Конец света - 2012 глава 25

Автор: Сергей Климко Глава 25

Возвращение

А Серега тем временем объявил во всеуслышание хорошую новость:
— Мужики, завтра улетаем на родину.
Потом с грустью прибавил:
— Кроме Беспальцева и военных. Они остаются добивать боевиков.
— По такому случаю надобно выпить, — сразу предложил Чекало.
И затем добавил:
— Чисто символически, не подумайте чего-нибудь дурного.
— Это как – до поросячьего визга, что ли? – поинтересовался непьющий Василий Астафьев.
— До поросячьего – мягко сказано, в усмерть, — исправил Васю «Бульдог». – Давно моя душа просит праздника.
И довольные ребята пошли соображать, как провести свой последний вечер на гостеприимной швейцарской земле.
Серега тем временем подошел к Беспальцеву.
- Соболезную, ты ведь, наверное, тоже хотел уехать с нами.
Однако «Бурый» не подал виду, что жалеет о случившемся.
- Да я понимаю, что надо полностью разделаться с боевиками. В Женеве спокойно, а где-нибудь в других районах Швейцарии они все еще спокойно разгуливают и продолжают устанавливать свои порядки. Я знал, во что впрягся, поэтому теперь не ропщу на судьбу. Ладно, пойдем вместе с ребятами отметим ваш отъезд.
На торжественном пикнике, организованном в лучших традициях последних лет, генерал Иванов поблагодарил ребят за прекрасную работу.
— Вы – прирожденные воины, — растроганно сказал генерал все это время внимавшим каждому его слову деятелям шоу-бизнеса. – Вернемся на родину, надеюсь, будем сотрудничать и дальше.
- Нет уж лучше вы к нам, товарищ генерал, будем зажигать вместе с вами на телевидении, — пробурчал Миша. – Я вас в будущем возьму к себе в шоу.
Генерал был польщен таким предложением:
- Когда выйду на пенсию, тогда, пожалуйста. Приду к вам на поклон, проситься на работу.
Тем временем Серега с бокалом красного вина в руке, раздобытого где-то Полем специально для освободителей, мирно беседовал с Беспальцевым.
— Вот ты, «Серый», человек не военный, — отчитывал товарища «Бурый». – Костюм себе вроде пуленепробиваемый сделал, а пули его пробили. А мой костюм остался цел.
Беспальцев всучил Сереге свой автомат.
– Можешь стрелять, мне не страшно, все равно не пробьешь. Он сделан из кевлара, материала, который в десять раз прочнее стали будет.
— Стрелять в тебя я не буду, потому что слишком тебя уважаю, — отстранил от себя чужое оружие «Серый». – Но относительно своего бронекостюма скажу так – это пули у Шамиля были бронебойными.
— А то, что ты от этих пуль не загнулся, это как расценить? Врачей нет, медикаментов – кот наплакал. Это хорошо, что Джохар разбирается в медицине, и поставил тебя на ноги, не то лежали бы твои кости в сырой земле, Серега.
Беспальцев почти трезвыми глазами печально смотрел на Кличко.
- А кто этого чеченца на нашу сторону перетянул? – с гордостью спросил у своего товарища Кличко.
- Вот за это я тебя уважаю, что не убиваешь, почем зря людей. Ты его пощадил – он тебя за это отблагодарил. Кавказцы добро долго помнят, не то, что мы, славяне. – Беспальцев нехорошо усмехнулся и налил еще вина себе и своему товарищу по работе.
После осушенных стаканов вина Серегу, как всегда, прорвало на откровенность.
- Если уж на то пошло, то я, наверное, вообще ни одной жизни не оборвал, стрелял в основном в воздух, шумел, чтобы самому не испугаться и «духов» позлить. Ты знаешь, что есть такая заповедь – «Не навреди»? Вот я ей и следовал.
- Чистеньким хотел быть? Значит, только я один должен боевиков убивать? – внезапно рассердился «Бурый».
