ЭСЭМЭСКА

Автор: МихХ Не то чтобы Сашка Наклейкин любил серое мокрое небо, моросящий дождь и грязную слякоть под ногами. Напротив, как и большинство жителей холодных стран, он обожал лето. Лето, с голубым высоким небом и солнечными бликами, бегущими по золотым куполам Курских храмов. Теплую не спешащую никуда Куру и всепоглощающую вездесущую зелень вокруг. Однако и в осенней плаксивой природной грусти для него всегда таилось, одному ему ведомое, удовольствие.
Вот и сегодня в слегка опустившихся сумерках Наклейкин вышел из своего переделанного из склада офиса на полу разрушенное крыльцо. Стены зданий из красного кирпича вокруг, построенные лет сто назад давно обветшали. И даже толстый бордовый слой сурика нанесенного несчетное количества раз не скрывал жадное хозяйское безразличие к эстетике. Обычный ничем не выделившийся день угасал в промозглости вездесущей сырости. Наторговавшись резиной оптом и сладко выспавшись на пыльном велюровом диване после обеда, он чувствовал себя готовым. Накинув на голову куртку, скрываясь от дождя, Сашка засеменил к припаркованному невдалеке черному джипу. Тяжело вскочив на высокую ступень, он ловко уселся в удобное кожаное кресло. Заведя машину, он включил подогрев сидений и аккуратно тронулся с места. Притормозив у ворот, Наклейкин прикрикнул, для порядка, на нерасторопного, озябшего старичка сторожа, не достаточно шустро, поднимающего обвисший веревочный шлагбаум. Тот еще не успел согреться изнутри и поэтому его трясущиеся руки не слушались. Наконец путь стал свободным и осторожно объезжая повсеместные ямы хозяин, на радость челяди, отбыл в ночь.
Спину и седалище приятно припекало. Шустрые силиконовые дворники с еле уловимым скрипом гоняли переливающиеся в желтом фонарном свете капли. Сашка медленно катил вдоль тротуара, внимательно высматривая добычу. Безлюдные неухоженные улицы неблагополучного района должны были нагонять беспричинную тоску. Но на Наклейкина они нагоняли радостную гордость за свои достижения в жизни. Изредка попадались замученные дождем и холодом, спешащие, куда-то по своим не значительным делам прохожие. А черный высокий джип «Honda crv», словно величественный крейсер «Бисмарк», бороздил Курскую унылую окраину КЗТЗ. И ни в чем не сомневающийся капитан на подогретом мостике ждал неминуемых приключений.
Она полу-шла, полу-бежала стараясь не попасть в глубокую лужу, чтобы до конца не промочить бесконечно озябшие ноги. Короткая китайская курточка на синтетической вате совершенно пропиталась влагой и не грела. Над головой посиневшими тонкими неухоженными пальцами она держала слаженную домиком полуразвалившуюся газету. Холодные бледно-голубые безжизненные губы уже совершенно не удерживали часто клацавшие от холода белые крепкие зубы.
- Вот оно! – с охотничьим азартом, прошептал Наклейкин, замедлил ход и прижался плотнее к обочине. Поравнявшись с нечастным существом он, не отпуская руль, весь подался вправо и открыл стекло.
- Привет, подруга! Промокла? Замерзла? Давай подвезу! – прокричал он, безуспешно, стараясь придать голосу не свойственную ему фальшивую доброту. Девушка от неожиданности резко повернула в его сторону испуганное мокрое лицо и тут же отвернулась. Ускорив и без того стремительное движение она чуть подалась в сторону.
- Да ты че? Не бойся! Промокла же вся, гляди заболеешь! – продолжал Наклейкин, сильнее вытягиваясь вправо. В его голосе зазвучало плотно укутанное в непреклонную уверенность раздражение.
- Нее, не надо! – неуверенно сказала незнакомка, искоса внимательно посмотрев на него, и прибавила ходу.
- Да давай, садись не обижу! Я же вижу, нелегко тебе. Мне не жалко, подвезу. Да и мне веселее будет.
-Не, не, сама дойду, тут близко – не сдавалась девчонка.
- Да, ладно, хватит тебе. На твоем месте я бы сам согласился – уверенно сказал Сашка, и, остановившись, открыл дверцу. В этом жесте, а более в этой фразе звучала такая монументальная уверенность, что становилось совершенно ясно, что так на самом деле и есть. Девушка, словно пристыженная недоверием, остановилась.
- Да, давай скорей, а то дождь машину мочит – с легким уверенным раздражением выпалил он. И беззащитная промокшая пташка неумело заскочила в авто.
- Лохушка! – с легкой усталостью всемогущества констатировал Налейкин и надавил на газ. Грязные, холодные брызги смачными плевками, из-под широких шин, полетели в ночь.
Неожиданное уютное тепло удобного кожаного сиденья, казалось, проникало глубоко ей в душу. Свозь промокшую насквозь курточку, сквозь гусиную посиневшую кожу, сквозь озябшие мышцы и заледеневшие кости. Контраст всепоглощающего внутреннего блаженства сейчас и совершенной беспомощности секунду назад создавали ощущение внезапно сбывшейся мечты.
- Откуда в такую погоду? – начал свой обычный расспрос Наклейкин.
- Из техникума! – все еще трясясь, по инерции, ответила она.
- Че учишься?
- Да нет уже? Вот, документы забирала.
- Что так? Выгнали? – продолжал он, уже от удовольствия предчувствия, щуря левый глаз.
- Да, нет, сама ушла, учится тяжело, надоело?
- А кому легко?
- Не знаю, есть, наверное, люди – сказала она, с каким-то намеком в голосе.
- Наверное, есть, только не много – сказал Налейкин, и пристально посмотрел ей прямо в глаза.
- Живешь то где?
- Да там, на «Сумской», у тетки комнату снимаю – махнула она рукой.
- Ну и дыра! – подумал Сашка и про себя ухмыльнулся.
- Не учишься, не работаешь, выходит.
- Выходит, что так. Не помогает никто – с легкой надеждой в глазах сказала она, смотря на него, уже, каким-то другим, оценивающим взглядом.
Налейкин еще раз долго и пристально, словно решаясь на что-то, посмотрел на ее неумело накрашенное слегка побитое подростковыми прыщиками лицо и спросил
- А лет, то тебе сколько?
- Уже девятнадцать – со вздохом сказала она и снова уставилась в мокрое стекло, монотонно ласкаемое неутомимыми дворниками. Вдруг, слегка засуетившись, Наклейкин, умело и благочинно перекрестился. Лицо его в этот момент источало серьезную уверенность, и даже некоторое благоговенье. Она, почти испугавшись, в мгновение поняла все, увидав приближающуюся спереди торжественно подсвеченную снизу белокаменную церковь и не удивилась.
- А давай я тебя выебу! – через минуту, уверенно и громко сказал Наклейкин, в упор, с интересом ожидая реакции на столь, необычное предложение. Девчонка от удивления и неожиданности вытаращила глаза и оцепенела.
- А че? Отъедем в сторонку. В машине тепло, сзади места много. А я тебе триста рублей дам! – убаюкивая затараторил он.
Она ошарашенная, застигнутая врасплох, все еще смотрела на него удивленным детским взглядом. А его большая рука, с толстыми пальцами, проверяя реакцию, поглаживала холодное хрупкое колено.
- А че, ведь ебет же тебя кто-то. Еще и бесплатно, голодранец какой-то. А то и сигареты еще стреляет потом. А я триста рублей дам. Деньги на дороге не валяются. Да и помогу иногда по жизни то. Приоденешься – все уверенней и уверенней говорил Наклейкин, уже по-хозяйски, шаря рукой у нее между ног. Она, чувствовала себя загипнотизированным жалким кроликом, перед огромным всемогущим удавом. Его жаркое зачаровывающее дыхание сквозило сладкой животной похотью.
Незаметно, заехав в темный переулок, Наклейкин остановил машину и весь придвинулся к ней. Она обреченно молчала и слегка обозначала легкое сопротивление. Продолжая шептать, что-то уже совершенно непонятное он невзначай опустил далеко назад сидение, и лихорадочно шаря руками, навалился на нее. Его тяжесть и запах дорогого одеколона, через мгновение, доминировали над ней уже безраздельно.

