Круговорот гамна в природе или почему Дарвин прав.

Автор: Zim Читал-читал последние посты о войне, сопутствующей фигне и прочей жизненной философии. И решился как-то изложить свое видение сей проблемы - а вдруг сочтете интересным? Ну по крайней мере будет еще один повод побазланить на форуме :). Итак...

"Говорят, что эдак тысячи две лет назад один парень отдал свою жизнь, чтобы смыть с человечества его грехи. С тех пор это самое человечество, видимо почувствовав дичайшее облегчение, во всю копит полезные знания и работает над своим моральным обликом. При этом отягощенный веками цивилизованности мозг доходит до крайне интересных мыслей. Например, можно продавать дешевую выпивку не таким продвинутым аборигенам, которые в силу отсутствия адоптивных механизмов в своих непродвинутых же организмах превращаются в хрюкающее быдло за два глотка. А можно еще выменивать целые острова за мешок стеклянных бус. Или и того хлеще - продавать беднягам одеяла и простыни, на которых уходили в иные миры больные оспой. Когда же этих краснокожих бедняг "почему-то" почти не останется, можно собрать ошметки народа на одном квадратном километре где-нибудь в Неваде или Техасе, а их гордым именем назвать, например, вертолет.

И вот такой вертолет несет двух гордых конкистодоров нового времени с новой благородной миссией - подарить освобождение и правильный образ жизни еще одному отсталому народу. Подарить им гамбургер, разжиревшую задницу и демократию. Подарить им "Во второй мировой фашистов победили США и союзники", "Сэр, так точно, сэр!" и "Кто не согласен, тот уволен". Потом первый конкистадор вернется домой в Техас, на ферму к родителям. Будет умиляться глядючи в бездонно-бессмысленные коровьи глаза, кормить стадо отборным комбикормом и бить их по темени молотком на скотобойне. Потом женится и нарожает еще пяток отборных реднеков. А когда ему стукнет семьдесят, вокруг будет копошиться уже десяток внуков. Второй продолжит служить, перевезет свою подружку к себе на базу и тоже поспешит обзавестись потомком, который продолжит его дело. Таким образом всего пара особей через несколько десятков лет породит с посторонней помощью целое маленькое племя правильных людей. Ну а пока сразу несколько жизненно важных систем бронированного "Апача" тихо хрюкнули и приказали долго жить, осветив на прощание пару мужественных лиц красным аварийным светом. Вечером в новостях генерал сказал, что по невыясненным до конца причинам технического характера, вертолет такой-то группировки войск прекратил свое существование как боевая единица. За десять секунд потенциальное племя численностью в добрую полусотню вымерло.

Согбенный годами старик-абориген терпеливо прохаживается своей мотыгой по высохшей земляной корке, тихо матеря (естественно в пределах дозволенного религией!) солнце, безоблачное небо, больные суставы и неверных. Появившаяся стальная птица и поднятое ей облако песка сводит на нет все его усилия и благодатным дождем падает на его измученные раздражением нервы. Результат - меткая очередь подслеповатого старца из смоделированного Калашниковым в конце прошлого века и тщательно собранного заботливыми китайцами автомата. Диктор национального канала сказал, что боевая машина грязных захватчиков была подбита мужественными воинами, защищавшими свое село. Однако подлым неверным в своей бездонной ненависти удалось погрести под упавшей машиной троих солдат веры. За десять секунд еще одно потенциальное племя численностью в добрые пять дюжин вымерло.

Стая пустынных кремовых голубей, испуганным грохотом вынырнувшего из-за бархана вертолета, взлетает в небо, затем еще раз резко шарахается в сторону, уже от грохота выстрела. Но ловкий индеец-"Апач" прихватывает-таки своим луженым нутром парочку птиц. И давится. Если бы голуби могли говорить и если бы у них существовали средства массовой информации, то мы бы узнали, что за десять секунд вымерла целая потенциальная стая.

Старая, побитая временем и людьми, а потому в добавок еще и одноглазая кошка брезгливо встряхивает лапу, сбивая с подушечки осколок скорлупы. Сыто щурится от удовольствия на догорающий дом и покореженные остатки боевой машины. Затем отвлекается на секунду, чтобы с легким хрустом перекусить горло последнему из надоедливо пищащих в гнезде птенцов-сирот, и в наконец-то воцарившейся тишине вновь блаженно щурится на пламя. Жизнь, видимо думает она, все-таки охрененная штука! Только одна мысль беспокоит ее - скоро надо тащиться к очередному выводку котят.

Карабкающийся на дерево мальчуган, вперивший горящий взор в свою жертву, ни о чем не думает. Он просто не любит кошек."