Звёздные слёзы глетчеров.

Автор: Az esm Они идут след в след. Васька что-то оживлённо рассказывает Сильвии, белокурой сельской гэдээровской милашке, она Наиру нравится, но он не понимает по немецки, он молча плетётся вслед за группой Югендтурист – было такое бюро экскурсий и путешествий Союза Свободной немецкой молодёжи. Кругом камни и глетчер и солнце уже садится. Вместе с гидом Васькой Ивакиным-другом детства он предполагает накатить коньяку на третьем этаже Хижины 12 – такой будки на склоне Сылтрантау – трёхэтажного, напоминающее подводную лодку строенияния из жести и дерева на третьем этаже гостиницы, а потом когда Васька уйдёт ночевать в инструкторский номер-самую тёплую комнату, где живут директор хижины и старый спасатель Ильяс, он останется один в комнате, останется смотреть в иллюминатор на усеянное звёздами небо и ночью к нему придёт Юлия подруга отрочества- Юлия вышла замуж пока он служил в армии, живёт где-то в Звенигороде, она наверное и не вспоминает о Наире. Только перед тем как Наир заснёт к нему придёт другая идеальная Юлька. Она будет смотреть на него серо синими глазами, большими но слишком светлого цвета, такими что зрачки смотрятся как дырочки. А если выкурить косячок, то она будет ещё и разговаривать. С ней Наир интимом не занимается, для этого живые подруги бывают. С идеальной Юлей он разговаривает о вечном, серьёзном. Она всегда такая какой он привык её видеть, в клетчатой приталенной рубашечке- батничке, в синих узких джинсиках.Он расскажет ей, что уже год живёт тут среди гор и сосен, что работает оператором котельной высокогорной гостиницы, что коротает вечера в баре гостиницы а ночи со всеми туристками гостиницы, кто только не прочь. Он даже фамилии не всех- помнит-шведка, француженка, чешка, потом немка, потом кажется опять немка. У него от идеальной Юли тайн нет. Теперь когда его Юлька, он называл её Юлиус Дрейк уже не с ним, её уже нельзя потерять, та другая идеальная Юлька приходит, когда ей заблагорассудится, стоит только лечь, расслабиться, закрыть глаза- приходит.Даже иногда как ту или иную дамочку снять советы даёт, настоящая Юлька никогда бы так не сделала, а с идеальной куда проще общаться.
Васька привёл с собой на коньяк белокурую Сильвию, как раз когда Наир стол накрыл.Выпили. Наир бутербродом с ветчиной закусил.
Наир знал английский потому что спецшколу английскую закончил, а о чём Васька с Сильвией болтал не понимал. Юлька вошла в комнату как обычно через закрытую дверь, посмотрела ультрамарином в глаза Наиру, сказала «Налей и мне чтоли?» Достала из верхнего какрмана клетчатой рубашечки сигарету и зажигалку, закурила.
-Ты разве куришь?
-Да уже курю.
По этому поводу у Наира были свои соображения. Он уверен, что привычки реальной Юли телепатически проецируются на привычки идеальной Юли.
И сны свои сны бесприютные сны холодные те что вы вместе не успели досмотреть может в другом измерении у людей которые когда-то друг друга любили могут стать общими снами и в них вы вместе сможете слушать как дождь о крыши стучит, слушать каждый в своём измерении. А эта хижина 12 она тупо от пожара сгорит потом в лихие девяностые, она место намоленное, её немцы в годы войны захватывали, потом красные отвоёвывали, а потом в девяностые годы хижину сожгли.

