Если чё,обращайся.

Автор: пиявский александр Вова грустно плёлся по центральной аллее Еврейского кладбища. Коренастый сутуловатый мужичок с весьма грустной физиономией. Посмотри кто на него, то очевидно бы подумал, что перед ним стремящийся к средним летам неудачник инженер. В принципе всё так оно и было. Не считая профессии. Увы, инженерных навыков у Вовы было не густо. Да кто бы мог подумать пару лет назад, глядя на красную лоснящуюся рожу капитана ДПС Владимира Анатольевича, что будет тот вскорости являться диссидентом, холостяком и неудачником, — простите, «лузером» на новый манер. После очередного удачного рейда по борьбе с троцкизмом в рядах ДПС, опять извиняйте — с коррупцией… а какая разница, и то другое слово звучало как кирпич на зубах и, естественно, требовало поголовного уничтожения всех врагов империи: звёздные войны, что возмёшь… Вовчик был разработан, сдан, вытрясен и осужден на два условно. Финансы его, подлым путём полученные от святого российского населения, приятно пополняли карманы красивых голубых форменных прокурорских брюк. Брюки эти, кстати, тоже периодически густо влажнели в предчувствии подобных процедур. Короче, в данный момент Вова был в полном дерьме. Ни работы, не перспектив не замечалось, гроши близились к исходу. Дома закатывала истерики мать, количество друзей сокращалось, динамика злоупотребления алкоголем росла. Всё перечисленное не совсем приятно ухало в Вовиной башке. День шёл будний, близилось к вечеру, и на старом уснувшем еврейском кладбище не было не души. Живой. Какой считать свою душу, Вова затруднялся ответить. Неожиданно взгляд упёрся в фигуру старичка, копошащегося у могилы невдалеке от аллеи. Присмотрелся. Старичок был странный, худощавый, в каком-то черном пиджаке, даже скорее сюртуке: Вова никогда таких на людях не видел. Старичок повернулся и приветливо заулыбался. Лицо было очень загорелое, с чёрными как уголь слегка раскосыми глазами и какой то непонятной, — такое впечатление, отдельной от лица — улыбкой. Прямо как Алиса в стране чудес: бывают евреи без улыбки, но улыбки без евреев…
— Молодой человек, не поможете? — приятным голосом обратился старичок
— Что? — спросил Вова
— Я говорю, не поможете приподнять могилу?
Нифига себе, приподнять могилу, прикинул Вова: там наверно тонна будет. Но всё-таки направился к дедуле. Могила, которую следовало приподнять, явно тонну не весила, а представляла собой небольшой, может полметра, мраморный столбик, заросший мхом, с полустёртыми крючковатыми знаками. Вова не знал древнееврейский, да и знай, различить буквы было практически невозможно. Дед, орудуя небольшим ломиком и лопаткой, пытался придать столбику мало-мальски вертикальное положение.
— Подождите. — Володя посмотрел на грунт, — подкопать надо — иначе ни хрена не встанет.
— Это верно, — сказал дедуля и как фокусник непонятно откуда достал вторую лопатку.
— А кто он вам?-Могила явно превосходила даже почтенный возраст старика. Дед улыбнулся.
— Да в принципе не родней чем вам, просто могила старая, с восемнадцатого года не навещается. Вдруг старые захоронения пойдут под снос. А так мы сделаем, будто родня до сих пор безутешно скорбит.
— А что написано на плите, прочитать можно?
— Частично. В общем это мальчик Вольф, умер около 1880 года.
— Ого, семья наверное была богатая, из небогатой провинции за черту оседлости в Санкт-Петербург хрен бы кто пустил жить, — прикинул Вова. Вообще вечная тема богач — бедняк последнее время постоянно распирала его башку. Сам-то он происходил из весьма скромной инженерной семьи, что не гармонировало с большинством его коллег по цеху, некоторые из которых чуть ли не в четвёртом поколении служили отчизне, а оная в лице простых смертных весьма неплохо служила им. Да бог ты с ними.
