2 отрывка из романа

Автор: Андрей Полуньян ***

Первое, что промелькнуло в голове: «Пора рвать когти». Одним рывком он одернул шторы. Натянл джинсы. Одел свою старую поношенную куртку, пахнущую так едко, от изрядного количества спиртного, вылитого на нее, что какой-нибудь определенный запах выделить было уже решительно невозможно.
Он почувствовал, как струйка холодного пота скатывается по его спине. В такие моменты, когда человек чувствует опасность, угрозу для своей жизни, кровь рефлектроно приливает к нижней части тела — организм готовится сделать рывок в любой момент — руки холодеют, дыхание учщается, пульс колеблется в районе ста шестидесяти ударов в минуту. Он все это знал, знал наверное, и, возможно, при других обстоятельствах, вспомнил бы, и взял бы себя в руки, но в данный момент он пребывал в довольно апатическом состоянии, и голова его была забита совершенно иными мыслями...
«А что если… если хоть еще один раз, еще хоть один последний раз взглянуть?» От одной этой мысли он почувствовал, как внутри все сжалось. Но все-таки пересилил себя и кинул быстрый взгляд своих иссиня-черных сверкающих глаз в сторону кровати, где неподвижно, откинув одну руку в сторону, лежала Она. Тело чуть прикрывал бежевый гостиничный плед. На вид — лет восемнадцать, но сложена она была так по-детски и выглядела так невинно и девственно… Трудно себе представить, что здесь произошло нечто ужасное...
Ярко-рыжие пряди спадали по подушке, обрамляя ее лицо подобно Венере с полотна Боттичелли. Выглядела она — чистый ангел, непонятно как залетевший в наш грязный, давно проклятый мирок. Все в ней было идеально: и бледноватый цвет кожи, и стройные ноги с миниатюрными коленями… даже чуть оттопыренные ушки не могли испортить ее совершенства. А лицо! Такое лицо не сразу забудешь, если это вообще возможно: забыть такое ангельское чистое личико...
Пена у ее рта, еще не успев обсохнуть, стекала по подушке, образовав на простыне уже значительное пятно...
«Надеюсь никто не слышал». Внутренний голос подсказывал, что он не простит себе до конца жизни, если сейчас уйдет и оставит ее здесь. Но другого выхода не было. Почти в беспамястве закрыл дверь, вызвал лифт. «Третий этаж, четвертый, пятый… Ну же!» На другом конце коридора пожилая пара никак не могли открыть дверь номера. Уборщица метрах в пяти толкала перед собой тележку с грязным бельем. «А ведь они все знают, знают, это уж наверняка. Посмотрите только, как она меня взглядом сверлит». Повседневная осторожность с каждой минутой перерастала в крайнюю паранойю. «Наконец-то!». Только он зашел в лифт, как услышал снаружи тоненький женский голосок:
-Попридержите дверь, пожалуйста!
«И везет же мне на девушек сегодня. И самое главное — в такой неподходящий момент. Ну да ладно… а вдруг это оно? Вдруг — судьба? Фатум.» Он поставил ногу между дверьми лифта и через пау секунд лицезрел и саму обладательницу этого детского голоска:
-Спасибо огромное!
Он даже не взглянул в ее сторону. «А смысл?» Он итак мог сказать как она выглядит. Да и неинтересно. Должно быть скучна, как телефонный гудок.
Для консьержа речь была подготовленна заранее:
-Доброе утро. Номер 1124. Вот ключи.
Закурил. «Ну же! До двери каких-то десять метров. Главное — не привлекать внимания»
-Ага, как же, помню. На ночь снимали. Ну-ка… вот: 1124, Дмитрий, фамилия не указана. Хотя я вас прекрасно понимаю, — он хитро подмигнул, как обычно подмигивают, желая дать понять, что в курсе вашего грязного секрета, — вы, помнится, были с одной очаровательной юной особой?
«И что это? Какого хрена? Это что, вопрос или утверждение? И что, предполагается, что я сейчас должен ему ответить?»
-Да, она уже ушла… пару часов назад.
-Не дала?
Такого вопроса он явно не ожидал.
Консьерж был явно парень юез предрассудков и, несомненно, умел находить общий язык с разными породами людей. А может ему просто было скучно всю ночь стоять на одном месте. Как бы там ни было — это уже черезчур.
-Послушайте, вам не кажется, что вы лезете не в свое дело? Просто рассчитайте меня, и я пойду. Тороплюсь, много дел, знаете ли.
-Конечно, конечно. Дело не мое, да и как оно может быть моим? Но такая девушка, ммм… пальчики оближешь. Любой бы на вашем месте… Чтож, с вас две тысячи триста шестьдесят рублей, включая бар.
«Отлично! Теперь наконец домой». Рассчитавшись, он отошел на несколько шагов и вдруг услышал то, чего ждал и боялся одновременно. Но ждал, ждал, что непременно услышит. Иначе никак.
-Постойте!
Он обернулся, обдумывая на ходу план действий в случае разоблачения. По всем правилам жанра надо было бежать. Удирать, исчезнуть в ту же секунду. Но он пребывал в таком оцепенении, что едва мог пошевелиться. На голову сбросили атомную бомбу, и никто даже не поинтересовался его никчемным мнением. Оставалось только повернуться и протянуть свое жалкое:
-Да?
-Вы забыли свой портсигар.
-А… да, да. Спасибо.
«Мой старый »Мустанг". Все, что осталось от отца. Не думал, что ты когда-нибудь так меня напугаешь."
Вышел на улицу. Со стороны проспекта подул легки осенний ветерок. Рассвет был особенно замечательным в этот день: алая полоса у самого горизонта и не единого облачка. Он жадноо затянулся и неспеша побрел в противоположную сторону от своего прошлого. «Лишь бы только все забыть. Напиться и забыть. А там… будь что будет». Так он думал в то ясное утро. День обещал быть таким же отвратительным как и все прочие в его жизни...

