tomorrow?

Автор: Файк Обе руки под голову. Ноги протянуть вдоль. Голову под крыло. Свело, говоришь? Это от заданного положения вспять. Не надо. Не надо опять. Начнем снова.
Руки за голову. Ноги на ширине плеч. Шаг вперед. В положении сидя. Да-да, это так и есть, так бывает в самом начале, потом привыкаешь.


Медный цвет ложится в тени зеленого и нарушает перспективу, имя которой будет известно ли? Вдали сливаются в чертополохе змеиного цвета огни, приближаясь неуверенно к самому верхнему, заходясь, заходя и задыхаясь.
Ну, зачем, зачем это? Было уже, плавали. Этого же не может быть, в принципе не может быть. Зачем оно тебе? Такое крепкое, хрустящее до звона в ушах? Это же не игра, это всерьез, обратной дороги не будет. Это билет в один конец, без страховки.
Ощущения самые необычные. Приличные люди этим не занимаются. Они мирно расщепляют мирный атом и готовят себе на плите вечерний ужин – из рыбы, мяса, крупы. Кто во что горазд, у кого на что хватает фантазии.


Сосед вон, Петр Ильич, принес домой таз рыбьей чешуи и велел своей жене стряпать из нее… Сами понимаете, что вышло. Младший сын его, весь в папу оказался, он все это съел один, с сестренкой не поделился, а когда взрослые обнаружили в столовой пустое блюдо, то долго спрашивали всех, всех поголовно, даже престарелую тещу хозяина дома, которая совсем не случайно явилась к чаю, потому что внучка ей по телефону сказала, что «мама печет пирожки. Творожные».
Наконец, папа вытащил из штанов ремень, теща заплакала, а мама спросила с надеждой: «Витя, может, ты косточку выбросил за окошко?»
Но Витя, не отвечая, вдруг позеленел и попросился в туалет. Папа пошел за ним и зорко следил за опорожнением, потом взвешивал результат на лабораторных весах в своем кабинете и выявил недостачу.
Пока папа этим занимался, теще удалось уехать, сославшись на забытого на балконе кота, и теперь ее никакими творожниками не заманишь. Таится!
Папа с тех пор занимается со всей семьей воспитательной работой нравственного характера и по утрам все делают зарядку под его руководством:
«Руки за голову. Ноги на ширине плеч. Шаг вправо, шаг влево считается побегом, прыжок на месте - провокация».

Гроздья рябины, морозом забитые, где вы, любимые, где вы, забытые? Денно и нощно молюсь на распятии, вижу не лики, иконы - проклятия, но, обжигаясь морозными взорами, так и тяну из-под-на разговорами.
Милые лица, ущербные луны, если кто злится, то рвутся и струны. Если не вены, то винные гроздья, лезу на стены, вбиваю не гвоздь я. Ну, для чего я стараюсь напрасно? Ныне и присно, всегда, ежечасно. Кто мне подскажет, и кто там ответит? Если уйду, то никто и не встретит.
Что же мне будет, скажите, tomorrow? Лишь пустота открывается взору.