Волосатые девиации

Автор: Johnnie G. Несмотря на весьма еще раннее утро ленинский парк приятно тепел и сполна многолюден. Стремительные атлетки, усердно топят липид, родительницы лелеют чад, порхает с метлой субтильный дворник. На резной скамье поправляется пивом студенческий люд. Дышится легко и пряно.

Иван Львович вкушает запахи лип и акаций. Ему грезятся пухлые институтки времен хрущевской оттепели, кое-какая наличность и достаточно калорийный эклер.
Ему слегка за пятьдесят семь, он свежо брит и пахнет, примерно, так же. В осанке выдается характер. Иван Львович весьма невысок, но, однозначно, не карликоват. Доподлинно неизвестен источник дохода Ивана Львовича. Возможно это виртуозная игра на трензеле в камерном оркестре. Возможно биржа. Злопыхатели приписывают связи с бандой оголтелых корейцев, потрошащих огурцы.

Семейное гнездо его пусто, птенцы не выпадали в жестокую жизнь, однако фюзеляж полового борта украшен доброй сотней поверженных дев. Особой нежностью пропитаны к нему кареглазые старушки, сидящие напротив. Они вяжут сплетни про атлеток, потчуют крохами голубей и сверкают Ивану Львовичу золотыми коронками. Ловелас шлет им вполне себе определенные знаки глазами. Охайницы смущенно шепчутся.

Из морщинистых ладошек Ивана Львовича ласково бликает серебряный портсигар. Ребристая сигаретница, плотно укомплектована тугими самокрутками с ароматной ноткой дедушкиной соломы. Иван Львович извлекает одну, закуривает.

Под сигаретками прячется фотокарточка, где Иван Львович запечатлен в позе лотоса с оттенком зачем-то скабреза. Хитрый сластолюбец удовлетворено рассматривает свой молодцеватый еще уд. Затем затворяет портсигар, затягивается. Голова его в дымке легкого блуда - кому из сплетниц он признается в симпатиях непотребным снимком.
Эти-то порочные мысли и ослабили бдительность. Забывшись клюквой, Иван Львович упустил драматический момент, когда чья-то волосатая рука хищно выхватила сигаретницу.
Отчаянно обернувшись, потерпевший застал сомкнувшиеся кусты.


***


Суматоха на скамье искусителя вспугнула робких птиц, сражавшихся за хлеб. В воздухе повисла перьевая занавесь. Старушки тревожно встрепенулись, и умело заработали клюками, разгоняя голубиный рой. Освободив обзор, они вонзили в повелителя сердец сердобольные глаза.

Иван Львович беспокойно дергал воротник и чадил самокруткой. Волновал его скандальный снимок. Что теперь? Изнуряющий шантаж, обнародование в социальных сетях, вудуизм и сглаз на расстоянии? Если злоумышленник обратится к нему с фотографическим развратом, Иван Львович непременно станет все отрицать, изобразит инфаркт и пляски Святого Вита.

Неожиданно возле Ивана Львовича возник хмурый участковый.


- Сержант Майоров. Доложите обстановку.


Сержант пребывал в скверном расположении духа. Утром, находясь в распаренной ванной комнате, он рассмотрел несколько пожилых волос на бездушном кафеле. Находка вызвала панику. Второй год Майоров безвозвратно терял головной покров. Уверенно росли комплексы, вплоть до конфузов с женщинами. Попахивало половым бессилием.
Лихорадочно предпринимаемые меры убивали надежду. Старческая моча деревенской знахарки и теплый куриный помет, как окончательные этапы духовного падения. В кислом будущем маячила лысина.

Недовольно выслушав потерпевшего, участковый уточнил:


- Особые приметы?


- Особые? Особые… - замешкался Иван Львович.


- Да, особые – пол, рост, вес, уродство, шрамы, дефекты расы, речевая непроходимость.


- Явная примета – особо волосат.


- Так-так. – неприятно оскорбился сержант и прикрыл лысину.


В силу известных антипатий злодей стал личным врагом следователя с плешью.


- Далеко он не уйдет.


Майоров решительно ринулся в кусты. Испуганный Иван Львович трусливо засеменил вслед.

Тщательно переварив подслушанное, сорвались со скамьи и двинули в похожую, приблизительно, сторону возмущенные старушки.


***


Не в силах пришпорить эмоции Андрюша сорвался на радостное "у-у". Перед ним лежал металлический ларчик. Плоский предмет был обильно смочен слюной, отчего им бойко интересовались мошки. Сквозь сплетения ветвей в счастливых ноздрях Андрюши щедро першило солнце.