***

Смена подошла к концу, и завсегдатаи бара — пьяницы, разбитые сердца, полные отвращения к себе и ко всем окружающим, простые трудяги, решившие отдохнуть вдали от семейных проблем… и прочая, и прочая, — начали потихоньку расходиться.
Четкими методичными движениями бармен отполировал всю стойку, натер до блеска бокалы. Опрокинул стопку шотландского виски(из личных запасов, разумеется).
Девушка мирно спела, уронив голову не сложенные руки. На безымянном пальце левой руки поблескивала серебряная печатка с инициалами — К.Л.
«К? Катя? Кристина? Ксюша?»
Он нежно коснулся плеча девушки:
-Барышня, мы закрываемся. Вы кого-то ждете?
-Д-да… в-вас? Я жду вас. Вы же сами сказали мне подождать. И вот я сижу здесь, жду, а вы подходите и делаете вид, что совсм меня не помнитеее...
Голос сорвался. По щеке девушки соскользнула слеза. Одна, вторая, третья. «Ну вот, она начала плакать… ЧТО? Она что, всерьез начала плакать?»
-Я смотрю с чувством юмора у вас совсем худо. Идемте, я одолжу вам свою куртку. А то, чего доброго еще простудитесь. Ну улице пять градусов, а вы вырядились, как на выпускной бал сельской школы.
Он выдавил из себя едвали правдоподобный смешок. Накинул девушке на плечи свою старую кожаную куртку. Они шли нога в ногу по ночной Москве. Он нежно обнял ее за талию и притянул к себе. Она не возражала. Он мог подумать, что знает ее вечность, ведь так легко и спокойно ему не было ни с близкими людьми, ни с друзьями, ни в Москве, ни в Париже, ни в Дрездене… Но он даже не знал ее имени.
А город пылал. И повсюду запах разложения и гниения. Ночь уступает место утру. Люди спешат на работу. Праздные зеваки наслаждаются праздным рассветом, отложив на мгновение повседневные заботы.
«И мы здесь, по колено в реке порока...»
«Ну вот, — подумает она, — очередной себялюбец напившись виски завопит о том, как все было прекрасно в дни его молодости. И о том, что мы, бедолаги, родились слишком поздно, чтобы застать »Stones" на пике или отведать хорошей коки на студии 44. Да, мы упустили все, ради чего стоило жить..."
Но хуже всего то, что она с ним согласна.
Она думала: «Мы, живущие на краю мира, на краю западной цивилизации, захлебывающиеся в море алкоголя и наркотиков, в собственной рвоте, ежедневно надрывающие свои животы и глотки, стараемся испытать хоть какие-нибудь чувства. Какие угодно! Мы бросаемся друг на друга, погружаемся в секс и так плывем к концу света...»

Если вас заинтересовало, могу предоставить рукопись целиком. Свяжитесь со мной:
dmitriyy-kesh@rambler.ru
http://vk.com/id162121838