Двое в городе

Автор: oldboy_ilya … Город жил своей обычной разноцветной жизнью.

«… Опять пьяный с набережной в воду свалился. Третий за неделю. Хоть бы ограду поставили. Мерзавцы!» Облегчив таким образом душу, инспектор поднял воротник плаща и сел в патрульную машину. Немногословные с утра полицейские под руководством дежурного медэксперта погрузили следом пластиковый мешок с телом, и бригада неспешно направилась в сторону полицейского участка.

Желтые ленточки оцепления места происшествия еще пошелестели на холодном предутреннем ветру со стороны близкого порта, но скоро ветер подхватил их и побросал в воду. Один кусок ленты, фут или полтора длиной, опустился прямо на шею молодого человека в бесформенной накидке, с серьгой в ухе и наушниках, проходившего по набережной от Старого моста в сторону третьего переулка. Ничуть не удивившись, юноша взял эту ленточку, и завязал свои длинные волосы, типично красного цвета, недавно вошедшего в молодежную моду.

Он шел, пританцовывая, жуя резинку и что-то напевая, то ли рэп, то ли Харе-Кришна под едва различимые в шуме просыпающегося Города звуки токкаты ре-минор и далекие колокола, непонятно о чем звонящие в это странное время, между ночью и еще не наступившим днем.

***

«… напиши, что ты видел, и что есть, и что будет после сего»

… Я всегда знал, что в Городе я не один. Где-то в глубине его, в переулке с незапоминающимся именем, в доме с невыразительно серым фасадом есть незаметная дверь с кодовым замком, которую я должен открыть, когда придет время.

… Я никогда там не был, но знаю – Он всегда там и всегда ждет моего прихода. Я не знаю, как туда дойти, но уверен, что найду этот переулок и эту дверь, если это будет действительно необходимо, и код всплывет в моей памяти, если...

… Я должен узнать жизнь этого Города, каждого его жителя, прожить эту жизнь, и остаться собой. Спасти? Могу ли я спасти? Могу ли я спасти их, если я должен быть такими же, как они? И примут ли они спасение от меня, не зная, что могут потерять? И есть ли спасение иное, чем спасение себя?

… Я не знаю, но это предназначение впечатано в меня крепче, чем естественное чувство голода или самосохранения. Давно? Недавно? Я не знаю. Я не помню начала. Я не помню ненужных деталей. Наверно, это тоже часть Плана. Ничего не помнить, кроме Цели и Средства. Это – способ защиты… Защиты от чего?

… Я хожу по улицам этого Города, стараясь ничем не выделяться среди его обитателей. Мой серый костюм из магазина готового платья такой же, как у тысяч других. Я копирую движения и слова, я стараюсь дышать не чаще случайного соседа, и не глядеть ему в глаза. Иногда это очень непросто...

… Этот Город вокруг меня просыпается утром, с каким то странным нетерпением ожидая прихода следующей ночи. Будто ночи – это и есть Главное. Это трудно понять. Я пытаюсь, давно пытаюсь. Не могу. Точнее, порой мне кажется… казалось много раз, что вот-вот что-то открывается в очередном безумном событии дня. «Из церкви украли картину Леонардо. Преступник исповедовался, отвлекая священника, в то время как его напарники вырезали стекла окна». Порой мне кажется, что в этом Городе ночь никогда не кончается. Солнце над крышами домов кажется нарисованным на голубом листе фанеры...

… На проспекте в центре Города открылся магазин модельной одежды для собак. На открытии собрался весь цвет Города. Мэр произнес красивую речь о Красоте и ее значении для жизни. Газеты поместили фото на первых страницах...

… умер старый актер. Тот, кто блистал на сцене почти полвека, кому рукоплескали, кому бросали букеты под ноги, окончил свои дни в приюте для престарелых. Умер тихо, об этом не написали газеты. Я узнал новость от случайного собеседника в Парке, когда-то большого поклонника этого актера. Город не помнит ушедших тихо. Город вообще мало что помнит. Ему нужен шум и сверкание огней. Разгонять тишину окутавшей его ночи...