Вот видишь, и ты согрелась, и мне хорошо – тяжело дыша, сказал Наклейкин, застегиваясь и оправляясь. Нехотя пошарив в карманах, он вытащил на свет несколько бумажек и внимательно отделил от них три.
- Держи! Триста! – гордо сказал он и протянул ей деньги.
Она взяла их словно сдачу в магазине, снова не сказав ни слова.
Молча они подъехали к ее дому.
- Телефончик то оставь – сказал Наклейкин, на прощанье, по-хозяйски, погладив ей по- девичьи крепкую грудь. Она продиктовала ему цифры, и он сразу же перезвонил.
- А зовут-то тебя, как? – спросил он, не зная к чему приписать новый номер.
- Лена – сказала она, уже надавив на ручку двери, собираясь открыть ее.
- Слышь, Лен, а Лен! – сказал Наклейкин, будто что-то вспоминая.
- А давай в следующий раз я тебя в жопу выебу.
- Не, туда не надо – слегка потупившись, испуганно сказала она и поспешно открыла дверь. Снаружи в теплое пространство вором ворвалась сырая пугающая чернота.
- Ты подумай, не отказывайся, тысячу рублей тебе дам! – сказал Налейкин, облизывая толстые красные губы. Она, не отвечая и не оглядываясь, выскочила в ночь.
- Так себе, на один разок, Лохушка! Дура, работать не хочет, думает, что добрый дядя все даст! – констатировал про себя он, и весело надавил на газ.

***

- Бинг, Бинг – еле услыхал сквозь сон Наклейкин.
- Смс, сонно уловил он смысл знакомого звука. Машинально, нехотя, он оторвал тяжелую голову от подушки и поднес телефон к еще не полностью открывшимся глазам. Напрягаясь, он прочел
- «Согласна в жопу. Лена!»
Улыбаясь и сладко потягиваясь, он подумал
- То-же мне продвинутая, эсэмэссит! Жрать нечего, так и в жопу согласна!
По-детски кулачками протирая заспанные глаза, он с трудом нашел забытый номер и позвонил
- Але, Лена – позевывая, сказал он и засветился, словно светлячок, вожделением.
- Ну вот, противно, больно, зато новую куртку куплю, а то старая совсем тряпка! – подумала Лена, и облегченно вздохнув, посмотрелась в слегка запыленное зеркало.

2011.