- Ты меня неправильно понял, — начал оправдываться «Серый», поняв, что сболтнул лишнего. — В последних боях я стрелял прицельно. Ведь все зависит от выбранной позиции. Когда ты расположился удобно, то и стреляешь метко. А вообще-то, я — солдат поневоле. Боевого опыта у меня — почти никакого, меня попросили – вот я и воюю. Главное – хоть ребят сохранил для своих семей.
Беспальцев улыбнулся:
— Ладно, можешь не оправдываться, я все понимаю. Роль спецназовца – не для тебя.
Каждый из нас играет свою роль в этой жизни. Ты по жизни играешь роль простака, которому все удается…
— Ну, не совсем все, — перебил его «Серый». – С коллайдером же не все удалось.
Казалось, «Бурый» его не слушал.
— А я играю роль антитеррориста, — задумчиво произнес «Бурый». – Уже много лет. И по-настоящему, с небутафорскими трупами. Но рассказывать об этом я не имею права, даже товарищам по работе. Это уйдет вместе со мной в могилу.
— А об остальных своих ролях можешь говорить? – Серега стремился вызвать своего собеседника на откровение.
— Конечно, могу. Я за свою жизнь много ролей сыграл. И Пушкина, и Есенина, и Вы…- Тут Беспальцев осекся. Ему было строжайше запрещено разбалтывать даже некоторые гражданские секреты. Однако для Сереги и остального мира это секретом уже давно не было.
— Но совершенно искренне актер играет только дважды – свое рождение и свою смерть, — закончил свою мысль «Бурый». – Свое рождение я уже сыграл, осталось сыграть свою смерть.
— Да, вся жизнь – театр, и играем мы как-то не искренне, — пошутил Кличко.
Беспальцев кисло усмехнулся:
- До Жванецкого тебе далеко.
— Не нравится мне твое настроение, давай махнем вместе в Москву, я попробую договориться с Путиным, — пожалел товарища Серега.
— Не надо, чему быть – того не миновать. Если все сейчас разъедутся, то кто будет боевиков ловить? Кончен разговор. Лучше давай споем.
И тут он затянул:
Отчего так в России березы шумят,
Отчего белоствольные все понимают,
У дорог, прислонившись, по ветру стоят,
И листву так печально кидают.
Потом, будто что-то вспомнив, он вдруг осекся и зловеще пробурчал:
— Не радуйтесь, мужики, пока вы здесь, вы все еще мишени для террористов. Вот когда высоко взлетите на своем самолете, тогда можете спокойно выдохнуть.
Беспальцев резанул правдой-маткой по начавшим просыпаться надеждам ребят. Так часто бывало – смерть настигала, когда все самое страшное вроде оставалось уже позади.
Наутро провожать самолет в аэропорт пришел и Джохар.
- А, может быть, полетишь вместе с нами? — спросил его напоследок Серега. – Приедешь к себе домой в Чечню, найдешь своих родственников, начнешь новую жизнь…
- Нет, брат, сначала нужно завершить начатое дело до конца, — перебил его Джохар. – Пока не переловлю всех бандитов, никуда я из этих мест не уеду. Тем более что мне здесь даже нравится.
Не стал Джохар рассказывать про маковое поле Сереге и, тем более, генералу Иванову. Пусть это будет его секретом, во всяком случае, он будет знать, где следует ловить боевиков. Да и уж больно жалко будет, если его мак грубо вытопчут спецназовцы своими сапогами.
Но что было гораздо важнее и что Джохар никогда и никому точно не расскажет – это то, что он давно отрекся от своего народа. «Если мой народ простит России кровь, смерть и разорение Чечни, то пусть проклятие Аллаха неизбывной тенью сопровождает мой народ». Так было написано в клятве чеченского воина, которою Джохар когда-то принял и впоследствии нарушил.
А Серега не стал приглашать Джохара к себе в гости. Да и куда приглашать, если дома-то у него нет. Жена – в Минске, он летит в чужую для него Москву, в сплошную неизвестность.
— Бог даст, еще когда-нибудь свидимся, — сказал Кличко, обняв напоследок своего чеченского товарища.
Джохар грустно улыбнулся в ответ.
- Ну, мы полетели, — попрощался Серега с генералом Ивановым.
- Был рад с вами работать, — сказал напоследок генерал. – Может быть, потом еще встретимся?
