Роман Шиян

Грянули морозы. Но солнечно и безветренно, словно повеяло весной и решилось мне прогуляться. И местечко безлюдное давно заприметил – пригородный коттеджный посёлок. А не тряхнуть ли полысевший головой, как раньше, километра так на два? За сей вольнодумный поступок чуть не загремел в дурдом....

Посреди комнаты зиждилось, улетевшее созерцанием в окно, сознание. Листья щекотали небо, подёргивающееся безразмерными дебелыми кучевыми облаками в порывах громогласного смеха. Их пытался собрать в карман, парящий по ветру, самонадеянный барон Мюнхгаузен....

По пустынному ночному городу гуляла потёртая временем парочка в таких же износившихся джинсах, но с чёткими надписями на футболках: «ПОХ!» и «НЕХ!», точно мишени для общественной морали.
- Ба! Курчатов! – воскликнула лениво Нех.
Поправив очки а-ля «Джон Леннон» и посмотрев на памятник, Пох деловито подтвердил:
- Он самый....

Звезды зажигают, и вас это не касается.

Я не люблю животных, потому что они живут меньше меня.

Когда, наконец, достроят Вавилонскую башню?

Люди, если вы такие умные, то почему до сих пор умираете?

Человечество – это бесконечная невозможность....

Со дна колодца
Звёзд чудеса
Видно всегда.
Эко пустяки.
Посидим, отдохнём,
Хлеб пожуём,
И снова начнём
Идти по стене вертикально,
Опираясь на шею и руки монументально, –
Чай не Эверест покорять…
Слухом в ветер нырять,
Нюхом к весне на встречу –
Да пойти по степям шнырять,
Пределы горизонта искать....

Спрячься в смерть, в чрево, в бога, в людей, под заговоры сказок, за занавесом жизни, за секунду и вечность, под небо и в космос, на потолок или крест, за семь грехов, под зонтиком величия, в подземелье счастья или хлам воззрений, в заключении безразличия, под подушку ласк, в барокамеру иллюзий или точно бы в ничто и никуда, чтобы не было больно, страшно и неисправимо абсолютно....

Коридор, как окислившаяся ракушка глубоководной улитки, мрачный пустой, гудящий липкими сквозняками, исследующий дырами украденных втихую дверей, взволнованно живущий чужими порождёнными звуками, взглядами-траекториями небесных светил.
Иду по его внутренности, точно муравей ползёт по лабиринту ушной раковины....

Когда таксисты перестали брать с меня деньги, опасаясь хука с левой или невольной поломки коробки передач в процессе оплаты наличными, я понял: мне нужен соцработник. А нанять его можно в специальном учреждении под секретной аббревиатурой ЦСО.
Сотрудники учреждения трижды меня допрашивали, требовали доказательства, что «не тварь дрожащая», вменяемая и без туберкулёза....

Район пятиэтажек заразился весной. В окна ринулось оголтелое солнце. Вроде бы всё хорошо и приятно. Но горячие батареи портят радость. Детям всё нипочём – побросали школу, и давай играть. Родители угрюмо ковыряются в домашних делах. Я втыкаю в интернет – жара меня душит....

Юра – муж моей сестры. Лицо алкоголика – худое и беззубое, тело длинное щуплое, как у героинщика, повадки зэка. А по факту – никем не числился: пил, но по праздникам, жрал прилично, но культурно, не сидел. Такое бывает, когда воспитывает улица. Отец – военный: приказал поступить в военное училище «на лётчика»....