Ночь на холме

Автор: Владимир Павлов – Клади ее просто в кусты, – говорит старший младшему. – Да, прям в кусты.
Подростки ловят рыбу в огромной реке. Пьют пиво. Пытаются быть серьезными. А я выше всего этого: наблюдаю за их муравьиной возней с высоты птичьего полета.
– Прямо в кустах запутай. Не надо ее привязывать.
Здесь, на вершине холма, время кажется не таким уж неумолимым. С ним можно договориться.
Перепутанные завитки волн нежно-голубые вдали и красновато-серые возле берега.
– Запуталась леска.
Духи холма шепчут, что сегодня случится нечто интересное. Но надо идти.
Я возвращаюсь в общежитие. Кирпичный забор, начинающийся на вершине холма, тянется к коттеджному поселку. Никого. Двухэтажные кирпичные дома с красной и синей черепицей влипают в вечернюю лазурь.
Компания подростков, явно подвыпивших, с угрюмым видом идет туда, откуда я пришел.
Как задолбали эти смс-ки с просьбой перезвонить! Что им всем от меня надо?! Надя в очередной истерике беспомощного львенка.
Вот эта интересная: «Срочно перезвони!»
– Да, Надя. Был занят. Работа, как всегда. Как на работе? Ты почему мне не позвонила, прежде чем выехать? Ну, и на чем ты сейчас уедешь? Блин, ты как ребенок. Да как договорились! Я же ухожу оттуда в восемь. Сегодня ушел в пять. Надь, я поражаюсь… твоей наивности. Как можно куда-то ехать, не позвонив, да еще без денег?
Уф!.. Сейчас приедет. А я хотел разделить этот вечер лишь с полутьмой комнаты…

– Привет!
Она повисает на мне, обхватив ногами. Влюбленная парочка возле фонаря обливает нас своим узаконенным спокойствием.
– Ты меня не любишь. У тебя постоянно возникают какие-то отмазки, чтобы со мной не встречаться.
– Тебе кажется. Я тебя сегодня очень ждал.
– Такое ощущение, что я совсем не готова к жизни… Наступаю на одни и те же грабли… Нет денег уехать…
– Не депрессуй! У тебя есть главное: молодость и красота. Тебе страшно в этих городских окраинах?
– С тобой нет. А если бы я была одна, то да. Я же говорила тебе, что люблю такие места.
Ее неправильное лицо, широкое, с прямым, слегка загнутым на конце носом; маленьким подбородком; большими зелеными глазами. Ее волосы: огненно-рыжие, жесткие, как у ведьмы. Ее худенькая, как у подростка, фигура. Все это вписывается во мрак подъезда словно нечто родное этому мраку.
–Проходи. Чаю тебе поставить?
– Я так проголодалась, пока там тебя ждала. У тебя нет, во что переодеться? Мне нужно принять душ. Я совсем не подготовилась…
– Мои носки; мои трусы. Подойдут?
– А женские? А… ну, да. Откуда.
– Ну, сейчас пойду пикапить. Может, какая-нибудь девченка отдаст мне свои трусики в залог будущей встречи.
– Ты же знаешь, как я реагирую на такие шутки.
– Надюш, я познакомлюсь с ней только ради тебя. А телефон тут же сотру…
– Почему ты только один?
– Какой?
– Грубый, мужлан. Где мой Иван?
– Я здесь.
– Тебя нет здесь. Ты с компьютером. Что ты меня отталкиваешь?
– Так, так, так. Без фамильярностей!
– Ах, вот как!
Надя выскочила из комнаты. Вернулась надутая. Рыжие волосы остры, как ноги краба.
Как типичны эти женские истерики. Они, словно неповторимые черты любимого лица. Так их и надо воспринимать: вместе с чертами лица и тембром голоса.
Люблю ли я ее? Не знаю. Наверное.
Иногда она слишком заурядная. Глупая и требующая внимания.
Легла на диван. Не разговаривает. Надо включить музыку. Надо предложить прогуляться, в одно место. Надо понять, что только с ней мы построим свой мир, где Свет и Тьма, Боги и герои, Демоны и чудовища. Кухня и быт. Любовь и ненависть. Дети. Бесконечность в бокале вина.