- От сумы и от тюрьмы не зарекайся, — философски ответил Серега. – Встреча с вами означает только одно — очередное задание. Если понадоблюсь, пишите: Москва, Кремль.
Они рассмеялись и обнялись.
Вместе с друзьями на борт село полтора десятка раненых спецназовцев.
Пассажиры заняли свои места. Компания добровольцев села компактной группой. Серега плюхнулся в кресло рядом с Иваном и Александром.
Аэробус разогнался по взлетно-посадочной полосе, усиленно маша крыльями, оторвал свое брюхо от земли и, напоследок покачав ими, будто навсегда прощался с Женевой, взял курс на Москву. Только когда он набрал высоту десять тысяч метров, пассажиры спокойно выдохнули. Их не сбили проклятые террористы!
- Ну вот, Швейцарию пролетели, — глядя в иллюминатор, спокойно констатировал свершившийся факт Иван минут через пять после взлета.
- Ну и х… с ней, — громко пошутил Серега.
Когда-то в армии так кричали солдаты срочной службы после каждого прожитого дня.
Причем Кличко успел произнести только начало, а конец этой фразы кричал уже весь аэробус. Все словно попали в родную атмосферу и мгновенно ожили.
- Сейчас спою, — продолжил зажигать Серега.
- Какой будет репертуар? – удивленно поинтересовался у него Иван Уркан.
- Песня моей любимой русской группы «Машина времени».
Серега сделал вид, будто играет на пианино, стуча пальцами по воздуху.
— Ну, все, сейчас точно спою, — добавил Кличко.
И запел:
Поднят ворот, пуст карман, он не молод и вечно пьян
Он на взводе – не подходи, он уходит всегда один.
Иван подхватил:
Но зато мой друг лучше всех играет блюз.
Запели и остальные:
Лучше всех вокруг он один играет блюз.
Цветиков и «Бульдог» повскакивали со своих мест и затряслись в экстазе, словно их било током.
Остальные «заиграли» на гитарах и ударных.
Ла-ла-ла-ла-ла, ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла.
Адреналин струей бил ребятам прямо в кровь.
Забыв второй куплет, Серега снова спел первый.
- Ты хоть дальше песню знаешь? – прокричал Иван
- Забыл, — честно признался Кличко.
Но остановить песню было уже невозможно.
После нескольких исполнений одного и того же куплета Серега взмолился:
— Теперь давайте другую песню споем.
— Satisfaction, — предложил Жора. – Удовлетворение.
— Ту-ту, ту-ту-ту, ту-ту-ту, ту-ту, — забубнил Вадик.
Миша запрыгал на одной ноге по проходу между рядами, бренча правой рукой по струнам воображаемой гитары. Гарик запел песню на чисто английском языке. У Павла Доли в руках появилась, словно сформировавшись из воздуха, бутылка водки. Кличко собрался было показать ему кулак, но передумал. Только Сашка Чекало вместе с Васей забились в свои кресла и вели себя спокойно, не нарушая правил пользования воздушным транспортом.
Серега покачал головой.
- Мы все не долетим до Москвы, — пожаловался он Ивану. — Они выпрыгнут с самолета раньше.
Кличко начал уже беспокоиться за свой личный состав.
- Не бойся, Серега, мы отберем у них парашюты, — смеясь, успокоил Серегу Иван.
- И задраим все люки, — весело добавил Серега. – А то отсутствия парашютов может оказаться недостаточно.
- Вот, — указал пальцем Иван. – Так и сделаем.
Но не ударили палец о палец.
Так ребята пели и прыгали все время перелета. К счастью, фюзеляж самолета выдержал все эти уготованные ему испытания.
Казалось, само небо им подпевало и подхватывало мотивы, чтобы разнести по всему миру:
- Они возвращаются, встречайте их, они стоят того, чтобы их уважали и любили.
Были ли они в эти минуты и часы счастливы? А есть ли вообще на свете счастье?! Юморист Михаил Задорнов как-то сказал, что счастье – это синдром, выраженный в форме удовлетворения.
А удовлетворение как раз было, да еще какое! Выполнили такое задание и остались целыми и невредимыми.

