — про алкоголь, субботние пары, сайты скачивания музыки, новые общаги, цены на съемные квартиры, цены на сигареты и кальянный табак… Я смотрю и не могу понять нравится он мне нет, с отчетливой безысходностью понимаю, что нет, скорее всего, нет… Пока я думаю об этом, он вдруг решительно кладет свою голову мне на колени.
(…)
Он неожиданно быстро засыпает, неудобно придавив мне руку. Я послушно лежу рядом, не хочу его будить и от нечего делать смотрю в окно. Штор нет. ( Где ваши шторы? Вы их стираете? Нет, мы их не вешаем, чтобы не стирать) За широким окном густо синеет вечернее небо, перекрещенное темными полосами деревьев. Иногда птицы садятся прямо на подоконник, с любопытством заглядывают в комнату и, нервно дернувшись, улетают. У меня вдруг возникает странно ощущение, что времени больше нет. Если бы ни резко темнеющая синева окна, переливаюшаяся в комнату, то казалось бы что время действительно исчезло и совсем не движется. В какой-то момент, кажется, что комната совсем утонула в этой вечернем синем цвете. Я лежу, и мне скучно, я совершенно не могу спать, тем более, мне больно руку. Для меня всегда загадка – люди, которые могут так резко и внезапно засыпать. Я уже собираюсь его разбудить, но вдруг он проспыется сам, справшивает спала я или нет, но впрочем без особого интереса. Я говорю, что нет, он встает и зовет меня идти курить.
Я курю, наполовину высунувшись в окно и разглядываю лес между общежитием и универом, по которому бродят редкие одинокие студенты, видимо возвращаясь из магазина, некоторые тащат большие пакеты. Он сидит на ступеньках лестницы, и я чувствую спиной его пристальный взгляд. Из какой-то комнаты доносится бодрая песня: Хали-гали, паратрупер, нам с тобою было супер… Было сууупер – повторяю я про себя. Ты чего там бормочешь? Спрашивает он. Да ничего, мне эта песня нравится. Он смотрит на меня так будто я сморозила какую-то нечеловеческую глупость. Пошли – говорит он мне, вставая.
Мы опять сидим на диване и не знаем, о чем разговаривать. Я не хочу уезжать, как будто все жду от него что-то, но ничего не происходит. Мне кажется, что ему становится скучно, и я говорю, что собираюсь вызвать такси и поехать домой. Он не удерживает меня — «ага давай, а то мне нужно учиться» – сообщает он мне с мужской бесцеремонностью. От этой резкой неожиданной прямоты становится вдруг дико грустно и как-то обидно. Он прохладно обнимает меня на прощание и говорит « До встречи» с какой-то непонятной интонацией. Я быстро отворачиваюсь и ухожу, думаю, что скорее всего мы больше не встретимся. Но тут же с тоской ловлю себя на мысли, что он, наверное, думает тоже самое… но мне почему-то не все равно…
Бабка-комендант неловко и с трудом находит в целой куче женских студенческих билетов мой и молча отдает его, не глядя на меня… До свиданья – вежливо прощаюсь я и почти с радостью выскакиваю на улицу, где меня уже ждет такси. Уставший таксист поворачивается ко мне и выжидательно смотрит – он не знает куда меня везти. Я сама не знаю — я хочу назвать чужой адрес и поехать куда-нибудь НЕдомой, но не могу ничего придумать, и наконец быстро выпаливаю заученное как стих словосочетание. Через двадцать минут я сижу в своей комнате и смотрю на телефон.