Вдруг в дверь постучали, Васька пошёл открыл дверь. Наир притащил в рюкзаке удлинитель и тепловентилятор, тепловентилятор вот уже час как работал на полную в комнате, поэтому когда дверь открылась в комнату ворвался пар вместе со струёй холодного воздуха.В двери стояла молодая женщина.
Васька по немецки пригласил женщину разделить с ними трапезу. Женщину оказалось звали Корнелией, она оказывется была у Сильвии руководитель тургруппы, кстати она сносно говорила по английски, и Наир несколько удивился.Призрак Юльки встал из за стола и сказал ему:
- А ты приударь за ней!
Наир с трудом сдержал себя чтобы ничего не ответить ей вслух.
Он налил себе коньяку, выпил не церемонясь, призрак Юлии побледнел и растаял.
Присмотрелся к Корнели- лет на пять старше его, зато фигура идеальная, сухопарая, с внимательными тёмно карими глазами.
-Пойдём прогуляемся к звёздам-, предложил Наир Корнелии. До вершины Сылтрантау было казалось рукой подать, она белела под дырявым от крупных высокогорных звёзд небом и туда к вершине тянулся поток застывшей вулканической лавы, Сылтрантау-вулкан, застывший правда.
-Если идти к вершине – надо придерживаться лавовых потоков, если не выходить на глетчер, то в трещину не провалишься.
И вот они карабкаются по кускам застывшей магмы к Луне, зацепившейся за округлую белую вершину Сылтрантау, смотрят на мир сверху вниз, на округлую жестяную хижину, на огни высокогорных отелей и сёл в долине, на фуникулёры канатки, на жилые круглые дома-бочки на склоне. Наир озирается по сторонам. Юльки нет. Ну и правильно- нечего ей здесь делать.
Он смотрит на мир внизу и сожалеет что среди этой красоты нельзя остаться навсегда, что неизбежно возвращение к сплетням за столом в гостинице, к прокуренной кочегарке, к железной двери в комнате, к ругани с поваром Ратмиром с которым они друг друга терпеть не могут, их словесные потасовки всегда готовы перерасти в драку, они уже набили друг другу синяки, их растащили и теперь у них взаимная ненависть. У Наира часто приходят занимать деньги, Наир занимает только когда уверен, что заёмщик отдаст. К тому же бармен хранит у него коньяк, который продаётся из под полы в кафетерии. Ратмир считает, что его должны угощать этим коньяком на дармовщину, Наир так не считает.Наир хочет прожить год у Чёрного моря, он вообще к деньгам относится трепетно, у него не бывает мятых купюр в кармане от джинсов. По утрам он бегает на зарядку и подтягивается-враг всегда рядом с тобой и он всегда готов нанести тебе удар.
А сейчас тут только камень и льды и небо над тобой висит звёздное и у каждой звезды есть планета на которой одни живые существа всегда готовы к убийству других живых существ, миры которыми движет хитрость и ненависть, потому что закон боьбы за существование является универсалией биологической жизни.
Корнелия подошла сзади и обняла. Он перехватил её руку. Наверное порывы нежности иногда посещают эти полные взаимной ненависти миры.Он оборачивается, он снимет её очки, кладёт их в нагрудный карман своей ветровки, теперь он может видеть эти большие карие глаза, в которых отражаются снег и глетчеры, и он в своём хаератнике с надписью Спорттурист тоже отражается, ему очень хочется поцеловать эти ресницы, эти ненакрашенные веки, но он только целует её ладони, не снимая кожаных перчаток. Потом они спускаются в хижину. В номере Васька и Сильвия спят под грудой ватных одеял. Там свободна ещё одна койка.- Ты останешься? Спрашивает он у Корнелии.
Кони остаётся прожить в гостинице десять дней и они почти не расстаются.Кони даже дежурит с ним в кочегарке. Они слушают Пуддис и Карат в бобинном магнитофоне, он варит для неё чефир, который она впервые тут пробует. А ещё они собираются по вечерам вместе с почти всей тургруппой, где Кони руководитель, пьют водку, жарят шашлык, слушают соревнования йодлеров, горланят хором немецкие народные песни, под аккомпанемент гитары, флейты и губной гармошки.
Он ни разу не вспомнил о Юлии за эти дни, он засыпал с Корнелией и снились им общие сны, он просыпался среди ночи и искал её в темноте, она что-то говорила по немецки и он всё понимал, хотя не знал значения ни одного отдельного слова, ни разу не задумывался о необходимости прощания, потому что счастье выпадает так редко. За эти дни он схлестнулся с Ратмиром из за того что тот пнул ногой щенка какой –то бродячей собаки, Ратмир разбил ему нос, Наир нарисовал ему красивые тени под обоими глазами, на этот раз их растаскивали какие-то гэдээровские молодые люди, которых притащила Корнелия, потом у них был разговор с директором гостиницы, но Наир получил просто предупреждение, а Ратмир последнее китайское.
Но вот настаёт день, когда группа уезжает. Наир отпросился с работы и естественно поехал с интуристовским автобусом в аэропорт Зеленогорск.
Настаёт момент когда группа идёт на посадку в автобус. « Сохрани!» Наир бережно расстёгивет золотую цепочку и вешает ей на шею золотую цепочку и золотое сердечко. Золотое сердечко а в сердечке её, Корнелии фотка.
-А почему не твоя?
-Мою ты вряд ли сохранишь.Иди к автобусу, сани.Ты моё зонне. И добавляет совсем уже по русски-ты моё кареглазое солнышко.
Кони движется замедленно как в рапиде к микроавтобусу с прицепом открытому в таких при совке к самолётам возили, движется прерывисто, облака ускоряют движение в небе, каждое движение стройной родной фигурки в белом каменными скрижалями остаётся в зрачке Наира.Потом отделяется от стайки идущих людей, бежит назад останавливается и смотрят друг другу в глаза и в их глазах застывает ПЛАЧЬ. Такое было в жизни Наира когда в июньском аэропорту Быкова несколькими килограммами шмали, парой декалитров водки сотней тысяч сигарет назад, миллионом шагов в кирзовых сапогах назад, семьсот тридцать три дня и три года назад в аэропорту Быково он прощался с Юлькой.
Мир застыл в оцепенении, мир застыл как в одном из эпизодов фильма матрица.

Он хочет чтобы она осталась, он говорит ей по русски, останься Кони, родная, любимая останься, он смотрит на застывший в глазах плачь и не может понять что она не понимает по русски, он не осознаёт что по английски бы надо, а ещё лучше по немецки.
Сильвия возвращается и уводит Кони. Наир шагает прочь, шагает к интуристовскому автобусу возле дверей которого мирно болтают гид-переводчик Василий и водитель по кличке бройлер.
Рослая, в клетчатом батнике, с фигурой пловчихи и грудью спартанской женщины в неизменном шейном платке, с неизменным рюкзачком и как то не по советски зашнурованных итальянских ботинках невесть откуда взявшаяся Юлька молча и энергично шагает к красному интуристовскому 255 ому икарусу параллельно с Наиром.

В независимости от рубрики на Литпроме ссылка на Литпром обязательна.


Лета две тысячи двенадцатого Гирин.