Мальчик из небогатой семьи — оборвал мысли, занятый копанием дед. Седьмой сын одного из множества секретарей банкира Полякова, приехавших в Петербург из-под Киева, а климат здесь всегда дерьмовый был. Сам Поляков слыл весьма жадной особой, так что классическая концовка. Одно из первых захоронений на кладбище. а могил небогатых людей той поры так вообще практически не сохранилось.
Жаль мальчика, — вздохнул Вова. -Интересно что из него могло получится?
— Сверстник, кстати, Джугашвили — продолжил мысль дедуля. Весьма вероятно что был бы политически активен, поучаствовал в делёжке власти на ровне со всеми, — глядишь, Иосифу Виссарионовичу и не хватило бы сил стать хозяином земли русской. Хотя именно его народ и хотел. По Фрейду правда, но повезло — реализовались желания. С этой землёй мучаюсь-мучаюсь, сплюнул старик, пытаясь рыхлить лопаткой.
-Если бы да кабы, — Вова, культуристски морщась, начал вытягивать памятник в вертикальное положение.
— Закономерность есть во всём, — копаясь продолжил старичок. — Однако не думайте, что всё зря …
Зря не зря, чего-то благоденствия людского не видно, — Вова всё больше раздрожался.
А то я не знаю — улыбнулся дедуля.
Ну ёб твою мать, правда не в слух высказал Вова. Пришёл к папе на могилу, а попал на субботник под начало к отцу настоятелю с рожей чё те египетский фараон на пенсии. Наконец-то дошло, на кого похож дед. Рассуждает ещё. Интересно, кто из кладбищенской братии даст такому благотворителю просто так могилы реставрировать, чтобы не снесли. В подвязке святой старец с местными. а может сынок что то на территории мутит и сказал пацанам — нехай папаня развлекается.
Старичок хмыкнул.
— Спасибо, молодой человек, дальше я сам, тут немного осталось.
Ладно доделаем вместе – вздохнул Вова. Жалко всё-таки стотридцатилетнего мальчика, пожить не успел. Опять же со слов деда мог бы Сталина Подвинуть. Тоже пацан бы сволочью был, но всё ж таки хуже не было. Скорее лучше. Дискуссии подобного рода в коллективе возникали часто, Вовчик же на фоне личного состава слыл знатоком знатоком истории, в детстве даже хотел стать археологом. Так вот, на то, что хуже бы не было, многие возражали руганью и победой в Великой отечественной войне. В ответ шло, что и войны бы не было. Джугашвили со товарищи о мировом господстве явно не меньше Адольфа мечтал. Нынешние, к слову тоже мечтают — супротив природы человеческой не пойдёшь. Только соревновательные правила изменились — не на бронетехнике по шарику передвигаемся, а пытаемся его, став самым состоятельным, купить: заверните… Бля. Сам как старый дед брюзжу хмыкнул про себя Вова. Надо оптимистичней быть.
А у вас дети есть? — поинтересовался Вова семейным положением дедка.
— Сын есть, говорят.
— Вкалыает?
— Ага, а толку-то, вздохнул дед.
Правильно, что помог – поразмыслил Вова. Дед скорее всего просто так добрые дела делает. Надо периодически делать, вдруг потом зачтётся, а не зачтётся — ну не одной же гадости существовать. Вот ему лично троюродный брат мамы просто так, без денег и выгоды помог. Приткнул в аппетитное подразделение. Хотя на любом месте, может быть, что-то вкусное имеется. Поначалу к сладкому Володю тоже весьма диетически подпускали — за оклад светофором работал да правительственные трассы собой украшал. Потом, правда, повеселей стало. Но всё равно толком ничего не успел. Если б ещё папа не заболел… Мысли опять потянули в нехорошую воду. Чего я ною, у людей и не такое бывает, и ничего, подымаются — начал вытаскивать зацепки сознания коррупционер-лузер.
— Это верно — сказал дед.
— Чего верно? -опешил Вова, — неужто уже в слух рассуждать стал.
— Подымем — продолжил дедуля.
— Что подымем?
— Для начала памятник.
Памятник, кстати, уже почти обновлено смотрелся.
— Я вообще-то не целый еврей, — сообщил Володя.
— А целых и не бывает, биологически невозможно, даже нандертальцы и те целыми не были. Вопрос, кем себя ощущаешь.
