Две жизни (глава вторая)

Автор: Вита-ра В первый раз несчастье потрясает до глубины души – потом оно лишь обрастает новыми страданиями.
Дочь как могла, успокаивала мать. Но та с невероятным упорством продолжала оплакивать свою женскую долю. Если бы среди женщин, брошенных мужьями, проводили конкурс «Самая лучшая страдалица в мире», Софьина мама точно бы оказалась в числе первых.
Чуть ли не каждый вечер включала она проигрыватель, слушала любимые пластинки и плакала.
Однажды, за этим занятием, в один из выходных дней, её застала тётка, приехавшая разузнать обстановку.
Зашла, и, услышав музыку, прямо с порога прокричала: — Что за еб твою мать?

Тётка была старшей папиной сестрой и характером от него не сильно отличалась.
Мама, уткнувшись в подушку, даже не посмотрела в её сторону.
Тётка продолжала орать: — Ты что за мокрень тут развела, какой пример, дочери подаёшь? Ей уроки учить надо, десятый класс уже…

Мама что-то пыталась возразить, но из-за музыки Софья не расслышала её слов.
Зато слова тётки забивались в голову как гвозди молотком.

- Нам война судьбы исковеркала, а вам всё эти песенки блятские ломают. Ты посмотри, что вы слушаете? О сердцах разбитых, о страданиях, о муках, о любви неразделённой… тьфу.

Для Софьи тёткины слова прозвучали в тот день как откровения.

И в будущем, каждый раз, только заслышав «Но в глазах твоих лед и стужа, Ведь тебе я совсем не нужен» она будет вспоминать это «тьфу»

Самые несчастные из её подруг, друзей – будут те, что больше всего на свете любили поп-музыку. Возможно, что и не музыка сделала их такими, но Софья была уверена, что сопливые песенки они начали слушать ещё до того, как на них обрушились первые неприятности.

Ох уж эти неприятности, если начинают сыпаться, то сыплются со всех сторон. Даже погода в тот злополучный год не поскупилась на сюрпризы. Была на дворе зима, а потом раз – и сразу лето. Безо всякого предупреждения. Были у Софьюшки по всем предметам пять, пять, пять, а потом раз – и сразу двойки.
Вот вам и незаурядный ум! А может, его никогда и не было?

- Софья, что было задано на дом? – учитель физики не узнавал любимую ученицу. – Ты что, совсем забросила учёбу? Выпускные экзамены не за горами, что ты себе думаешь?

Софья его не слышала. С нескрываемой тоской смотрела в окно. За ним весеннее солнышко. На тополиных ветках проклюнулись нежные листочки – чудо! Прижалась бы к ним щекой и смеялась. Небо сине-синее, ни облачка на нём, ни точки. Один воздух. Как же ей воздуха не хватало. Он там, а она в душном классе. Ей дурно.

Думать она ни о чём не могла и не хотела. Чувствовала, что задыхается. Падала в обморок. И не один раз. По какой причине никто не знал.
Но догадаться было не сложно.

Причиной недомогания у девочки, когда ей шестнадцать, могла быть только – любовь. Первая, чистая, безответная. Когда мальчик высокий, красивый, весёлый, а у девочки, как говориться, ни рожи, ни кожи и постоянно плачущее выражение лица. Он всегда в окружении друзей, а ей не с кем поделиться своими радостями и горестями. Её распирает от чувства, она не выдерживает, пишет ему записку: «Я не могу без тебя жить», а он отвечает на весь класс: «Ну и дура! Говорит, что умирает из-за меня. Что я – ящур, что ли какой?» Потом, в один прекрасный день он объявляет, что его родители получили квартиру в столице, и они переезжают.

Она не могла в это поверить. Она не могла даже представить себе, что больше никогда его не увидит. Она перестала, есть, спать, дышать.

Машина скорой помощи, больница, врачи, обследование… Прошел месяц, второй, диагноза нет. Причин для беспокойства тоже, вот только от уроков физкультуры и труда Софью освободили, и что самое обидное – пожизненно.

Врач, который выписывал и вручал ей справку, так и сказал: «Не жилец ты, девочка на этом свете, почки у тебя опущены. Береги себя, физические нагрузки тебе противопоказаны», – и с улыбкой добавил: «Постарайся набрать вес. Если почки будут в жиру, не оторвутся!»
Как хорошо, что он тогда не знал, кому даёт советы.
Иначе выкинул бы свой диплом на помойку.
Как хорошо, что Софья не знала, скольким мужчинам разобьёт сердце.
Иначе никогда бы не посмела бросить вызов судьбе.

Выпускные экзамены она с трудом, но всё-таки сдала.

Последнее лето детства неудержимо понеслось вперёд. Чересчур быстро.
Все неприятности остались позади.
Отец вернулся. Она его не узнавала.
Его словно подменили: заботливый, внимательный; cам завтраки, ужины готовит.

Софью это настораживало. Не верила она ни ласковым словам, ни его утешительному: «Всё будет хорошо».
И чем сильней становилось её подозрение, тем больше мечтала она о ходе, который на профессиональном языке шахматистов называется рокировкой. Когда в течение одного хода игрок меняет местами две фигуры: ладью ставит рядом с королём, а его переносит и опускает рядом с ладьёй.
Что получается — противник сосредотачивает все усилия, чтобы ударить по королю, а короля уже нет на месте!

Таким образом, Софья, хотя и считает себя пешкой, мечтает отвести от себя удар. Переселиться.
Недолго думая, она поехала в столицу и подала документы в первый, попавшийся ей на глаза институт, и успела.
Через месяц она стала студенткой.