– Где ты откопал это место? Здесь, наверное, можно вечно стоять…
– Это место, где кончается наш мир и начинается новый.
– Что это? Вон, там?
– Это фонари.
Мы стоим на вершине холма, метров за шесть до обрыва. Река кажется близкой и своей с высоты птичьего полета.
– Объясни мне, где что.
– Когда не знаешь, где ты, сознание не зашорено. Нет названий, карт. И случиться может все что угодно.
– Да, точно. А этот лес… Он непроходим? Я хочу туда. Давай как-нибудь сходим туда?
Она замирает, и все ее существо растворяется в окружающем. Только она так может: безраздельно отдаваться. Потому что хочет безраздельно владеть.
Созвездие справа. Вижу в нем треугольник. Верхняя звезда, звезда-странница, звезда-самолет, летит за горизонт и тянет за собой остальные звезды. Все небо съезжает за край громадного леса, который отделяет мир живых людей от мира потустороннего.
– Надо уже оладьи печь, – говорю я тихо, но так, чтобы она услышала.
Нет сил нарушить эту идиллию, грубо царапнуть тишину каким-нибудь окликом.
Надя стоит все так же, лицом к реке, не двигаясь, не замечая меня. Ровная, как пламя. Пусть. Она это заслужила.

Я поднимался по склону на самый верх. Каждый шаг открывал новую вечность. Хотелось просто стоять и прорастать сознанием в другое время.
Надя стояла на том же месте, замерев перед неслыханно прекрасным видом реки. Я терпеливо ждал, боясь крикнуть, боясь спугнуть пустоту, такую всемогущую и таящую в себе все, что было, есть и будет.
Вдруг точно гигантская птица опустилась над тем местом, где она стояла. Я услышал удары мощных крыльев о землю. Что-то черное побежало одновременно в разные стороны, что-то ударило землю, потом еще, потом плюхнулось в воду.
Никого не было на месте, где она стояла.
Странно… Такое чувство меня переполняло… Такого прекрасного мира я давно не видел! Все было так замечательно. И вдруг…

Пустота. Теплый ветер сдул пыль с дороги. Природа замерла.
А ведь никто не видел, что это было самоубийство. Кто мне поверит?
Коттеджи смотрят на меня черными окнами, как на своего. Псы бешено рвут шлейф тайны, который тянется за мной. Фонари прогоняют сумрачные страхи, оберегая великое таинство смерти. Человек умер, и мне нужно почтить это таинство внутренним молчанием.
– Маленькая девочка утонула…маленькая девочка утонула…маленькая девочка утонула… – стенают осины.
– Я не могу пошевелиться…ты где? Я сейчас утону! – стонут ивы.
– Я не знаю, где я… Боже! Я сейчас утону!.. – плачут березы.

Срочно вызвать скорую. Может, спуститься, поискать ее?
Нет, нет, нет. Звериный инстинкт говорил, что я все делаю правильно.
Надо быстрее идти домой. Пока люди не пошли на работу.
Может, пойти дворами? Нет, лучше так.
Каждое движение в ночном мраке впечатывало мои чувства в битум темноты. Невыразимое спокойствие, несозревший страх, неискреннюю вину. Невыразимое спокойствие, несозревший страх, неискреннюю вину.
– Так. Она никому не говорила, что поедет ко мне. Я ее никому не представлял. Все равно… Мой номер есть в списке ее телефонных номеров. Симка на чужой паспорт… Пробьют симку, там есть родственники. Заберут по-любому. Кто мне поверит? С какой стати молодая девушка, приехавшая на свидание к парню, вдруг сбросилась с обрыва?

Как мертвец, не дыша, захожу в подъезд. Открываю дверь бесшумно, чтобы соседи не услышали. Сажусь на кухне.
Может, вызвать скорую? Или пойти ее искать… Там, на берегу, под огромным обрывом. Принести в больницу. В морг. Уйти в бега…

Целый день, а потом еще неделю, я ждал, пока мне позвонят. Приедут домой, заберут. Но никто не приехал.
С тех пор я ничего не слышал о Наде. Лишь ветер иногда по ночам стучит мне в окно ее сумочкой.