— Папуасом, – вполне честно ответил Вова
— Папуасом легче: нейрофизиологически мозг так же устроен, но входящей информации — программного обеспечения — считай меньше, в том числе и генетически входящей. А вследствие этого страданий у них больше физических. Хотя и их предостаточно.
Дедок был вполне логичен. Вова вдруг почувствовал себя не папуасом, а евреем. Почему-то от этой мысли на душе стало легче. Расизм какой-то.
Постамент между тем был выравнен, почищен, земля вокруг казалась вспаханной. Две из четырёх предназначавшихся папе гвоздичек Вова положил в основание. Дед в свою очередь достал из кармана пару камешков и положил сверху. Один передал Вове: Держи на память.
— Спасибо, постараюсь не потерять.
— Не потеряешь. Ладно, бывай — если чё, обращайся — старик хлопнул Вову по плечу и пошел к аллее. Володя напоследок глянул на могилку. Да, такое впечатление, что только захоронили. Невысокий мраморный столбик с камешками сверху и свежими гвоздичками… Повернулся, но дедка уже было не видно. Прыткий дядя, подумалось соответственно. Володя заспешил к папиной могиле…
После странных кладбищенских мероприятий доехав до дома, Вова медленно брел по двору, допивая вторую бутылку пива. В голове было как-то непонятно, устало и даже интересно. Интересно последнее время бывало не часто. Среди множества шумов улицы стал громче звучать звук приближающегося автомобиля. По гулу было ясно, что кто-то гонит явно быстрее чем полагается. Действительно, приближалась белая девятка. Как раз в этот момент какой-то совсем малолетний пацан на толстых ножках косолапо вывалился на дорогу: Вовчик бросился к пацану и уже под звуки визга тормозов резко выдернул мелкого вверх.
* * *
Коляша грустно вошел в Вовину квартиру. Не совсем весёлая Вовина мама скорбно поздоровалась. Да, умеет наш историк в истории попадать, тут талант нужен. Историк собственной персоной виновато ковылял сзади.
— Нога сильно болит, герой? — полюбопытствовал Коляша.
— Да практически нет, – выдавил Вова.
— Был бы ты в Америке, про тебя Спилберг бы фильм снял — Спасение рядового… Коляша почесал репу. — А тут, понимаешь, своё кино.
Белая девятка затормозила почти вовремя, Вову слегка ебнуло по ноге. По снимку — костных повреждений нет. Рыдающая мамочка подхватила на руки улыбающегося ребёнка. А из машины вывалились две половозрелых пацана. И весьма громко заорали, что во-первых какая пьяная сволочь под колёса лезет, во-вторых что они племянники тёти Вали и всем сейчас покажут
что им тётя отрастила, даже вытащили какую-то одну на двоих корочку. Да, пацаны оказались вполне стрессоустойчивы. Мамаша со спасённым пацаном на руках перестала рыдать, глянула на молча стоящего бледного Вову и на двоих всё более борзеющих пацанов, один из которых, уже держась за голову, как по бумажке вопил, что в результате экстренного торможения, спровоцированного пьяным хулиганом-пешеходом, получил закрытую черепно-мозговую травму. Степень родства с августейшими особами и возможности по превращению окружающих в прах так же не оставляли сомнения. Заценив расклад сил, благодарная мамаша с лучезарным ребенком молча смылась…
— Вов, как считаешь, сколько с них снять-то? — отвлёк от воспоминаний Коляша. — Что бы ты без друзей делал. Коляша зевнул и подумал, что клёво бы было настоящим племянникам тёти Вали так же, как тем двум уродам, пяточки подравнять.
Вова как бы не слыша проковылял в большую комнату. Внимание привлекла очередная фотография, выставленная мамой на стеллаже. Она обожала выискивать старые снимки и обрамлять в рамочки.
— Вообще то я ещё вчера выставила – похоронным голосом сказала мама. Вова внимательно посмотрел на снимок. На нем запечатлелся для потомка, в его лице, прапрадед — духовный раввин, кстати, и ещё несколько человек. В центре композиции конца позапрошлого века выделялся худощавый старичок в сюртуке с чёрными как угли слегка раскосыми глазами и какой-то отдельной от лица улыбкой…