Полногубый рот треснул довольной улыбкой, которая, однако, вскорости исказилась подозрением. Андрюша распахнул штанишки, настойчиво проник в анус волосатым пальцем и разумно колупнул. Глаза замешкались моргать, пораженно огрубели. Анальный шахтер сунул палец в ноздрю, тело судорожно опрокинуло на спину.

Резко поднявшись, Андрюша приступил к вскрытию ларчика. Это оказалось непростым действом. Предприняв некоторые попытки, и не добившись результата, он взревел и швырнул неподатливую вещицу в кусты. Вслед за тем злость спала, Андрюша почесал затылок и ринулся на поиски.

Найдя утерянное, мудро сунул в ягодичный кармашек.


***


Деловито раздвинув кусты, Ульрих осмотрел поляну и решительно шагнул.


- Э-э, биджо, пойдем отсюда, э, - сказала Гелука.


Неожиданные авантюры ее пугали. Гелука была робкой волосатой феминой. Еще в родильном доме циничные врачи, похохатывая, записали – гипертрихоз. В диагнозе отцу Гелуки померещилось нечто венерическое. Оскорбленный родитель обменял лохматую невидаль на ученого ослика Степана в бродячем цирке. Степан покорил грузина губными фокусами с морковкой.


- Я вознесу тебя к небу, – сказал Ульрих. – Снимай исподнее, искусительница.


Ульрих был настроен решительно, вплоть до эксцессов – вот уже сорок два дня он вручную боролся со стойкой эрекцией. Постыдный факт легко объясним анатомией Ульриха – плюгавое тельце удручало карликовостью.

С Гелукой его свела работа. Пять лет назад Ульрих обманом устроился работать в бродячий цирк. Добрый директор шапито упустил подвох - карлик успешно выдал себя за лилипута. Позже Ульриха скандально разоблачили, грозились прогнать, но ограничились плетьми. К нему успели привыкнуть, жалели, чем он часто злоупотреблял. Так, например, он распивал крепкие напитки в компании макак, устраивал дебоши. Доходило до крайностей. Однажды, находясь в состоянии алкогольного экстаза, Ульрих напугал слонов, прикинувшись суетливой мышью.


- Самээц. - выдохнула Гелука. – Взыграй меня!


Развратница отстегнула лямки тесного комбинезона и оголила волосатое нечто. Ей хотелось походить на упругих актрис из одноименных короткометражных фильмов.
Ульрих расчехлил заплечную табуретку и похотливо спеша вскарабкался. Вожделенное лоно вышло вровень с его полосатыми штанишками. Сорвав паховые покровы, Ульрих немедленно возымел. Кропотливыми движениями вошел в раж.

В это время из густых кустов возникли заинтересованные лица участкового и потерпевшего. Иван Львович напряженно выдохнул:


- Злодея уже линчуют анально!


Ему казались неприемлемыми телесные наказания такого рода. Сержант брезгливо нахмурился:


- Не позволю вершить самосуд! На это есть правоохранительные органы!


Суетливо выпав из лещины, он приступил к немедленному задержанию.


***


Курченосый форточник Армен с хрустом прорвался сквозь заросли лещины. Боязливо огляделся, извлек газету.

Армена завела в кусты неловкая причина - в желудке бушевал кал. Стянув штаны, кавказец спешно сел. Лицо подернулось багротой, в глазах застыла мысль.
Внезапно возник шум, своды зарослей разверзлись и Армена окружили неистовые старухи.

- Попался гад!


Оторопелый серун был ловко скручен и воткнут пучеглазием в траву.


- Точно он. Смотрите, бабоньки - особая примета.


Из спущенных штанов Армена торчал волосатый срам.


***


Уже совершенно бестактно смолит наглое солнце, вскарабкавшись повыше. Разбрелся по тенистым закоулкам парка люд и прочие твари поменьше. Лишь поздняя атлетка, сонно стремится к достойным формам. Ее движения тяжелы и ленивы, чувствуется лишний вес. Ей хочется прилечь, но грузный жук успел заранее оккупировать скамью и басисто пугает гибких стрекоз.

Внезапно с болезненным треском ломаются кусты. В полуденный застой врывается скандал с признаком побоев. Слышны затрещины и матерок.

Сон испуганно слетел с тяжелых век физкультурницы. Она защемилась в сторону и, спешно собрав сальные излишки, сорвалась на галоп. Невпопад ступням липко захлопал студенистый зад.

Шум усиливался – волею судьбы ловцы воров вернулись единовременно. Суровые старушки, ковыляя на своих калачиках, гнали посохами к Арсена. Протокольно вел под комбинезоновые уздцы Гелуку участковый. Тут же суетится Иван Львович, недобро покрякивая.