… В кафе на углу Рю-Руайяль познакомился с девушкой. Почти девочкой. Она, кажется, работает в магазине бижутерии неподалеку. Мечтает стать фотомоделью. Тратит почти всю свою зарплату на платья, макияж и фотографии. А ест только круассаны с кофе...

… Он лежал на асфальте в осколках стекла и цветах. Полицейский инспектор опрашивал свидетелей происшествия. Случайных прохожих, в основном. Спросил и меня. Нет, я не видел, как это произошло. Только слышал глухой удар за углом и звон колокола. «Но ведь там не было колокола?» Наверное, мне показалось. Наверное, это просто звенел кусок рекламного щита зубной пасты, который падающее с 12-го этажа тело задело перед тем как пробить крышу цветочного киоска. Там никого, по счастью, не было. Кроме цветов. Но они не умеют плакать...

… Инспектор старательно собирал свидетельства КАК это произошло. Почему они никогда не спрашивают ПОЧЕМУ? Мне кажется, я бы мог ему ответить. Но он не спросил. А я никогда сам не начинаю разговор...

… Эта девушка опять ничего сегодня не ела. Только выпила чашку дешевого кофе и вышла, унося очередную коробку с «почти самым модным» платьем. Я должен был пойти за ней, но не смог. Хотя, что я могу для нее сделать? Я – чужой. Я ничего не смогу изменить в ее жизни. Почему-то сегодня мне это было особенно тяжело...

… ские вечера – это их старая традиция. Они собираются почти каждую неделю, обычно, по средам, в кафе возле Парка и читают свои стихи. Я случайно оказался там в один из таких вечеров но потом стал приходить туда почти без пропусков. Мне не следовало, наверное. Да, конечно не следовало. Но очень хотелось понять. Странные стихи на каком-то мне почти незнакомом языке. Нет, не так. Язык как раз был мне знаком. На таком языке говорят подгулявшие крестьяне и матросы в портовых тавернах. Облаченный в одежды стихов, он становился похожим на яд в хрустальном бокале. Я приходил туда вновь и вновь, и яд проникал мне под кожу, перекрашивая черное в белое, опуская небеса на землю, смешивая их с грязью. И Петрарка постепенно становился для меня глупым неудачником, и Джоконда смеялась над наивностью Леонардо… Они говорили, что Искусство должно быть понятным любому. Странно, мне всегда казалось, что это означало ПОДНЯТЬ, а не ОПУСТИТЬСЯ...

… Нет, мне не следует причащаться того, что я вижу. Я повторяю это по нескольку раз в день. Как молитву, или заклинание. Раньше помогало, но теперь мне это стоит все больших усилий. Краски огней этой ночи все ярче и ярче. День кажется все бледнее и порой даже мне начинает казаться, что дня и не было вообще. По-моему, большинство жителей в этом и не сомневаются.

… Вспомнил! Я – Второй. Он — Первый, мой Создатель. Это Он ждет меня за дверью с кодовым замком. Ждет зачем? Что хочет он услышать от меня?

… Сегодня опять встретил девушку из кафе. К моему удивлению, она заказала себе довольно дорогой ужин и расплатилась, оставив щедрые чаевые. Хорошая машина ждала ее у входа. Шофер. Знакомое по светской хронике лицо издателя журнала для мужчин мелькнуло за приоткрытой дверью в глубине салона. Наверное, ей повезло. Это очень солидный журнал с хорошей репутацией. Так считают жители Города...

«Все можно продать, если есть покупатель. Идеалы стоят только свою цену. Есть идеалы для всех и для каждого, на любой кошелек и на любой вкус. Не хотите идеалов – покупайте гамбургеры!»

… Слепые ведут слепых, не зная откуда и куда. Слепые в ночи и все глубже во тьму...

… Тот молодой человек, спрыгнувший с крыши. Я проходил мимо и видел, как он ждал ее за углом Рю-Руайяль. Никогда не приближаясь. Один раз, это было… Да, кажется, за несколько дней до его гибели. За три дня, я это точно вспомнил. Он стоял с букетом роз в руках. А она как раз в этот день рассказала мне, что послала свое фото в хороший журнал. Я не знаю, почему он так и остался стоять в своем укрытии и не подарил ей свой букет. Может быть, он просто понял, что для нее лучше. Наверное, ей просто повезло, что все случилось так, как случилось. Она еще такая юная, чтобы терять. А может, она бы просто назвала его дураком и неудачником. Наверное, она даже права...