В специальном крыле аэропорта «Внуково», предназначенного для государственных рейсов и, совершенно естественно, восстановленного в первую очередь, ребят встретили как победителей. Премьер-министр Медведев поблагодарил лично каждого из них, не забыл пожать руку и Мартиросову.
— Значит, я снова в обойме, — вслух прокомментировал это событие Гарик.
— Да что мы без тебя бы делали? – весело сказал ему Дмитрий Анатольевич. – Такие кадры на дороге не валяются, поэтому разбрасываться такими профессионалами мы не будем.
В голосе Медведева зазвучала ироническая нотка. Тем не менее, друзья похлопали Гарика по плечу.
— Ты прощен, мы тебя поздравляем, — засмеялись Иван и Александр.
После поздравлений прозвучал зычный голос премьер-министра:
— А сейчас – все по машинам, и к президенту, в Кремль. Он вас ждет с большим нетерпением.
Путин искренне и сердечно приветствовал великих покорителей Большого адронного коллайдера.
Серега вкратце рассказал о том, что произошло в Швейцарии.
— Если бы террористы не потеряли бдительность и не начали слишком рано праздновать победу, то нам пришлось бы намного хуже. Бои были бы кровопролитнее, и жертв было бы больше.
Путин слушал, не перебивая, рассказы остальных очевидцев.
В самом конце Мартиросов добавил:
— Плюс нам на руку сыграло еще то, что боевики находились под действием наркотиков.
Сколько времени я среди них находился, они постоянно были под кайфом, даже Шамиль.
— А вы знаете, как раньше называли террористов? – не выдержал Владимир Владимирович, перебивая рассказ Гарика.
- В средние века их называли ассасинами, — блеснул эрудицией Жора.
- Правильно, но еще их называли гашишистами, — добавил Путин. – Понимаете, откуда ветер дует? Они выходили на свои грязные дела, будучи обкуренными гашишем. Под действием наркотика легче было жертвовать своими жизнями.
- А как в те времена боролись с терроризмом? – Сереге не терпелось узнать методы борьбы с этим злом.
- Заворачивали мертвых террористов в свиные шкуры, — объяснил Жора. – Тогда их души, согласно исламу, не попадали в рай со всеми вытекающими из этого последствиями.
- Придется и нам делать также, — шевельнул извилинами Серега. – Только где взять столько свиней?
Все засмеялись.
- Погибли все свиньи, — заметил Иван, глядя себе под ноги. – Или стали людьми.
Никто не понял, что он имел в виду. Наверное, он так тупо сострил.
- Теперь уже негде, — согласился с Урканом Президент России. – Но если серьезно, нужно искать другие, более действенные методы борьбы с терроризмом. Например, отсекать боевиков от наркотиков. Нет героина – нет денег на оружие и на террористические операции. Поэтому нужно уничтожать наркотики на корню.
Ребята снова засмеялись.
- Попробуй уничтожить все плантации этой дряни! – бодро изрек Иван Уркан. — В одном месте сжигают, в другом – начинают выращивать вновь. И так до бесконечности.
- Ничего не попишешь, другого выхода у нас нет. Будем выжигать эту заразу каленым железом. – Владимир Владимирович обвел присутствующих воинственным взглядом.
Все молчали, осознавая смысл сказанного.
Только теперь Путин посмотрел на Василия Астафьева.
— Я вам обещал обеспечить жильем?
Вася охотно кивнул головой.
- Вот ключи. Мой помощник проводит Вас к новому месту жительства. – Президент России торжественно вручил под аплодисменты присутствующих заветные железки растерявшемуся и от этого потерявшему дар речи Василию.
Тот сподобился только на рукопожатие и улыбку в адрес могущественного хозяина Кремля.
- Думаю, Василий и впредь будет работать на благо нашей родины. – Президент выдержал паузу. – Вместе с Кличко, у них работать вместе неплохо получается.
Серега непроизвольно улыбнулся. Не отпустят его на заслуженный отдых, ох, не отпустят!
— Ладно, пока можете идти отдыхать, — смилостивился над ребятами Путин. — На дворе весна, расслабьтесь, как следует, хотя жизнь пока у нас – не сахар.