Особо буйного карлика прочно пристегнули наручниками к скамье. Не излитое семя в нелепой мошонке давило на психику микросамца, вызывало агрессию. К тому же это весьма бестактное поведение участкового. В Ульрихе проснулся зверь. Он громко грозил телесными расправами, порывался ликвидировать пострадавшего и всячески ругал сержанта непристойными словцами.

Грозно балансируя на заплечной табуретке, Ульрих казался свирепым горбуном среднего примерно роста. Это пугало. Резким ударом служебного ботинка Майоров ампутировал табуретку, и карлик как-то сразу сник. Запал расправы скуксился в обиженную отрыжку и недобрые причитания.

Коровоглазая Гелука молчала, шаркая пасмурным взглядом по злым лицам. Где-то в ближнем будущем ее ждет позор и вскрытая измена. Так тяжко найденный жених оставит лохматое лоно на растерзание нескорому климаксу. Вдоль мрачных мыслей о судьбе росли тени слов грузинских предков, забытые в далеком детстве.


- Значит так, - сказал Майоров и наскоро протер потеющую плешь специальным платочком. – Обозначим круг подозреваемых.


Подозреваемые вздрогнули. Ульрих неуютно нахохлился. Ему припомнилось, как он с Николаем, потомственным шимпанзе, бросал в окна магазина сухие слоновьи лепешки. Оба естественно под мухой. Гелука щедро вспотела, повсеместно тронулась росой. Удушливо повеяло женским страхом и феромонами.


- Не был я там, начальник, мамой клянусь! – вдруг сорвался с места Арсен, нелепо прихватив и потешно пристраивая на волосатый зад брюки, стал нарезать равновеликие круги.


- Держи вора, - завопили старухи, замахали палицами.


- Я тебе покажу жида, - накинулся с тростью на карлика Иван Львович.


Карлик засуетился, тщетно подпрыгнул и нырнул под покровительство крепкой скамьи. Сработали трудовые рефлексы - тело ловко свернулось в труднодоступный кукиш. По загривку больно прошлась крюковидная рукоять трости. Иван Львович силился забагрить проворного коротышку и вытащить на диалог:


- В моих предках были Львы!


- Аа, это те, что с характерным прищуром? – язвил в пузо Ульрих.


Возникла давка и повсеместное клюкоприкладство. Тяжелым матом сорвало птиц с окрестных крон.


- Прекратить! – пальнул рассерженный сержант, и стало тихо.


Взметенный волос ленивым осадком выпал на лужайку. Подозреваемых выстроили в трепещущий ряд для тщательного допроса. Участковый шагнул к Гелуке и спросил с нажимом:


- Имя, Фамилия?


- Гелука Популишили.


Сержант споткнулся и перешел на хриплый дискант:


- Чего лишили?


Карлик усмехнулся чему-то своему, пошлому. Арсен проверил брючного ремня, старухи понимающе заохали.


- Фамилие, ээ, красавчико! – пресекла Гелука.


Опрометчивый комплимент заиграл в угрюмом участковом смутно знакомым ажиотажем. Ласкательный падеж в душке феромонов, блестящие глаза. Майоров вспотел вторично. Мысленно пугнулся сочетанием сосков и растительности. Ему стало легче, но возбуждение не прошло. А вдруг нежнейшая розовая похоть и фаллическое обожание? Навылет пронзила фантазия, как Гелука слюняво лобызает эрогенную плешь.

Промокнув эрегирующую лысину, сержант откашлялся. Перебросил взгляд и одернул метущегося кавказца:


- Фамилия?


- Вазигян.


- Точнее?


- Перцхалава.


- По буквам?


- В О Й Х Е В И Ч.


- Так… - Майоров спешил фуражку в потную пятерню. – Дача ложных показаний. До двух лет.


Арсен торопливо переваривал, сравнивая сроки.


- Фамилия? – повторил Майоров.


- Я не знаю. Как тебе будет удобно, гражданин начальник.


- Сам сознаешься в содеянном?


- Не было меня там, мамой клянусь! Это Сурик, у него сармак!


- Значит так, - процедил Майоров. - Полчаса тому назад неизвестным особо волосатым преступником была похищена ценная вещь. Это серебряный портсигар с элитным содержимым. Чистосердечное признание облегчит тяжесть наказания


Арсен неожиданно расслабился, достал «Честер» и уверенно закурил:


- Не шей мне срок начальник. Не при делах я, да.