… Наверно, я слишком долго живу в этом Городе...

… на набережной долго разговаривал с незнакомым молодым человеком. Кажется, студентом Университета. Хотя, я никогда не могу быть уверен. Желтая накидка, серьга в ухе, плейер в руке. Почему-то он спросил меня, что за пластинка у меня в пакете. Да, я стараюсь иногда слушать ЭТУ музыку. Я должен быть похожим. Он сказал, что такое уже устарело. «А что не устарело?» — спросил я. Он дал мне послушать из своего плейера… Бах. Это был Бах. Токатта и фуга ре-минор. Гудки проезжающих машин переплетались с голосами труб… Он жевал резинку и говорил о том, почему Бетховен приветствовал Наполеона, вскоре расстрелявшего Вену. Он говорил о Свободе, Равенстве и Братстве. Я спросил его: « А ты бы мог восславить разрушителя Твоего Города?» Он долго молчал, глядя на листья, кружащиеся вокруг. Потом произнес тихо: «Разрушителя? Да уже нечего разрушать. Бетховен давно умер… А Наполеон – это просто бренд… И Леонардо, и Петрарка...»

… с утра что-то неотступно кружится в моей голове, мешая привычные картинки городской жизни в какой-то странный калейдоскоп. Что-то должно произойти. Или уже произошло. Что-то очень знакомое...

… Это – сигнал. Он зовет меня, чтобы завершить наше Предназначение. Мой Первый. Эта ночь никогда не сменится утром. Теперь я ясно это понял. Или вспомнил? Или — почувствовал? Это всплыло в памяти, как будто я никогда этого и не забывал. Я – глаза Его и Его уши. То, что видел я – видел Он. То, что слышал я – слышал Он. То что чувствовал я… Для этого он создал меня и послал в этот Город. Через несколько часов я вернусь к Нему и Он повернет выключатель на мерцающей панели. И останется только Ночь. И пустота. И Города не будет. И потом снова начнется День. День Первый… Кажется… Нет, теперь я ясно это вспомнил, таких Дней уже было много. Более или менее удачных. Но всегда завершавшихся Ночью. Эксперимент должен быть продолжен. Кажется, это и есть наше Предназначение. Кажется, есть другие, более удачные Эксперименты. И другие Первые. И другие, такие как я, погруженные в Дни, переходящие в Ночи...

… Этот переулок, оказывается, совсем недалеко. Я там проходил много раз, по дороге из Парка. Надо перейти Старый мост и свернуть на набережную Лаваля. Третий переулок вниз по течению, второй дом от угла набережной, третья дверь. Код 583-55-87. Он ждет меня через два часа. Выключатель настроен на нас ДВОИХ. Обычная защита от случайности в серьезном Эксперименте. Он тоже может ошибиться и принять неверное решение...

… Два часа. Нет, теперь уже чуть больше полутора...

… Это будет очень красивый светлый Город. Я знаю, я видел. Я видел много таких юных, прекрасных, чистых Городов. Где Художники и Поэты, где никто не прыгает в цветочные бутики с 12-го этажа, где юноши дарят розы своим избранницам, а Бетховены еще даже не родились, но родятся обязательно, и Петрарку не переводят на язык портовых грузчиков… Да, сейчас я вспомнил эти Светлые Города. Все до одного. Всю бесконечную цепочку Экспериментов. Одинаковые финалы. Светящуюся панель с выключателем...

… Зачем я пишу эти Записки? Сейчас, когда осталось… Да, уже меньше часа. Ночь за окном скрывается в огне рекламы гамбургеров и средства для похудения. Зачем я писал эти записки вообще, если их некому читать. Они исчезнут вместе с Городом. Как и это кафе, и эта улица, и река, и тот студент с серьгой в ухе...

… Зачем? Зачем я так долго жил в этом Городе. Зачем я встретился с этой девушкой в кафе на углу Рю-Руайяль?