Все встали из-за стола, попрощались с президентом и пошли к выходу.
— А вас, Кличко, я попрошу остаться, — сказал Владимир Владимирович голосом Мюллера.
Серега насторожился.
– Вы пойдете со мной, вас ждет сюрприз, — уже с улыбкой добавил Путин.
Друзья засмеялись, толкая Серегу в бок.
— Главное, чтобы сюрприз был приятный, — порадовался за своего коллегу Уркан.
«Какой еще может быть сюрприз?», — спросил у себя Серега.
Но ответа на этот немой вопрос пока не последовало, и потому по дороге к дому Серега рассказывал президенту о своих соображениях по поводу террористов.
Путин слушал, почти не перебивая. Но последняя история про Джохара его развеселила.
— Так ты предлагаешь бить их до сотрясения мозга? – Голос Путина звучал весело, однако в нем были недоверчивые нотки. – А как ты думаешь, чем мы занимались последние двадцать лет?!
— Значит, вы мало их били, — серьезно ответил Серега. – Бить надо до тех пор, пока не выбьешь из его головы всю ересь, пока у него в мозгах не перемкнет и бандит не станет нормальным человеком.
— Серж, сколько тебе лет? – задал вдруг вопрос Владимир Владимирович. – И сам на него ответил:
— Почти шестьдесят, а рассуждаешь как шестилетний ребенок. Перевоспитать закоренелого террориста невозможно. С Джохаром тебе просто повезло, тебя тогда в Швейцарии не убили, потому, что ты в рубашке родился. Твой Джохар уже сам хотел завязать с бандитизмом, ему просто нужен был толчок, который ты ему и дал. У настоящих террористов глаза слепые и уши глухие, а мозг затуманен злобой ко всем нам, нормальным людям. И поклоняются они отнюдь не Аллаху, как многие считают.
— Если они кому-то и поклоняются, то это – Сатане, — невозмутимо сказал Кличко.
— Скорее всего, какому-нибудь своему кровавому идолу или кумиру, как язычники, — предложил свою версию Путин. — Их только можно и нужно уничтожить.
— Мочить в сортире, — вспомнил расхожую фразу Серега.
Владимир Владимирович поморщился. Эта короткая фраза, сказанная им когда-то невзначай, стала навязчивым штампом его гораздо более широкого мировоззрения.
— Но ведь в следующий раз они могут уничтожить жизнь на всей Земле, если захватят, допустим, ядерный арсенал великого государства. – Серега не спешил расставаться со своими наивными заблуждениями.
— А зачем тогда существуем мы? Мы же не позволим им захватить российский ядерный арсенал. Точно также поступят и другие ядерные державы. И любого другого, рукотворного конца света мы не допустим. А чтобы люди не стали террористами, их нужно правильно воспитывать с детства.
А про себя президент подумал:
«Может, и хорошо, что этот человек заблуждается. Главное – то, что он не успокаивается, а ищет свое решение. А кто постоянно ищет, тот всегда находит. Ведь не так важен путь, по которому идешь, важен конечный результат».
Вместо своего дома Серега оказался возле жилища Путина.
Серега переступил порог президентской квартиры с непонятным чувством тревоги. Неспроста его тянули сюда, ой неспроста!
В прихожей катался мальчик на велосипеде.
— Ну, Серж, проходи, гостем будешь, — проявил гостеприимство хозяин.
Едва Серега прошел несколько шагов к вешалке, чтобы раздеться, как мальчик переехал ему дорогу.
— Мальчик, как тебя зовут? – поинтересовался Серега.
— Меня не зовут, я сам приезжаю, — ответил мальчуган.
— Э-эх, — погрозил ему пальцем Путин. – Это мой сын.
— Владимир второй, — скорее утвердительно, чем вопросительно сказал Серега.
— Владимир третий, — поправил его Владимир Владимирович. – Пошли за мной.
Мужчины прошли на кухню. Там о чем-то беседовала с Ариной ни о чем не подозревавшая Елена, жена Сереги.
— Вот так сюрприз. – Глаза Сереги донельзя округлились.