- И алиби имеешь? – давил Майоров строгим тоном.


- Еще теплится, там в кустах. Старухи подтвердят.


Старушки возмущенно закивали:


- Клумбы портил, вандал.


- А потому, - подвел итог Арсен. – имел я вас всех на кукане, суки.



***


Жгла кармашек строптивая коробочка. Что же там, какое изобилие? Андрюша достал ларчик, потряс и раздраженно укнул. Результат не возымелся. Тогда, переждав несколько, он стал внимательно изучать плоский предмет и усердно водить пальцем по углам да ребрам вещицы. Неожиданно коробочка щелкнула и поддалась. Перед счастливыми глазами Андрюши возникли ароматные сигарки.

Андрюша со знанием достал одну и уверенно поджег. Совершенно так, как это происходило на арене.

Под сигаретами нашлась фотокарточка и Андрюша, насупившись, почесал затылок.


***


Наконец за бесчинства и выходки Ульрих был приговорен престарелым трибуналом к порке. Когда ему принудительно спустили штаны - из недр исподнего выпало напряженное безобразие. Пришла в действие сила тяжести и Ульрих, влекомый перевесом, завалился на брюхо. Воцарилось справедливое молчание.

Определив наметанным глазом величину репродуктивного рычага, старушки пришли в нескромный восторг. Их неуемное воображение уже рисовало клиническую картину разврата с элементами извращений, однако Майоров пресек дальнейшее растление работника цирка.

Совсем уж не экономно стало сорить жаром солнце. Мысли плавились в липкую массу, появилась общая жажда. Старушки перешептывались скабрезными замечаниями об Ульрихе; карлик таил вендетту по-корсикански; под сержантской фуражкой зрели планы досмотра Гелуки, которая усердно потела. Иван Львович волновался порочащим снимком и завидовал маленькому половому гиганту.

В это время распахнулась лещина.


- Андрюша, ээ – воскликнула Гелука. – Мы все тебя искали! Зачем куришь, дорогой?


- Снова ты, глупая мартышка, - неприятно расстроился Ульрих. Всякий раз, встречая Андрюшу, он вспоминал пьяный спор, скандально проигранный.


Макак Андрюша укнул радостью, сунул палец в ноздрю, но скоро передумал и затянулся пахучим дымом.

Как только запах достиг Ивана Львовича, он узнал аромат дедушкиной соломы.


- Отдай сигаретницу, ушастый дереволаз!


Бдительный Майоров внушительно осадил:


- Разберемся!


- Андрюша, дорогой, отдай. Не надо скандала!


Почуяв отъем металлической вещицы, Андрюша грозно оскалился, но вскорости подчинился. Сигаретница попала в трясущиеся руки Ивана Львовича. Торопливо раскрыв предмет, он возопил:


- Это не все! Где остальное?


- Отдай, - сказала Гелука.


Андрюша робко достал фотокарточку.


- Это еще что за непотребности? – грозно осведомился Майоров. – Распространение тщедушной порнографии?


Старушки презрительно захохотали:


- Искуситель и плут не отрастил прут.


Иван Львович униженно покраснел.


- Считаю данный конфликт исчерпанным. – изрек Майоров. – Однако, к вам, Гелука, имеются вопросы относительно недавнего общественного хулиганства. Пройдемте!


И взяв под волосатые микитки, увел грузинку в направлении поляны.

Сквозь ревнивый прищур Иван Львович беспомощно наблюдал за тем, как похотливые старухи упаковывают в холщовую сумку голосящего карлика. Вместе с удовитым существом терялась надежда на мыслимую еще недавно кое-какую наличность.

Настойчиво заговорил желудок, напоминая о калорийном эклере. Престарелый жиголо разумно подумал о хлебцах.

Ослабевший надзор позволил кавказцу расслабиться. Арсен уверено вздохнул, по-хозяйски накопал в карманах присутствовавших полезные вещи и удачно растворился в близлежащих зарослях.


***


Через всю сознательную жизнь Гелуки стражи порядка проходили с пиететом и верховодством. Вот и сейчас она, стоит под раскидистым дубом и безвольно содрогается податливой дрожью в участковых руках.

Эрегирующая плешь вонзается в податливые груди. Майоров возбужденно тарабарит: «Досмотр бортовой кабины, добровольте-с» и терзает лохматую плоть. Неистовствует любодей, куражится.

Промеж нарядных веток дуба маячат внимательные глаза Андрюши. Примат заметно напряжен. Глубоко внизу, на утоптанной поляне, цинично растлевают завоеванную загодя самку.

В груди примата клокочет ревнивый доминант.