… Этот Город, погруженный в ночь, жующий гамбургеры в свете огней рекламы. Тот ли это Город Первого Дня, созданный для счастья и совершенства? Не увидел ли я в нем лишь то, что хотел увидеть Он, чтобы начать все снова. Может ли день рождаться только из дня? Нужна ли ночь для наступления рассвета? Знает ли Он ответ? Я – Второй, Он – Первый. Он – Демиург. Я – лишь инструмент в его руке. Знает ли Он, что творит? Знаю ли я этот Город достаточно, чтобы судить его?

… Вспомнил! Ничего не случается без Его воли. НИЧЕГО! Это было первое, что я услышал, или просто почувствовал всем своим существом как только осознал себя. Он – мой Первый. В этом мире он решает ВСЕ. Кроме Эксперимента. Для этого создан Я… чтобы Его ошибка не стала финалом Эксперимента.

… Двадцать, нет, теперь девятнадцать минут… Пора. Здесь примерно 15 минут быстрого ходу. И несколько минут в запасе, чтобы открыть дверь. Пора...

… бережная пуста. Повезло. Никто не помешает. Осталось пять минут. Блокнот положу в карман. Чернила. Да, как я не подумал! Чернила боятся воды. Но я же не мог думать об ЭТОМ раньше! Теперь поздно...

… Все равно. Это теперь не важно… Он не сумеет один… Он дал мне Свободу Воли. Он знал, зачем...

… Не надо больше Первых Дней...

… Еще один шанс чтобы… Только один шанс...

… Есть другая дверь за фасадом воды. Есть другой выход...

… ПЕРИМЕНТ ДОЛЖЕН ПРОДОЛЖ...

***

Из полицейской хроники:

Вчера рано утром около 5 часов на набережной Лаваля прохожим было найдено тело неизвестного без следов насилия. В кармане пальто потерпевшего обнаружен блокнот с записями непонятного содержания, сильно размытыми водой и практически не читаемыми. В настоящее время криминальный отдел проводит работу по их дешифровке...

***

… Профессор отложил изрядно поврежденный водой блокнот, и задумался.

«Этот юноша… Он уже совсем шел на поправку. Впрочем, шизофрения – штука трудно предсказуемая. Не следовало разрешать ему свободные прогулки в Парке. Хотя… Он казался таким… счастливым… Свобода… Свобода Воли… Глоток надежды… Я не мог… лишить… »

Как бы продолжая этот беззвучный разговор с самим собой, Профессор подошел к окну. За окном лечебницы, совсем недалеко, оживал утренний Город.

По набережной Лаваля уже прошли косяком мусороуборочные машины, и дворники в зеленых шерстяных шапочках дометали остатки листьев с тротуара.
Под окном кабинета возле всегда закрытой двери с кодовым замком, почтальон выгружал утреннюю почту. Колокола часов на ратуше неподалеку отзвонили три четверти.

«… Однако, пора». Он пересек кабинет по диагонали, подошел к невысокому бюро в глубине и поднял изящно изогнутую дверцу.

Сиреневое мерцание семи индикаторов наполнило Кабинет. «Пора, однако...» — зачем-то снова повторил Профессор и протянул руку к выключателю...

… И прядь волос Его, белых, как белая волна или снег, выбилась из-под белой шапочки...

Профессор поправил непослушную прядь.

«День? Ночь? Свобода Воли? Первый… Последний… Цель… Шанс… Еше один шанс?.. Пожалуй, в этом что-то есть...»

«… Да, в этом что-то есть...» — повторил он, как бы убеждая сам себя.

Он закрыл приборную панель, и снова подошел к окну.

Рыжий парень с плейером что-то горланил и танцевал рядом на набережной. Большеглазая девчонка глядела с плаката у журнального киоска. Священник покупал гамбургер, художник тащил мольберт, толстый месье в шляпе выгуливал мопса, мальчишка-оборванец уже примерялся к его кошельку, а цветочница раскладывала свежие букеты...

Часы на ратуше мерно отбили семь часов.

… Город жил своей обычной разноцветной жизнью...

… Город жил...