— Здравствуй, мой дорогой, — проговорила Елена и бросилась к мужу.
Они обнялись.
Хозяева деликатно вышли из кухни.
— А я только вчера приехала, — поведала мужу Елена. – Видела нашего сына, слушай, его уже не узнать, так возмужал.
— Павел стал совсем взрослым, — подтвердил ее слова Серега. — А ты как себя чувствуешь, моя дорогая? Вылечилась от ранения?
— Почти, — уклончиво ответила Елена.
Серега приготовился к встречному вопросу, но его не последовало. Значит, жену не оповестили о ранении мужа.
«Ну и, слава богу, — решил Серега. – Много будет знать – скоро состарится».
— Пошли к людям, заждались нас, наверное.
- А бусю? – недовольным тоном сказал Серегу.
- Ну, мужики, все одинаковые, всем только это и подавай, — полусерьезным тоном сказала Елена и пламенно поцеловала своего мужа в губы.
Серега завелся. Он крепко обхватил свою жену своими длинными руками и чуть не задушил в своих объятьях. Еще бы немного, и он бы начал раздевать ее прямо здесь и сейчас.
- Не здесь, не здесь, давай лучше это сделаем дома, — испугалась Елена.
- Ребята, вы же не в лесу, мы вас ждем, — послышалось из-за двери восклицание хозяина.
- Мы уже идем, — громко сказал Кличко.
Они вышли из кухни в прихожую.
— Проходите в нашу гостиную, — весело посоветовал гостям стоявший на пороге гостиной Владимир Владимирович. – Все уже готово.
Елена и Серега прошли к столу и уселись друг возле друга подле расставленных угощений.
- Прямо-таки царский обед, — прокомментировал увиденное на столе Серега.
Напротив гостей сели хозяева.
- Да ради бога, нам для таких гостей ничего не жалко, — гостеприимно сказала Арина.
- Да еще, какие женщины! — томным голосом сказал еще не пришедший в себя Серега.
- Вот за наших женщин мы сейчас и выпьем. – Президент налил мужчинам в рюмки водки, а женщинам в бокалы – вина. – За здоровье твоей жены Елены.
Они выпили за женщин.
— А теперь выпьем за мужчин. За то, чтобы у них все получалось, за что бы они ни взялись, – сказала Елена с восторгом.
Вечер шел как нельзя лучше. Много хороших слов было сказано, и много вина и водки было выпито. Однако Серега ничуть не опьянел, вдохновенно ожидая продолжения вечера уже у себя дома.
В одной из пауз Владимир Владимирович внезапно сел за рояль, стоявший в соседней комнате. Он иногда, и чаще всего один, для души, играл на этом инструменте. Играл он неплохо, с такой игрой даже на людях не было стыдно.
Одной рукой играя гармонию, другой – мелодию, он извлек из рояля первые звуки. Вначале звуки были тихие и робкие, но затем, видимо, осмелевшие, они потекли из музыкального инструмента плавно и уверенно.
— С чего начинается родина, — вдруг запел Владимир Владимирович.
Подошедшие женщины подхватили:
С картинки в твоем букваре.
С хороших и верных товарищей
Живущих в соседнем дворе.
Путин любил эту песню, неоднократно исполнял ее на людях, не будучи при этом профессиональным артистом. Она была спета в кинофильме про русского разведчика «Щит и меч», почти про него самого, ибо и он когда-то по сути своей был разведчиком.
А может, она начинается,
С той песни, что пела нам мать,
С того, что в любых испытаниях
У нас никому не отнять.
На глазах у людей, поющих эту песню, показались слезы. Видимо, такова уж загадочная славянская душа – когда нужно радоваться и смеяться, они плачут. Но это были слезы не скорби, а радости.
Радости – потому, что конец света так пока и не наступил. Может быть, это произошло из-за того, что существуют на Земле такие мужики, как Беспальцев и Кличко, Чекало и Уркан, Цветиков и Занустян, Шалыгин и Ведун, Астафьев и Доля, Иванов и Мартиросов, да и многие-многие другие люди, всегда готовые внести свою небольшую, но весомую лепту в копилку победы добра над злом.

(Конец четвертой части)